Глеб Григорьевич взял изъеденный временем листок и набрал номер: «Я хочу узнать»
***
И пусть на улице светило приветливое солнце, в сердце Олега царила непроглядная тьма. Он чувствовал, что умирает от вечного недосыпа, да и как тут выспаться, когда Дениска каждый день выполняет роль истошного будильника, заведённого строго на шесть утра. Если не от недосыпа, он точно умрёт от одиночества. Даже растения цветут лучше, когда с ними разговаривают. А он… да кому он нужен! Даже не интересуются, что он на ужин хочет.
Рассерженно сопя, Олег выехал на тесный балкончик. Он ненавидел этот второй этаж, даже на улицу самому не спуститься. Вечно приходиться быть зависимым от других – а им-то что, им плевать.
Зато со второго этажа далеко видно – видно качели, из-за которых постоянно ссорятся девчонки, видно площадку, которую облюбовали мальчишки.
Олег устроился поудобнее, чтобы солнце не светило в глаза, свесил руки с перил – однажды он так сидел, и на ладошке устроилась бабочка! Они долго так сидели, пока мама не спугнула своим топотом…
И тут сбоку раздалось:
– Привет!
Олег дёрнулся так, что на балконе задребезжали банки. В уголке стояла бледная девчонка и изучала Олега своими наглыми глазищами. Это что ж надо! На его личном балконе какая-то девчонка!
– Ты кто такая? Ты чего тут делаешь? – прошипел Олег, сжимая кулаки.
– Я… просто хотела заглянуть к тебе в гости, – прошептала девчонка.
– Я тебя звал?
– Нет…
Девчонка сжалась в комочек и ещё больше побледнела.
– Тогда что ты тут делаешь?
– Просто хотела с тобой подружиться.
Она так тряслась, что Олег расслабился – вроде не опасная. Ему даже стало немного смешно – как, оказывается, его легко напугать. И ещё девчонка так трогательно улыбнулась, развеивая последние сомнения.
– Ну ладно, – проворчал он. – Оставайся, раз пришла.
Нежный румянец разлился по её щекам, и Олег тоже почувствовал жар.
– Ну ты меня и напугала! Если б мог, убежал, – признался Олег и открыл рот от удивления.
Он пошутил. Впервые в жизни он пошутил над собой, над этой ненавистной инвалидностью.
Девчонка вежливо хихикнула и представилась:
– Варя.
– Ты не похожа на наших девчонок. Новенькая, да? А я Олег, и я здесь всю жизнь.
«И смерть», захотелось добавить Варе. Но в этом мире мальчик выглядел на редкость живым.
– А я здесь совсем недавно. Может, выйдем на улицу? Представишь меня остальным ребятам.
Олега прямо перекосило от этих слов.
– Зачем? Они дураки.
Это прозвучало так резко, Олег поспешил сгладить свою грубость.
– На самом деле, не думаю, что ты найдёшь с ними общий язык. Когда люди собираются в группы, они превращаются в баранов, ты знала?
Варя хмыкнула:
– Бывает.
– Мальчишки бесконечно готовы мериться силой, девчонки создают море визга и споров. А ты, я вижу, нормальная. Вон тот, видишь, – Олег показал на мальчишку с мячом, который стоял чуть поодаль от скачущих по турникам пацанов. – Валерка. Он тут вообще царь. Один решает, кому где ходить и с кем дружить. Со мной, по его мнению, общаться категорически нельзя. Вот его я на самом деле ненавижу.
Олег попытался поймать Варин взгляд.
– Ты, наверное, вся такая добренькая, чистенькая, сразу меня невзлюбила за эти слова.
– Да нет, – покачала головой девочка. – Всякое может быть, я же понимаю. Наверняка, случилось что-то такое, за что ты в нём разочаровался, не на пустом же месте.
– Естественно, – согласился Олег, и взгляд его замер в одной точке.
Варя немного помолчала, но потом всё же решилась спросить:
– А что? Можешь поделиться?
– Я… не помню, представляешь? – Растерянно развёл руками Олег. – Ненавижу его, аж огонь в сердце загорается, когда его вижу. А вот из-за чего – не помню. У меня вообще про прошлое пелена какая-то в голове. Очень смутные туманные, воспоминания. Может, у меня с головой что-то не в порядке становится? Может, это моя болезнь дальше прогрессирует?
– Вряд ли, – успокаивающе погладила его по плечу Варя. – Просто так бывает, когда что-то неприятное происходит. Не хочется помнить.
***
Семён Аркадьевич Лопаткин жил теперь на другом конце города. Мальчишки, ведомые Глебом Григорьевичем, сделали две пересадки на автобусе и, изнывающие от жары, приползли к кирпичной высотке с языками на плечах.
– Ещё и лифт не работает! – Взвыл Андрей. – Нам какой этаж?
– Десятый…
– Ну кто бы сомневался.
– Да это лёгкая разминка, – отмахнулся Дэн и рванул по ступенькам.
Семён Аркадьевич долго чем-то гремел за дверью и долго шаркал тапочками, но открыл, как только услышал пароль: «мы хотим узнать».
В квартире царил прохладный полумрак, а запах благовоний просто сбивал с ног.
Семён Аркадьевич выглядел как взбесившийся воробей, выпавший из гнезда. Правда, очень-очень старый нервный воробей.
