– Да нет, не бери в голову, я привык!
– В этом городе почему-то все ненавидят друг друга, – с горечью сказала Света. – Этот город прямо полон ненависти. Я вообще думаю, что ты, может, здесь единственный нормальный среди всех нас… Мы тут все какие-то… выблядки.
– Но ты ведь другая, правда? – подумав, спросил он. – Ты ведь непохожа на них?
Света криво усмехнулась.
– Нет, Рудик, – медленно ответила она, – я точно такая же, как они все. Откуда мне быть другой?!
Повисла мучительная пауза, оба не знали, как её прервать.
– Ну ладно, я погнала, что ли? – сказала в конце концов Света.
Фраза прозвучала как-то фальшиво – и интонация, с которой было сказано, и, главное, это словечко – «погнала». Она сама это почувствовала, но исправить уже не могла.
Рудик кивнул:
– Пока.
Молча смотрел, как она уходит, прислушивался к затихающим шагам, к голосам из передней комнаты.
– До свиданья, тётя Маш!
– До свиданья, Света. Приходи.
И стук захлопнувшейся двери.
Рудик вздохнул. Смотрел в коридор, ждал, что мать сейчас придёт.
Но она не приходила.
– Мама! – проскрипел он.
Прислушался, шагов не было. Мария с чем-то возилась на кухне.
Может быть, она не расслышала?
Он снова позвал её, нетерпеливо, как маленький ребёнок:
– Мама-а-а!!!
На этот раз тяжёлые приближающиеся шаги раздались почти сразу.
На пол и стену коридора легла длинная, массивная тень.
21. Кино
На экране кинотеатра Стивен Сигал кивком головы отбросил назад свой знаменитый конский хвостик и приготовился к драке. Было ясно, что всем этим скверным ребятам на заброшенном заводе придётся очень туго, несмотря на то что их много, а Стивен Сигал совершенно один. Никаких сомнений его победа у зрителей в зале не вызывала.
Зрителей, впрочем, в кинотеатре на этот раз оказалось всего ничего – какой-то веснушчатый мужичок неопределённого возраста в середине третьего ряда лузгал семечки, не отрываясь от экрана, и беспрестанно целующаяся парочка на самом последнем ряду.
Парочкой этой были Арам Асланян и Тамара Станкевич.
– Слушай, что мы тут зависли? – срывающимся голосом проговорил Арам. В паху у него всё ныло от этих страстных поцелуев, джинсы топорщились так, что чуть не рвались. – Хватит этой хреновины, да? Погнали отсюда! Я знаю, куда мы можем завалиться!
– Ну ты конкретный! – усмехнулась Тамара. – Не хочешь зря время терять, да?
– Не надо понты кидать, ладно? – добродушно посоветовал Арам. – Я уже большой мальчик, да?
Но Тамаре нравилось его заводить, она не спешила, хотела довести его до предела, полюбоваться этим всласть.
А потом уже можно будет и факнуться.
Торопиться с этим финальным этапом сейчас вовсе не входило в её планы.
– А что, если я от Сигала торчу? – лениво сказала она. – Я, может, хочу знать, чем кончится.
Арам обдумал это высказывание, потом раздражённо пожал плечами.
Как будто неясно, чем это может кончиться! Сигал уделает всех этих отморозков, вот и всё.
Но спорить не стал, гордость не позволяла. Решил сходить в туалет.
Может, полегчает, если немножко слить, а то прямо стоит колом, зараза такая!
– Ладно, – сказал он. – Ты пока поотвисай тут со своим Сигалом, а я сейчас приду.
Но так просто Тамара его не отпустила. Притянула к себе, ещё раз подставила мягкие, податливые губы. Арам всосался в эти губы, не выдержал, полез к ней за пазуху.
Она тут же резко оттолкнула его:
– Иди, а то ещё обоссышься здесь.
Он молча встал.
Поплёлся к выходу, чувствуя, как распирает джинсы в шагу.
Тамара проводила его насмешливым взглядом, потом повернула голову и впервые за весь сеанс взглянула на экран.
Там Плохие парни пока что брали верх над Стивеном Сигалом. Они привязали его к верстаку и завели электрическую пилу.
Эта пила приближалась к бедному Стивену всё ближе и ближе, предполагалось, что она разрежет его на две части снизу доверху.
Тамара открыла рот, напряжённая сцена всерьёз заинтересовала её.
Арам стоял перед писсуаром, с интересом наблюдал, как по мере облегчения падает напряжение в его разбухшем до предела члене.
