Филенко Евгений Иванович
Очень странные миры
(из серии «Галактический Консул», кусочек )
Название - условное, хотя оно меня вполне устраивает, соответствует духу книги и, скорее всего, сохранится. По жанру это нечто вроде анабасиса (sapienti sat), а композиция близка к «Эпицентру». В данный момент я занят тем, что сражаюсь с попытками книги разделиться, подобно амёбе, пополам. Написано около половины, а отрывок помещаю, чтобы отчитаться о проделанной работе и сообщить, что я еще не умер.
Евгений Филенко.
«Огромная бронированная черепаха неспешно всползла на острый гребень завьюженного холма и застыла в зыбком равновесии. Вдоль ее боков, разукрашенных в приметные с земли и небес ядовито-зеленые цвета, в струях взбудораженного воздуха плясали снежинки. Кратов протянул руку в бронированной перчатке и неловко попытался ухватить их трудно гнущимися пальцами. Поднес к лицу - снежинки были чужими, объемными, больше похожими на крохотных морских ежей.
– Сейчас как навернемся, - опасливо пробормотал над его ухом инженер-навигатор Мадон.
– Ни боже мой! - бодро откликнулся Белоцветов, который сидел за управлением. Он тоже был инженером, и поэтому все их беседы напоминали собой непрерывную артиллерийскую дуэль.
– Нужно было объехать.
– Так вдвое короче.
– Кувырком под пятидесятиградусный уклон всегда короче. Потом они увидели корабль, и все сразу замолчали. Корабль лежал в открывшейся за грядой холмов узкой ложбине - большое, овальное, контрастно черное пятно среди бесконечной ровной белизны с редкими голубовато-серыми проплешинами. Чудовищная медуза, выброшенная на берег прибоем космического океана… До него было не дальше километра по прямой, и Мадон больше не стал спорить.
– Что у вас? - услышал Кратов в наушниках голос Татора.
– То же, что и у вас, мастер, - сказал Белоцветов. - Кстати, а где вы?
– Как тебе объяснить… - замялся Татор. - Допустим, метрах в пятиста к… м-м… югу.
– Ну, дерьмо, - сердито пробурчал себе под нос Мадон. - Знать бы, что здесь называют югом! Кратов стряхнул с себя дремотное оцепенение. Он повертел головой по сторонам и сразу увидел по левую руку от себя, на склоне удаленного холма, маленькую черепашку, сестру-близняшку той, что доставила их к кораблю, только ярко-синюю. Там находились лично командир "Тавискарона" Эл Татор, второй навигатор Брандт и медик Мурашов ("Не знаю, зачем нам медик, но Корпус Астронавтов настоял на своем…"). Привстав на сиденье, Кратов помахал им рукой.
– Слишком далеко, - не замедлил покритиковать его Мадон. - Не увидят.
– Мастер у нас ирокез, - возразил Белоцветов. - Ему по определению полагается иметь орлиное зрение. - Помолчав, он добавил: - К тому же, у Брандта всегда при себе бинокль.
– Только и дел Брандту, что на нас пялиться, - сказал Мадон. - Он, я полагаю, сейчас на "гиппогриф" таращится.
– И я бы таращился, - кивнул Белоцветов.
– Кто тебе мешает? - пожал плечами Мадон.
– Ложное чувство самодостаточности, - пояснил Белоцветов. - Мол, и не такое видывали… На самом деле, ни черта я не видывал. И ты тоже. Это же реликт, сейчас такие уже не строят! Как это на нем люди летали?! Я бы этот гроб и с места бы не стронул. "И я бы тоже таращился, - подумал Кратов. - И тоже делаю вид, что плевать на него хотел. Притворяюсь, что все идет, как и должно идти, что ничего особенного не творится, и незачем мне дергаться и всматриваться в эту убогую, в общем-то, полуразвалившуюся еще двадцать лет назад и еще в экзометрии посудину, как будто на ней начертаны пророческие письмена или внутри упрятан сосуд с джинном, что с шумом и паром выберется на свет божий и разом решит все мои проблемы. Ничего там, конечно же, не начертано и никто не упрятан, но если я и дальше стану сопротивляться своим соблазнам, то вернусь из этого рейса косой, как заяц. Или нкианх - каковое сходство, разумеется, весьма почетно, но некрасиво…" Он не удержался от грустной улыбки. Если следовать логике, что прозвучала в словах этого сопляка Белоцветова, выходило, что и сам он, в свои сорок с небольшим, вполне уже гож был на роль реликта. Законченный музейный экспонат из Тауматеки…
– Вижу вас, - отозвался Татор. - Вон кто-то мне даже ручкой сделал.
– Что я говорил? - обрадовался Белоцветов. Мадон саркастически пожал плечами, но не нашелся, что возразить. Среди воцарившегос покоя было слышно, как Татор переговаривается с третьим навигатором Сундстремом. Третий оставался на "Тавискароне" и мог наблюдать за происходящим как через мониторы на скафандрах, так и через зонды, парившие в воздухе на небольшой высоте (один такой зонд как раз в этот момент бесшумно прошел над гравиплатформой и нырнул в сторону корабля).
– Сундстрем, ты его видишь?
– Конечно, Первый.
– Как он себя ведет?
– Спокойно. Движения не наблюдаю. Мадон прошипел что-то язвительное.
– Что ты? - переспросил Белоцветов.
– Мне всю дорогу от Земли досюда талдычили, что это тихая, необитаемая планета, - сказал Мадон. - Что на ней ничего нет, кроме снега, промороженных камней и какого-то полуразбитого корабля. Что мы прилетим, быстро заберем с него что нужно и отчалим.
