– Почему она постоянно за тобой ходит? – поинтересовалась Поппи, тяжело дыша: ведь она несла огромное пальто, которое дала ей бабушка.
Эразмус вздохнул.
– Такое чувство, что у меня появился провожатый. Это началось не так давно… – Он обернулся, проверяя, что Митси достаточно далеко и не может их услышать. – Я шёл в школу и услышал чей-то плач. Это была Митси. Она пыталась пролезть под изгородью, но её рюкзак зацепился за сетку. Я помог ей снять рюкзак и проводил до школы. И с тех пор она прилипла ко мне.
Поппи оглянулась и улыбнулась Митси.
– Как мне представить посетителей? – спросил полицейский за стойкой регистрации (на его бейджике значилось «Констебль Роджерс»).
Эразмус поднял видоискатель на видеокамере и нажал кнопку «запись», но оставил её висеть на шее, будто она не работала. Все разговоры Поппи взяла на себя.
– Поппи Слаб, Эразмус Толл, Митси Фелт и Марли… Марли-пёс, – с улыбкой ответила она.
Но констебль Роджерс не был настроен доброжелательно.
– Я узнаю, захочет ли мистер Марли с вами увидеться, – сухо сказал он и застучал по клавиатуре.
Двойные двери позади ребят открылись. Констебль Роджерс вскинул голову и просиял мальчишеской улыбкой:
– Мисс Бонхоффер!
– Рада тебя видеть, Роджерс.
Она кокетливо присвистнула и усмехнулась. Мисс Бонхоффер была дородной женщиной с тёмными волосами цвета лакрицы и очками в роговой оправе. На ней был оранжевый костюм, а в руках она держала огромную коробку сладостей. Поппи тут же прониклась к ней симпатией, хотя и против своей воли.
«Но какая-то она всё-таки слишком приторная», – подумала Поппи, простив себя за каламбур.
– Я ненадолго. Дай, думаю, загляну, угощу вас чем-нибудь вкусненьким в качестве благодарности за ваш неутомимый труд по возвращению моих пятисот фунтов. Я вам так обязана!
Она наклонилась через стойку и, балансируя на одной ноге, расцеловала констебля Роджерса в обе щеки, оставив на его лице жирные мазки оранжевой помады.
Мисс Бонхоффер поставила перед ним коробку со сладостями.
– Не стоило, мисс Би! – возразил Роджерс.
– Зовите меня Бонни! – засмеялась она. – И не забудьте поделиться с сержантом Регом и тем милым констеблем Банти, договорились?
Констебль Роджерс кивнул, уже не слушая.
– Я положила всё моё самое любимое, – сказала она и по очереди указала на аккуратные свёртки и баночки с восхитительным содержимым. – «Марсифир» всех вкусов, «лимонная утеха», «заварные рожки», «клубничные колёса» – сейчас их уже нет в продаже, сезон закончился, но тс-с! Я никому не скажу, если вы не скажете! Далее, «крыжовниковое нутро», «гамаш-по-желудку-прутом-щёлк», помадка «Займи зубы», «турбосвистки» и «сушёная кожура кислых яблок».
Казалось, у констебля Роджерса вот-вот потекут слюнки, но Поппи не могла точно сказать, было это из-за сладостей или самой мисс Бонхоффер.
Зазвонил телефон, и Бонхильда быстро ушла из участка, по дороге посылая констеблю воздушные поцелуи.
Стоило ей скрыться из виду, и улыбка Роджерса моментально угасла.
– Он с вами встретится, – сказал он Поппи, с грохотом возвращая трубку на аппарат, – но Банти придётся осмотреть всё, что вы ему принесли.
Роджерс нажал на кнопку, и автоматические двери открылись. Поппи завела их небольшую группу в комнату с пластмассовыми корзинами, куда они сложили все свои личные вещи. Эразмус не хотел расставаться с видеокамерой, но сделал это после того, как Поппи, стиснув зубы, сердито на него посмотрела.
Банти сначала проверил рюкзак Поппи, затем Митси.
– Зачем вы вообще пришли? – спросил он Эразмуса, который всё это время вёл себя непривычно тихо.
– Чтобы проведать мистера Марли, – ответила Поппи и, расхрабрившись, добавила: – Которого вы необоснованно арестовали.
– А, ну да, конечно, – засмеялся Банти, с энтузиазмом роясь в ранце Эразмуса.
Поппи уловила в его тоне сарказм и твёрдо сказала себе ещё раз, что верит словам Марли: он не крал тех денег.
Покончив с осмотром большого серебристого пальто и проверив с помощью особой бумажки, нет ли на нём следов взрывчатых веществ, Банти повёл их по коридору к камерам, в одной из которой держали Марли.
– Это противоречит всем нормам, – пробормотал Банти, закрывая за ними дверь, и удалился.
Марли сидел в углу на стальном стуле; по сравнению с ним стул казался кукольным.
– Вы пришли! – слабо улыбнулся он.
Марли-пёс внезапно оживился и, упершись передними лапами в ногу Марли, принялся восторженно лизать его руку. Марли подхватил бассет-хаунда с пола и прижал к груди, будто младенца.
– Ну, ждешнюю еду шложно нажвать вершиной кулинарного маштерштва, жнаете ли! – ответил Марли на вопрос Поппи, как у него дела.