– Как сдал старик, – как прошептал Глеб Григорьевич, снимая пыльные кроссовки.
Андрей краем глаза заметил над дверью подкову – символ удачи, только висела она как-то непривычно, концами вверх.
Семён Аркадьевич, звеня какими-то амулетами, висящими на шее и поясе, провёл гостей по длинному коридору в большую комнату с массивными книжными шкафами. На стенах висели картины со странными символами и завешенные тряпками зеркала.
– Они могут проникать через зеркала, – объяснил Семён Аркадьевич. – Они у меня под колпаком.
Рассадив гостей на засаленный диван, он стал сверлить Глеба Григорьевича глазами.
– Значит, и тебя они изводят, да?
– Всех, – вместо классного руководителя ответил Андрей. – Это невыносимо.
– Невыносимо? – старик зашёлся громким каркающим смехом. – А я с этим почти сорок лет живу. Мы переехали на Берёзовую в восемьдесят втором. Мне было пятнадцать, я был максималистом и скептиком. И у меня был брат-близнец. Но нам там сразу понравилось. Улицу только отстроили, дома свеженькие, как с картинки. Пусть бараки на несколько хозяев, но что мы тогда видели? Я чувствовал, что на этом месте у меня начнётся новая жизнь. И точно. И года не прошло, как дома начали стареть прямо на глазах, в прямом смысле. Свежие обои морщились и сползали, стены под ними гнили, обрастали плесенью, пол скрипел, окна шли трещинами. А потом стали появляться призраки. Если выйти на улицу ночью, их можно было увидеть у каждого дома. Старая бабуля, наша соседка, кричала целыми ночами. Её отправили в психбольницу. Но я-то знаю, что она видела. Несколько лет эти призрачные дети нападали на нас, изводили. К счастью, нас было двое, и мы помогали друг другу не сойти с ума. Когда один спал, другой охранял его сон, когда один терял веру в спасение, другой находил слова, чтобы привести его в чувство, когда у одного иссякали идеи, другой обязательно что-то придумывал.
Однажды мы решили сдаться. Это мой брат придумал, и только потом я понял, что он очень устал. На их поле нам невозможно победить. Но тогда я со всем энтузиазмом принял эту идею. Призраки так долго звали нас поиграть, и мы согласились. Мы стали играть с призраками, вы только вслушайтесь! Несколько дней всё на самом деле было хорошо, они были довольны. А мы не замечали, что их игры вытягивают из нас жизнь. Мы исчезали из реальной жизни, чтобы проявляться в их играх.
Эти игры становились всё более опасными – они превращались в настоящих бесов, накидывались на нас, царапали. И однажды они забрали моего брата. Или он сам пожелал остаться. В общем, итог один – в одну из ночей он не вернулся. Я долго ждал, что он хотя бы навестит меня, один, или явится вместе с ними, но больше никогда его не видел.
Потом у меня появилась возможность уехать учиться в другой город, но я всё ждал. Время шло, я похоронил бабушку и родителей. И после тридцати понял, что это место больше не властвует надо мной, и продал дом первым же покупателям.
В тот день, когда я уезжал, дом как будто прихорошился для вас. Я чувствовал оживление перед новой жизнью, и совесть моя спала – ну и что, что продаю людям кота в мешке? Это их проблемы. Правда, ты, – Семён Аркадьевич кивнул на Глеба Григорьевича, – был такой открытый и любопытный, и я решил хоть что-то для тебя сделать. Вместе ведь не так страшно. Уже и нее ждал, что позвонишь. Да и чем я могу помочь? Я переехал, но стало только хуже – они забрали у меня слишком много и навсегда поселились во мне – в голове, в памяти, даже в глазах – я вижу их в зеркале, я слышу – нет, теперь не визг и ссоры, я слышу вкрадчивые голоса нечисти, укравшей невозможно победить.
Он захохотал так громко и дико, что у Глеба Григорьевича волосы на голове зашевелились.
«Это и мой путь, – понял он, – вот, куда я иду семимильными шагами».
– То есть, вы не знаете, как их победить, – разочарованно заключил Андрей.
– Посмотри на меня, – ещё громче захохотал хозяин. – Зато я знаю, как всё началось.
Тяжело поднявшись, Семён Аркадьевич прошаркал к одному из шкафов и выудил с полки две газеты. На журнальный столик перед гостями легли «Вершинская правда» и «Паранормальный Вершинск».
«Жаркое лето семьдесят девятого. Количество жертв сгоревшей улицы увеличивается »
– кричал заголовок «Вершинской правды».
«На днях из-за жары целиком сгорела улица Берёзовая, количество жертв трагедии увеличивается, говорится в сообщении главного управления МЧС по области.
Это лето выдалось аномально жарким, в связи с чем уже неоднократно вспыхивали пожары. Но трагедия, произошедшая на улице Берёзовой, стала самым печальным событием. Дом за домом огонь безжалостно окутывал дома.
Где именно находится очаг возгорания и что послужило причиной, пока выясняется экспертами.
На место происшествия прибыли пожарные из города и области, которые в течение нескольких дней боролись с огнём и спасали жителей.
В больницах много пострадавших, количество жертв растёт, так как на месте пожара идёт разбор завалов. Мы будем следить за дальнейшим развитием событий и своевременно сообщим вам все новости».