***
Впервые за долгие месяцы на улице стало пасмурно и запахло дождём. Олег шумно вдохнул и задумался: «А правда…» Он уже и не помнил таких дней. Одно сплошное жаркое лето.
Варя как всегда появилась неожиданно. Облокотилась на балконные перила, тоже вдохнула разлившуюся в воздухе свежесть и только потом посмотрела на Олега и улыбнулась. Олег каждый раз ждал эту улыбку.
– Какой сегодня денёк… особенный!
– Да, – согласился Олег. – Редкий. Сегодня с самого утра мне особенно сильно кажется, что я что-то важное забыл.
Поймал серьёзный Варин взгляд и продолжил:
– И мне кажется, что я в чём-то виноват. Нет, у меня и раньше было такое ощущение. Вечное чувство вины. Но раньше думалось, что всё можно исправить. Начать новый день и сделать всё по-другому. Как ты думаешь, для чего всё происходит?
– Чтобы мы что-то поняли, – моментально отозвалась Варя. – И стали лучше.
– Я так устал, – прошептал Олег. – Будто прожил тысячу лет.
Прикрыл глаза и попросил:
– Отвези меня к Валерке.
***
Небо было монолитно-серым, холодным и отстранённым.
Троица вышла из дома и направилась к Берёзовой. Ей руины щерились в полутьме оскаленными пастями. Пахло разбитым асфальтом, подмоченной древесиной, такая тишина стояла – чистая, прозрачная, как подземный источник, и казалось, что это последний день мира.
Колдунья прижимала к груди магическую книгу в массивном переплёте, Дэн нёс две высоких чёрных свечи, Андрей сжимал Варин альбом.
«Ещё чуть-чуть и всё будет хорошо, всё будет как раньше. Мы тебя вернём», – думал он, поглаживая пальцами обложку альбома.
Но подлая, трусливая мыслишка всё-таки пробралась внутрь и больно ударила под дых:
– А вдруг ничего не получится? Что тогда? Вот сейчас и узнаем…
Ритуальный помост чёрной прорвой зиял посередине улицы. Андрей поёжился, ступая на него.
– Вообще-то он должен нас защищать, – заметила дискомфорт колдунья.
Она поставила на тумбу свечи, пристроила альбом, выставила перед собой толстый потрёпанный фолиант.
– Дэн, возьми одну из свечей, – велела она. – Как только я их сожгу, всё начнётся. Я буду читать заклинание, а ты прокручивай в голове все свои страхи, все-все. Ты поймёшь, когда закончить и передать свечу Андрею. Всё ясно?
Мальчишки неуверенно кивнули. Щёлкнула зажигалка, острый язычок пламени лизнул фитиль свечи… И полилась песня на непонятном языке. Голос колдуньи звучал глухо, но с каждым словом будто наливался силой. Дэн подумал, что сейчас слетятся со всех сторон призраки. Он закрыл глаза и стал прокручивать в голове свою жизнь:
«Так-так, чего я боюсь… В детском саду комаров боялся, малярийных. И гнома-матершинника, и Пиковую Даму. Но это бред. Пауков боялся, и врачей – это уже серьёзнее».
Мысли разбегались, путались, приносили воспоминания. Страх, сначала робкий и неуклюжий, стал подниматься на ноги, крепчать, набирать силу. От маленького огонька в солнечном сплетении он превратился в бушующее пламя, океан огня, сжигающий все чувства и самого Дэна. Он больше ничего не контролировал. Он просто ощущал настоящие страхи, не их мелкие смешные подделки. Страх, что его бросили, тогда, в первом классе, оставили специально на продлёнке. Страх больше никогда не встать на ноги после той травмы. Страх проиграть, страх не вернуться. Ноги Дэна подкосились, он опустился на колени, успев ощутить, как свеча переходит в руки Андрея.
***
Пожиратель воспоминаний ловко жонглировал мальчишескими ужасами. Разминался перед настоящим событием – долгожданным, пьянящим; играл как кошка с мышкой с этим глупым пацанёнком, который не понимает ещё, что всё только во благо.
***
Сердце Андрея готово было выпрыгнуть из груди. Он видел, как бледнеет колдунья, выкрикивая заклинания, как собираются за её спиной чёрные тени, как выбивается из-под капюшона прядь, совсем белая, как корчится от своих видений крутой пауэрлифтер Дэн.
Ему и не надо было вспоминать никакие страхи, они хлынули сами.
Страх, что отец больше не вернётся, что они больше не увидятся. Страх потерять маму… Каждая болезнь как конец света. Страх остаться одному, быть ненужным. Страх ночевать с призраками. Страх проиграть им.
***
Пожиратель воспоминаний омывался этими чувствами. Пил их и ощущал, как закипает в нём жизнь, и как сейчас, после парочки искусственных инъекций, начнётся всё настоящее…
***
Продираясь сквозь порывы ветра, Варя с Колькой толкали коляску вперёд. Олег был отрешён и бледен.
«С ним происходит нехорошее, – тревожилась Варя. – Вокруг что-то меняется».
В мире, в котором каждый день похож на другой, как капля воды, любые перемены настораживали. И этот ветер, и вид Олега, кричали – что-то произошло там, за чертой призрачного мира. К чему же это приведёт?
За завесой пыльной бури слушались голоса. Ребята вкатили коляску на детскую площадку. Там, в приземистых деревянных домиках, собрались почти все.
– Вот это ветер! – восторженно пищали девчонки.