Она выудила из своего рюкзака шоколадный батончик, яблоко и коробочку «клубничных колес», после чего достала со дна обёрнутую в газету книжку и положила её на стол. После того предположения, что она может быть обшита загадочным шёлком, они с Эразмусом старались к ней больше не прикасаться. Хотя и не знали наверняка, что собой представлял этот «загадочный шёлк».
– Что это? – спросил Марли, бросив в рот сразу два «клубничных колеса».
– Думаю, это ваша книга идей, – тихо сказала Поппи.
Марли немедленно потянулся к книжке, но Поппи его остановила:
– Будьте осторожны. Мы считаем, что этот шёлк может быть волшебным или проклятым. Похоже, он приманивает тех существ, которых вы видели на фабрике.
Марли серьёзно кивнул и кончиками большого и указательного пальцев приподнял край газеты. Его зелёные глаза округлились, и он опять кивнул.
– Это она! – сказал он Поппи. – Это моя книжка. Где вы её нашли?
Поппи посмотрела на Эразмуса.
– Вам нужно её закопать, – внезапно подала голос Митси, поглаживая лапу уснувшего пса.
– Ты даже не знаешь, о чём мы говорим, – огрызнулся Эразмус.
– Нет, знаю, – возразила Митси. – Вам нужно закопать её в белой земле.
– Откуда ты знаешь?
– Так написано в моей книге.
Эразмус застонал.
– Опять твоя дурацкая книга! Сказки для дурачков!
– Я не дура, – уперлась Митси. – Я вам покажу.
– Тебя это не касается. Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь, – фыркнул Эразмус.
– Моя сиделка спит, а мама ушла на викторину в пабе.
– Что ещё за «белая земля», Митси? – ласково спросила её Поппи.
– Белая земля на острове посреди реки, – ответила она.
Поппи предположила, что та имела в виду меловые жилы, замеченные ею из поезда, но нигде в Пене она не видела белой земли, и единственный остров, пришедший ей на ум, находился за загоном за домом бабушки.
– Кстати говоря, – Поппи положила на стол пальто, – это вам.
Марли с удивлением уставился на пальто, после чего приподнял его за плечи. Подол серебристой волной скользнул по полу. Марли примерил обновку. Бабушка была права: оно оказалось ему немного широковато в плечах, но в целом вполне подошло.
– Как я выгляжу? – спросил Марли, повернувшись на месте.
– Божественно, – ответила Поппи.
– Серебристо, – сказал Эразмус.
– Как эльф, – выдала Митси после долгих размышлений.
Вскоре после этого в камеру заглянул Банти и объявил, что до окончания часов посещения осталось пять минут.
По дороге назад к стойке регистрации бассет-хаунд скулил и тянул поводок.
– Что с ним будет? – спросила Митси, дернув Банти за рукав.
– Его ждёт настоящая тюрьма, – с ноткой ликования в голосе отозвался Банти. – Те пятьсот фунтов были не единственными, которые он украл.
– О? – заинтересовалась Поппи.
– Однажды его обвинили в краже щенка. Но доказать не смогли, поэтому ничего не предъявили.
С шеи Банти свисал белый пластиковый пропуск на шнурке. Этим пропуском он попытался открыть двойные двери, ведущие в приёмную, но безрезультатно. Когда новая попытка тоже ни к чему не привела, он попробовал раздвинуть двери пальцами, но с тем же успехом.
Эразмус наклонил на бок голову, будто видел то, что для других осталось незамеченным.
– Почему эти дурацкие двери не открываются? – выругался Банти.
– Можно воспользоваться вашей уборной? – спросил Эразмус.
Банти повернулся к нему блестящим от пота лицом и указал в конец коридора, где висела табличка с буквой «Т».
Пока Эразмус был в уборной, Банти мучил двери и даже в какой-то момент попробовал вызвать по рации помощь.
Через пару минут Эразмус вернулся и демонстративно обтёр руки о штаны.
Банти выпрямился и помассировал поясницу.
– Вы позволите? – спросил Эразмус, и Банти хмыкнул.
Эразмус взял его пропуск и, перевернув обратной стороной, провёл ею вдоль замка. Раздался пронзительный сигнал, и двери раздвинулись.
– О, – сказал Банти, когда констебль Роджерс бросил на него скучающий взгляд из-за своего стола. – Видимо, уже починили.
– Нужно сжечь книжку, – заявил Эразмус, когда они шли по центральной улице. Большинство магазинов уже закрылись на ночь.
– Нет, – резко ответила Поппи, коснувшись лежащего в кармане свёртка, обёрнутого газетой.
– Ты с ума сошла? – фыркнул Эразмус. – Если ты от неё не избавишься, те штуки могут опять прийти за тобой.
– Мне необязательно до неё дотрагиваться, – возразила она и закрыла карман на пуговицу. – Буду хранить её в шкафчике для носков или ещё где-нибудь.
– Вы должны закопать её на белом острове! – вмешалась Митси.
– Почему ты не можешь просто оставить меня в покое и не вмешиваться? – повысил на неё голос Эразмус. – Ты не знаешь, о чём идёт речь. Мы её уничтожим.
Рука Эразмуса метнулась к карману Поппи, но та отпрянула и закричала:
– Нет!
Она должна была её сохранить. Это была её книжка. Её. Она её нашла.
Но лучше уж закопать, чем сжечь. По крайней мере, так Поппи будет знать, где её искать, если захочется на неё взглянуть.
– Мы её закопаем, – тихо сказала Поппи. – На острове.
– Что? – простонал Эразмус.