– Ах! – довольно вздохнула Хэтти. – Ночное небо всегда подстёгивает магию!
Она указала на пишущую машинку, которая начала печатать другие слова. Разум Эразмуса слабел. Мысли покидали его.
Сердце Поппи ухнуло в пятки. Обуревающая её злость отступила. От тревоги лоб сморщился, а пальцы задрожали. Поппи была в ловушке, и что хуже всего – она сама себя в неё вогнала. Зачем она только очертила вокруг себя этот глупый круг! Хорошо хоть, что Эразмус спал и ничего не видел. Он бы загрузил её как минимум десятью геометрическими причинами, почему круг – это наихудший выбор, какой только можно было сделать.
Хэтти сняла с полки очки и, подвинув к пишущей машинке стул, зачитала:
– «Если бы в эту тяжёлую минуту я смог дать моему дорогому мистеру Заднице совет, я бы сказал следующее. Помни, что хотя у лис прекрасный слух, так что и трубки не нужны, и у них припасено много трюков, а у маленького ёжика трюк всего один, но зато он владеет им как никто другой».
Хэтти нахмурилась.
– Что это значит? – спросила Элиза, поглаживая волосы Митси.
Растопырив пальцы, из-за чего она стала похожа на гигантского паука, Хэтти закрутилась на месте.
Её слуховая трубка была в руках Поппи.
Поппи насыпала в неё раскрошившийся мел, зарядив трубку как мушкет, и глубоко вдохнула, отсчитывая каждое биение сердца:
«Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять».
– Это значит, что вы связались не с тем ёжиком, – прошептала Поппи.
И изо всех сил дунула в трубку, породив небольшой меловой вихрь.
Подобно опускающемуся на долину туману, крошки мела покрыли все бородавки и выемки на телах Щеппов. Они облепили их расщепленные пальцы и редкие пряди волос. Лица существ скривились в агонии. Раздалось громкое шипение, как от льющейся в горячий ковшик холодной воды, и Щеппы разлетелись в разные стороны, будто их ударило электрическим током.
Поппи не знала, сколько у неё было времени, пока Щеппы не придут в себя, поэтому она не стала медлить. Сдвинуть Митси, как она и ожидала, оказалось куда легче, чем Эразмуса. Она запыхалась, пока стягивала их неподвижные тела со стола и оттаскивала к дверям, но нужно было торопиться.
Взяв с края стола вазу с синильным порошком, она тщательно обсыпала им глаза сестёр. Затем вынула из нагрудного кармана пластиковый контейнер, осторожно открыла его и вынула всё ещё светящийся сахарный кубик.
В книге было сказано, что достаточно всего лишь крупицы, поэтому Поппи царапнула по поверхности кубика ногтем и, поморщившись, сунула свой палец Эразмусу под язык. После чего, не тратя времени зря, проделала то же самое с Митси и Черчиллем.
И приготовилась ждать.
Глаза Эразмуса так и оставались открыты. Поппи уставилась на его холодную сероватую кожу.
– Ну же, очнись, глупый ёжик, – шептала она себе под нос.
– Мистер Задница, – услышала она тихий вздох.
По радужкам Эразмуса будто пробежала волна, возвращая им цвет. Сердце Поппи громко забилось. Но не из-за дурманящего страха, и то был смелый, торжествующий барабанный грохот. Эразмус сел.
Митси тоже пошевелилась, затем закашляла. Вскоре они оба зашлись в кашле, и в воздухе вокруг них расплылось облако синей пыли. Черчилль проснулся последним, но быстро встал на копытца и, слегка покачиваясь, побежал обнюхивать углы комнаты.
Поппи прыгнула на друзей и стиснула их в объятьях.
– Что будем с ними делать? – спросил Эразмус, кивнув на лежащих без сознания Щеппов.
Поппи проигнорировала этот вопрос и повернулась к маленькой девочке.
– Я должна перед тобой извиниться, Митси. Мы оба.
Эразмус нахмурился, Митси тоже.
– В твоей книге сказок нашлись все ответы, что мы искали, – с улыбкой объяснила Поппи.
К берегу реки была причалена прогнившая на вид лодка, на дне которой собралась лужа дождевой воды. Митси с трудом дотащила последнюю вазу с синим порошком к краю воды. Эразмус указал подругам на ряд скользких каменных ступенек, ведущих из фабрики в маленькую тёмную пещеру у реки. Они с Поппи завернули древних спящих существ в длинные отрезы их же собственного шёлка, по очереди скатили по ступенькам, погрузили в лодку и засыпали порошком. Эразмус надел фиолетовые очки для плавания, чтобы защитить глаза. Митси стояла на безопасном расстоянии и прижимала к себе переставшую-быть-шёлковой книжку (девочка нашла её в мусорной корзине в цеху).
Ребята опустошили последнюю вазу. Поппи выровняла получившуюся мерцающую гору одним из последних маминых мелков. Никаких торжественных прощаний. Поппи просто сняла с причального столба верёвку и толкнула ногой лодку.
Тяжело переставляя измазанные в грязи ноги, она поднялась на ступеньки фабрики к Эразмусу и Митси, и втроём они смотрели, как течение подхватывает их подношение. Поппи опустила взгляд на Черчилля, с удовольствием барахтающегося в грязи. Когда она снова подняла глаза, лодка уже набрала скорость и качалась на вздымающихся волнах. Её закрутило в последний раз, приподняло, так что она едва не опрокинулась, а затем она скрылась в облачке мерцающей синевы за поворотом, устремившись к морю.