– У нас все игрушки разлетелись! – вопили мальчишки.
– Да мы чуть сами не разлетелись!
Самым последним Варя заметила Валерку. Он стоял на открытом пятачке, поставив ногу на мяч, и по-командирски оглядывал окрестности. Он одарил Олега долгим спокойным взглядом и перевёл его на Варю. Такая нечеловеческая тоска читалась в этих глазах.
Олег стал неуклюже разворачивать коляску в сторону заклятого врага. Бывшего?
Валерка пнул мяч в траву и направился навстречу.
Ветер усиливался. Жутко скрипели старые деревья, жалобно трепыхались качели, где-то громко хлопала дверь.
Валерка подошёл почти вплотную к Варе и сказал:
– Проживи так, чтобы не было так грустно перед концом.
Глядя в бездонные чёрные глаза, Варя ощутила, что он живёт уже целую вечность и невероятно устал.
Ошеломляющий порыв ветра сшиб с ног, как боксёр в супертяжёлом весе.
– Ты меня простишь? – крикнул Олег.
– Прости-и-и-ил, – донеслось до Вари сквозь ураганный вихрь, её завертело, закрутило, понесло.
***
Пожиратель воспоминаний ликовал. Всё получилось! Вот они, все перед ним,беззащитные измученные душонки. Сейчас он выпьет их до дна, и тогда они успокоятся навсегда. Он видел страх в их бесцветных рыбьих глазах.
– Это последний, последний раз, – пытался докричаться он до них. – Последний шанс всё вспомнить и искупить. И всё, обретёте свой дурацкий покой.
Несчастные грешники, маленькие мученики. Он затягивал их в свою стремительную воронку, всё ближе и глубже. Так близко, что наконец-то обнажил скопище боли и вины. Этот нарыв лопнул, и все воспоминания хлынули лавиной, даруя спасение и очищение всем участникам действия, возвращая Пожирателя к жизни.
***
Андрей не понял, как пришёл в себя, как выпустил ужасные воспоминания из плена. Только когда он снова смог видеть, разглядел ошалелого Дэна, сидящего поблизости, колдунью, маниакально продолжающую творить заклинания. А потом он увидел их. Они проносились мимо, полупрозрачные, уже совсем не такие страшные, как той ночью. Андрей узнавал каждого. Они кружились, то проявляясь, то бледнея, пока небо не посветлело, точно проектор, и открыло их историю.
Лето семьдесят девятого
– Мама, так ты вывезешь меня на улицу? – бесновался в своей комнате Олег.
– А-а-а-а! У-у-у!
– Мама! Почему у тебя никогда нет на меня времени? Я уже час прошу, неужели так трудно?!
– Ты можешь помолчать? – взорвалась мама. – Ты можешь хоть раз побыть нормальным старшим братом? Дениске плохо! Сейчас мы сходим к врачу, и я вытащу тебя на эту чёртову улицу.
Хлопнула дверь, и Олег снова остался один. Как всегда. Из открытой балконной двери доносился лёгкий ветерок и детские крики.
– Чур, я в домике!
«Это я в домике, вечно в домике. Почему всё так несправедливо? Вы носитесь днями напролёт, а я даже из комнаты выбраться не могу. Чем я хуже вас?»
Олег выкатился в подъезд, посмотрел вниз – нет, никогда ему не преодолеть эту ненавистную лестницу. Олег стукнул кулаком по обшарпанным перилам и собрался вернуться домой. В последний момент его взгляд упал на дверь соседней квартиры. Ведьмино логово. Уже два месяца прошло, как она умерла, а до сих пор страшновато проходить мимо, и по ночам слышатся звуки.
Олег развернулся и решительно покатил к двери. Она отворилась сама, будто только и ждала гостя.
До чего вредная была старуха – ни с кем не общалась, только запугивала и угрожала. Мама её вообще до ужаса боялась, старалась незаметно проскочить мимо. А Олегу было жаль старуху – такую древнюю, сгорбленную, нелюдимую, никому не нужную.
Коридорчик был такой узкий – Олег едва протиснулся на коляске, задевая руками стены. И кухонька крошечная, пыльная, с раскидистой паутиной в углу под столом. Странно, у них ведь должны быть одинаковые квартиры, а тут всё намного меньше.
Из кухни Олег попал в зал. Тоже ничего интересного – кресло с торчащей из сиденья пружиной и старое радио на маленьком столике. На стене висела штора.
– Шторка на стене? – Олег ухмыльнулся и дёрнул ткань. – Апчхи!
Под ней оказалась дверь.
– Потайная комната, – додумался Олег.
Он ни секунды не раздумывал. Внутри висели чёрные бархатные шторы. В нос ударил странный запах.
– Может, она здесь умерла?
Олег бросился к окошку и впустил в комнату свежесть и свет.
Теперь стало видно, что все поверхности в комнате заставлены свечами в массивных подсвечниках. А на полу нарисован круг с символами внутри. Высокие чёрные свечи внутри круга тоже выстраивались в замысловатый узор.
Олег уже понял, что не случайно сегодня остался один, не случайно оказался в этом логове. Здесь всё для него готово. Когда ведьма умирает, ей нужен преемник. Он выбран, и сейчас он всем покажет.
Руки вытянули с полки фолиант в бардовой обложке. Страницы сами перелистнулись на раздел «Заклинания».
«А вдруг колдовство и правда можно сотворить собственноручно?»