Еще одна мысль, непрошеная, нехорошая, попыталась было проникнуть в его сознание: что, если он сам навлекает все беды на промежуточные финиши? Назвать бедой ту же Лилелланк было бы слишком сурово… хотя как на то поглядеть.
Кельтская Ветка, будь она неладна!
На центральной палубе директора Старджона не оказалось. Кратов встретил там системного инженера Лейнстера Браннера, который скучал, привалившись к стене коридора и наблюдая за погрузкой очередной партии невольных беженцев. Замыкала шествие группа молодежи, в числе которых Кратов увидел девицу Тенн Браун и ее розовощекого спутника. Они выглядели крайне недовольными, и вряд ли тому причиной были хлопоты, вызванные эвакуацией. Более вероятно, что все искренне желали бы увидеть, чем закончится аттракцион.
– Если вы ищете директора Старджона, – сказал инженер Браннер меланхолично, – он на главном посту. Вы ведь не думали, что на такой громадной станции нет главного поста? Их здесь не один, а по числу секторов, но реально действует лишь человеческий. Не из обсерватории же, в самом деле, директору Старджону управлять отправкой транспортных средств! Ну и кашу вы здесь заварили, мистер инспектор…
– А вы почему остались?
– Уж никак не потому, что я жуткий храбрец, – хохотнул инженер. – Есть несколько человек, которые отвечают за существование этой железной махины. Это их профессиональная обязанность и, если угодно, дело чести. Они желают быть уверены, что исполнили свой долг до конца и не бросили вверенную им станцию на произвол судьбы в минуту испытаний. А если и поступили таким незавидным образом, то лишь потому, что иного выхода более не существовало… Так вот, я один из этих счастливчиков.
– Понятно, – сказал Кратов. – Кто еще стремится пойти на дно вместе с тонущим судном, стоя на капитанском мостике?
– Для начала, сам капитан, – охотно ответил инженер. – То бишь директор Старджон. И, так уж вышло, док Кларк. Он оказался не у дел, поскольку пилотов для эвакуации хватило и без него. Разумеется, в случае крайней необходимости сгодился бы и я, но у меня нет лицензии пилота пассажирского транспорта.
– Зато вы, я слышал, владеете навыками управления астероидными тральщиками, – заметил Кратов.
– Кто вам сказал? – поразился Браннер. – Наверняка док Кларк, кто же еще… Я не пилот тральщиков. Я их конструктор. Был когда-то. Вы знаете, что тренер по плаванию не обязан уметь плавать? Так вышло, что я все же имею некоторые навыки, хотя бы даже в собачьем стиле.
– Слишком мудрено для моего мозга в его нынешнем состоянии, – проворчал Кратов,– Куда вы их отправляете?
– На Амриту. Это относительно близко. Не самое комфортное местечко для гражданина Федерации, привыкшего к прогрессу и цивилизации. Зато безопасно, природа и разные непуганые зверушки.
– Со зверушками там действительно неплохо, – признал Кратов. – А вот население, я слышал, избытком гостеприимства не страдает.
– Толпа гуманоидов, что провела несколько лет в запаянной консервной банке, сможет за себя постоять, – убежденно заявил инженер Браннер. Прищурясь, он добавил: – Директор Старджон, док Кларк и я тоже не дети, если это единственное, что удерживает вас на «Тетре», мистер инспектор.
Из темного коридора, свирепо грохоча ботинками по металлическому полу, появился Рассел Старджон. Его соломенные патлы были взлохмачены сильнее обычного, а лицо выражало чрезвычайную озабоченность.
– А, инспектор, – проронил он рассеянно. – Вы еще здесь… Так и подмывает вам сказать: «Не смею более задерживать», но ведь вы сами решаете, когда и что вам делать.
– Все почему-то горят желанием поскорее от меня избавиться, – промолвил Кратов, ни к кому специально не обращаясь. – Это может насторожить даже самого покладистого инспектора.
– Будет вам, – сказал директор. – В жизни не видал такого странного инспектора, которого интересует что угодно, только не предмет инспектирования. Ведь вы даже не спросили, как у нас дела с поставками невозобновляемых ресурсов!
– Что тут спрашивать? – Кратов пожал плечами. – Достаточно взглянуть на вашу сытую физиономию, и сразу становится ясно, что никто здесь не чувствует себя в чем-то стесненным. И вообще я инспектор только тогда, когда мне пытаются помешать делать то, что я считаю нужным. Во всех остальных случаях я простой пассажир, благодарный зритель и почтительный слушатель.
– И вы совсем не командуете, хотя обещали, – припомнил директор, усмехаясь.
– Так вы радуйтесь, – сказал Кратов сквозь зубы. – Когда я командую, то имею неприятный обычай добиваться исполнения своих команд всеми мыслимыми способами.
– Ну, возможно, – не стал спорить Старджон. – Собственно, о чем это я… Вам не кажется странным то, что происходит?
– Еще и как кажется! – захохотал инженер Браннер. – Вот вы прямо сейчас, Расс, задали весьма странный вопрос.
– Согласен, я был неточен в формулировках, – смутился тот. – У вас нет ощущения, что нас просвечивают?
– Просвечивают? – удивился Кратов.
– Или сканируют. – директор Старджон зябко поежился. – У меня такое чувство, будто все мои вакуоли трепещут.