– Порядок на то и порядок, что он порядок, - значительным голосом откликнулся Татор.
– Немного воздуха, - добавил еще кто-то со второй платформы. Кажется, это был Мурашов. - Немного льда. И много снега.
– И вот-вот взойдет очередное солнце, - ввернул Белоцветов.
– Какое? - быстро осведомился Мадон.
– Не знаю, - небрежно ответил Белоцветов. - Вероятно, красное. Много красного солнца.
– Мог бы и поточнее! - буркнул Мадон.
– Когда мне было? - возмутился Белоцветов. - Конечно, можно было бы сесть, оценить астрономическую и магнитную ситуацию и установить навигационные соглашения… но кто-нибудь дал мне эти два-три часа?!
– Ни боже мой! - с непонятным ликованием в голосе подтвердил Мадон.
– Нельзя ли сразу поближе? - спросил Кратов. Он испытывал непривычный озноб, и вряд ли холод был тому виной.
– Нет, - твердо сказал Татор. - Сначала полный зондаж состояния. Потом пойдут автоматы. И уж после всего, когда будет включено собственное энергоснабжение "гиппогрифа", пойдут люди.
– Это слишком долго, - поморщился Кратов. - Я надеялся управиться до темноты.
– Чего-чего, а темноты, пожалуй, не будет вовсе, - веско заметил Белоцветов. - Сейчас будет красное солнышко, потом, по всей очевидности, голубое, а потом мы сменим звездную систему.
– И что? - спросил Мадон.
– Я не знаю, - честно ответил Белоцветов. - И никто не знает. Ну разве что астрархи. Что ты ко мне привязался? Я никогда не бывал на такой сумасшедшей планете, которая вначале порхает между первых четырех светил, а потом вдруг срывается с места и уносится к другим четырем. И ты не бывал!
– И никто не бывал, - прибавил Кратов.
– Что мне и не нравится, - безрадостно заключил Мадон. - Я люблю определенность. "Чтобы все было просто и ясно, - мысленно добавил Кратов. - Я тоже это люблю. Поэтому и хочу скорее добраться до корабля, покончить с неопределенностями в этом паноптикуме и вприпрыжку вернуться в обычную вселенную".
– Сундстрем, - сказал Татор.
– Слушаю, Первый.
– Что говорят зонды?
– В общем, все спокойно.
– Что значит "в общем"? Третий помолчал.
– Крупные металлосодержащие объекты в пяти километрах к востоку, - наконец сообщил он.
– Восток - это где? - ядовито осведомился Мадон.
– Ну, скажем… если… - Сундстрем смущенно покашлял. - К хронологически последнему востоку. Лицо Белоцветова отразило напряженную работу мысли.
– Стало быть, вон там, - он без большой уверенности показал рукой вправо по борту платформы.
– Врешь, - с удовольствием объявил Мадон.
– И что же это за объекты? - терпеливо спросил Татор.
– Трудно сказать… Они занесены снегом.
– Наверное, астрархи что-нибудь позабыли, - предположил Белоцветов.
– Эти ваши астрархи, - нервно сказал Мадон. - Все-то они забывают. Все-то они усложняют в этом мире, стремящемся к простоте… В конце концов, это нас не касается.
– Мне просто интересно, - оправдывался Белоцветов.
– Ты никогда не встречал крупных металлосодержащих объектов?! - вскинул брови Мадон.
– Когда мы закончим с кораблем, - вмешался Кратов, - у нас будет немного свободного времени. Совсем немного, но вы, Сэнди, успеете удовлетворить свое любопытство.
– Благодарю, патрон! - обрадовался Белоцветов.
– Только не называйте меня патроном, Сэнди, - терпеливо поправил его Кратов.
– Хорошо, босс, - немедленно парировал тот.
– Роман, - вдруг быстро и невнятно проговорил Татор. - Ты сошел с ума!
– Ну уж нет, - сказал Мурашов. - Я их через всю Галактику контрабандой пер! Не прощу себе, если не обкатаю сейчас эту планетку…
– На командирской платформе что-то происходит, - тревожно сообщил Мадон. Белоцветов засмеялся.
– Роман прихватил с собой лыжи, - пояснил он.
– Он спятил, - убежденно сказал Мадон. - Я давно это за ним замечал. У кого-нибудь на этой калоше есть бинокль?
– У меня есть, - ответил Кратов, вытягивая из-под меховой куртки прибор.
– А, спасибо, - невнятно проговорил Мадон и вперился в далекую синюю кляксу на белом снегу. Белоцветов лукаво покосился на Кратова и опустил руки на пульт. Платформа слегка покачнулась и, сильно задрав корму, двинулась вниз по склону. Мадон с недовольным вскриком завалился вперед и повис на страховочных лапах, но бинокля, к счастью, не выпустил.
– Свинарник! - с чувством произнес Татор. - Бардак! Можно управлять чем угодно, но как можно управлять бардаком?! На этой планете кто-нибудь прислушивается к моим приказам?
– Угу, - отозвался Кратов. - Я прислушиваюсь. Мне это даже нравится. Но я всего лишь пассажир.
– Спасибо, - сказал Татор. - А остальных я, в конце концов, могу просто расстрелять… - Белоцветов хихикнул, но платформу не остановил. - Или лишить доли вознаграждения по контракту. Платформа резко затормозила и зависла над склоном, сохраняя крутой дифферент на нос. Потом неспешно и, как показалось Кратову, без участия водителя, выровнялась.