Утренний ветерок колыхал ржавые волосы Поппи. Несмотря на всё случившееся, несмотря на всё увиденное, она думала о маме. Мама присматривала за ней даже по прошествии столького времени, даже покинув этот мир. В воздухе разлилось нечто новое и многообещающее, на что Поппи никогда не надеялась. Она провела руками по запачканному платью и нащупала в кармане мамину деревянную прищепку. Чтобы убедиться, что прищепка всё ещё там.
Поёжившись, Поппи сняла с плеч рюкзак и раскрыла его. Эразмус убрал внутрь гребень, ложку и раковину. Митси опустилась на колени рядом с ними, и вместе они засыпали содержимое рюкзака мелкими камешками. Поппи затянула верх рюкзака, чтобы изнутри наверняка ничего не выпало.
Они с Эразмусом отпихнули ногами железные грузила летающей корзины Щеппов, и Митси с Черчиллем запрыгнули в корзину. Через проём потолка мигали звёзды. Ребята немного потоптались в корзине, располагаясь так, чтобы их вес был сбалансирован.
– Как управлять этой штукой? – вслух подумала Поппи, но она зря волновалась.
Эразмус признался, что наблюдал за Щеппами после того, как они похитили его из лодки, когда он плыл к фабрике, и всё прекрасно запомнил.
Корзина проскользнула через проём в потолке, Эразмус направил её к реке и развязал парус. Затем отдал в руки Митси, покрытые грязью, тяжёлый рюкзак с раковиной, ложкой и гребнем.
– Ты заслужила честь сделать это, Митси, – сказал он.
Митси обхватила ношу тонкими руками и перевесилась с ней через край корзины. Внезапно она сощурилась, и с силой, какой ни Эразмус, ни Поппи от неё не ожидали, маленькая девочка швырнула рюкзак в воду. Описав небольшую дугу, он с громким плеском упал в волны и скрылся в тёмных речных глубинах.
Эразмус расправил парус. Корзина быстро взмыла над руинами фабрики, и четыре её пассажира смотрели, как холодное солнце сонно приоткрывает огромное веко над рекой Пеной. Митси положила голову на плечо Эразмусу и закрыла глаза.
Двадцать дваПодводя к концу
С начала они услышали скрежет, затем тихое постукивание сучьев по дну корзины. Эразмус сложил парус и очень сосредоточенно приступил к рискованному приземлению, попутно едва не врезавшись в дымоход бабушкиного дома.
Корзина зацепила бельевую верёвку, Митси, Поппи, Эразмус и Черчилль вывалились прямо в утреннюю росу.
Выпутавшись из-под тяжёлого паруса, они быстренько свернули его, сложили в корзину и оттащили её в угол сада. Поппи поправила бельевую верёвку.
Настоящей Далии нигде не было видно. Она, должно быть, ещё спала с размазанной по всему лицу маской для кожи вокруг глаз.
Взбежав к себе в комнату, Поппи уронила книжку Марли на постель, достала кошелёк и пальто и вытряхнула всё содержимое в ящик тумбочки. Спустившись на первый этаж, она взяла из-под раковины пустую банку и отправилась с ней в прачечную. Здесь она смочила под краном несколько салфеток, слепила из них шарик и бросила в банку. Затем проткнула крышку ножницами, поставила банку в середину паутинных зарослей на подоконнике и заманила одного из их обитателей внутрь.
Поппи закрывала входную дверь, когда заметила стоящую на подъездной дороге взятую напрокат машину цвета соплей. Папа был здесь. Папа был здесь. Ей даже думать не хотелось, что это означало. Она знала одно: ей нужно спешить к бабушке.
У дома Митси был припаркован маленький полицейский фургон. Стоило Поппи, Эразмусу и Митси ступить на подъездную дорогу, как из дома послышалось тявканье и лай. В окне появилась морда Марли-пса, и он начал возбуждённо царапать стекло. Похоже, ему не составило труда найти дорогу домой из пещеры Кларии.
Митси направилась к входной двери, но Эразмус схватил её за запястье и дернул, разворачивая лицом к себе. Её большие фиалковые глаза посмотрели в его яркие зелёные.
– Ты не дура, – сказал ей Эразмус. – И твоя книга не дурацкая.
Маленькая девочка просияла и, страшно довольная, качнулась с носка на пятку. Затем она повернулась к Поппи, словно ожидала ещё похвалы.
Шторы на окне внезапно раздвинулись, за ними показалось бледное встревоженное лицо миссис Фелт. Входная дверь распахнулась с такой силой, что вспугнула синицу из птичьей купальни рядом с домом. Руки миссис Фелт обвили шею Митси, будто шарф. Констебль Банти вышел из дома и с улыбкой надел на голову фуражку. Увидев на тротуаре Поппи, Черчилля и считающегося пропавшим Эразмуса, он нахмурился, но спросить ничего не успел: подхватив мини-пига, Эразмус и Поппи помчались со всех ног прочь.
– Она наверняка ещё в пабе, – сказал Эразмус, имея в виду свою маму. – Она всегда остаётся там в ночь с понедельника на вторник и занимается уборкой до самого утра.
– Я тебя провожу, – прохрипела Поппи. – Это по пути к автобусной остановке до больницы.
Они молча подошли к гостинице «Ушко нитковдевателя». Её окна были холодными и пустыми. Поппи уловила запахи отбеливателя и горячей воды, из открытой двери доносилось шлёпанье мокрой тряпки по половым доскам.