– Что такое вакуоли? – быстро спросил Браннер.
– Или цитоплазмы, – отмахнулся директор. – В конце концов, я не биолог и говорю то, что помню из начального образования. То есть что в голову взбредет.
Кратов, насупившись, прислушался к себе. Да, он был слегка на взводе. Это естественно в существующих обстоятельствах. Да, он не отказался бы от легкого обеда и банки пива. Что также объяснялось натуральными причинами.
– И вот еще что, – продолжал Старджон. – Только что станцию покинули три транспортных корабля. Транспорт ркарра я во внимание не принимаю… Все корабли последовательно, с интервалом в десять минут, вошли в штатный портал. Но! Рефлинг каждого корабля возникал со все нараставшим запаздыванием.
Все трое, не сговариваясь, поскребли подбородки. Но только у инженера, с его бородой, это получилось по-настоящему эффектным. Рефлингом, он же «рефлекс ингрессии», он же «отблеск вхождения», назывался короткий аномальный всплеск гравитационного поля в момент перехода материального тела через портал из субсвета в экзометрию. В сущности, рефлинг был единственным, что указывало на благополучное начало долгого пути. При его отсутствии полагалось без промедления начинать поиски в лимбической области, тяжкие, муторные и в большинстве случаев безуспешные. Что могло бы означать запаздывание рефлинга, не знал никто.
– Но в экзометрию они все же вошли, – с надеждой в голосе сказал Браннер.
– Теперь осталось только появиться в субсвете, – сказал Кратов. – Желательно в пределах Амриты, как и было задумано.
– Восемь часов! – воскликнул Старджон отчаянным голосом. – Я сойду с ума от ожидания вестей.
– Так вы поэтому трепещете своими вакуолями? – пасмурно уточнил Кратов.
– Надеюсь, что нет. Странно, что вы оба ничего не чувствуете.
– Давайте спросим у доктора Кларка, – предложил Кратов. – Кстати, где он?
– Обещал явиться с минуты на минуту, – сказал директор. Иронически усмехнувшись, добавил: – Упаковывает свою тишину.
– Если станция подвергается сканированию в любом известном науке диапазоне излучения, – осторожно сказал Браннер, – наши приборы такое зарегистрировали бы.
– Да, разумеется, – кивнул Старджон. – Беда в том, Лейн, что мы торчим здесь и не глядим на приборы.
– Я знаю людей, которые глядят на приборы неотрывно, – проворчал Кратов.
Он вызвал «Тавискарон». На его везение, откликнулся Феликс Грин, а не Татор, который наверняка не упустил бы возможности вымотать Кратову всю душу упреками и рацеями.
– Докладывайте, Феликс, – потребовал Кратов.
– Ничего нового, Консул, – с живостью ответил тот. – Если не считать того, что объект практически прекратил сближение.
– Что, совсем?
– Ну, какой-то пустяковый импульс все же сохраняется. Такими темпами он достигнет станции через сутки.
– Но это долго! – воскликнул Кратов разочарованно.
– Вот и мастер считает, что достаточно оставить над «Тетрой» пару-тройку зондов для мониторинга ситуации, выгнать со станции последних постояльцев и отправиться по своим делам. Мы все понимаем, что вам это интересно. Объект ведет себя не так, как полагалось бы природному явлению. Проявляет признаки сложного поведения. Ну и пусть его! Поставить в известность патрульников, ксенологов… в сущности, это не наша забота, не так ли?
Кратов молчал. Он был полностью согласен с разумными доводами, которые наверняка были солидарным мнением экипажа «Тавискарона». Все, что от него сейчас требовалось, это обуздать свое неуместное любопытство. «Дурацкое положение, – подумал он. – Происходит нечто необычное, непонятное. Возможно, находящееся в сфере моих профессиональных интересов. А я, вместо того чтобы приступить к скрупулезному разбирательству, предпринимаю все усилия, дабы поскорее унести ноги».
– Есть что-нибудь новое о природе объекта? – спросил он, чтобы хоть как-то заполнить паузу.
– Полагаю, химический состав газовой оболочки вас не заинтересует, – предположил Грин. – Очевидно также, что эта оболочка скрывает энергетическую капсулу. Собственно, как мы все и предполагали. Что там, внутри капсулы, увидеть не удается. Объект ведет себя спокойно, пульсирует. Мы сканируем его, он сканирует нас…
– Пульсирует, – повторил Кратов. – Сканирует. Ну, еще бы… Здесь, на станции, есть люди, которые всеми фибрами чувствуют это ненавязчивое внимание.
– Лично я ничего такого не испытываю. И никто не испытывает. Но вот доктор Мурашов клянется, что у него зудят ладони и пятки. Вы, верно, знаете, какой он у нас ненормально восприимчивый.
– Спасибо, Феликс, – сказал Кратов. – Передайте мастеру, что я намерен последовать вашему совету. Очистить станцию от персонала и подняться на борт.
Он со значением посмотрел на директора Старджона, который внимательно прислушивался к переговорам.
– Вам все ясно? – спросил он.
– В общих чертах, – сказал Старджон. – Вы подвешиваете в пространстве несколько зондов, поскольку у нас нет ни одного. Мы с выражением благородного разочарования на физиономиях запираем за собой двери и отправляемся на Амриту. Когда все так или иначе разрешится, нас оповестят.