– Ты сегодня оттянешься по полной, старичок! – пообещал он ему. – За что тебе такой кайф отвалился, даже не знаю. Сегодня даже не твой день рождения, да. Просто такой компот получился.
Закончив эту философскую сентенцию, Арам застегнул ширинку, спустил воду.
Подошёл к зеркалу, полюбовался на себя.
В принципе остался собой доволен, разве что смущал набухший прыщик на лбу. Арам растрепал волосы, уложил прядь так, чтобы она закрывала некрасивый прыщик. Затем приложил ладонь ко рту, проверил своё дыхание. Решил, что не мешает немного освежить его.
Полез в карман, вытащил оттуда презерватив в мятой упаковке. Аккуратно распрямил, переложил его в другой карман, потом достал оттуда пачку жевательной резинки. Вынул одну пластинку, развернул и сунул её в рот.
Потом встряхнул головой, в последний раз оглядел себя.
Теперь он был полностью готов продолжить затеянную с Тамарой игру.
До самого её победного финала!
На экране тем временем Стивен Сигал непостижимым образом опять начал побеждать. В последнюю секунду он ухитрился порвать связывавшие его верёвки, извернулся, ловко схватил самого главного из Плохих парней и уложил его на своё место на верстаке, прямо перед пилой.
Главный Плохой парень теперь орал от страха как сумасшедший. Пила вот-вот должна была разрезать его на части.
Но Арама, вернувшегося в зал, переживания парня трогали очень мало. Его занимало совсем другое.
Он подошёл к Тамаре, сел рядом.
– Ну как ты? Прибалдела, старуха? – любезно поинтересовался он. – Я гляжу, ты от него просто по-чёрному ведёшься, да?
Тамара не отвечала, вперилась завороженным взглядом в экран.
Арам убрал разделявший их подлокотник, обнял её за плечи правой рукой, осторожно притянул поближе. Тамара покорно поддалась, наклонилась, голова её легла к нему на колени.
Лицо Арама неожиданно исказилось от охватившего его страха.
Тело Тамары продолжало наклоняться.
Оно медленно сползало на пол.
При этом её голова отделилась, осталась лежать у него на коленях. Он почувствовал, как намокли, набрякли джинсы от тёплой, хлещущей из среза крови.
– А-а-а-а-а! – отчаянно заорал Арам.
Он вскочил, дёрнулся, голова с отвратительным стуком упала на пол, покатилась под рядами, оставляя кровавые следы.
На экране тем временем захлёбывался от крика Плохой парень, пила разрезала его пополам.
Арам продолжал истошно голосить, не отдавая себе отчёта в том, что он делает.
Когда тело Тамары окончательно сползло на пол, он в ужасе обнаружил, что её левая рука тоже валяется совершенно отдельно от него.
Мужик с семечками, сидевший в третьем ряду, раздражённо обернулся.
– Заткнись, ты, мудак! – крикнул он. – Дай кино посмотреть!
Арам внезапно перестал орать, задыхаясь, повернулся к мужику и в это время заметил, что какая-то тёмная фигура выскальзывает из зала, ныряет за портьеру, закрывавшую боковой выход.
– Стой! – завопил Арам. – Стой, сука! Я тебя достану!
И он что было сил бросился вслед за убегавшим.
Арам выбежал в фойе, остановился, тяжело дыша.
Огляделся вокруг.
Никого нигде не увидел, даже стойка буфета пустовала. Это было странно. Арам знал, что после убийства Дикого всех девушек уволили, теперь здесь работали только мужчины. Однако сейчас и мужчин не было видно.
Ему что-то почудилось, он судорожно оглянулся.
По-прежнему никого.
Арам попятился назад. Спиной наткнулся на что-то. Отпрыгнул в сторону, но ничего разглядеть не успел, потому что получил сильный удар по голове.
Ноги у него подогнулись, сознание замутилось, он упал на колени. Но всё же успел при этом заметить тёмную фигуру в чёрной лыжной маске.
Фигура размахнулась и снова ударила его чем-то железным. Кровь брызнула во все стороны, и Арам Асланян окончательно отключился от реальности. Больше его уже ничего не волновало.
Человек в маске, однако же, продолжал бить его своей железной палкой куда попало – по лицу, по рукам, по желудку. Неожиданно открылась служебная дверь, в фойе появились двое служащих. Нападающий замер.
Секунду-другую все трое молча смотрели друг на друга, потом человек в маске бросился бежать. Он вылетел наружу через стеклянные двери центрального входа, пронёсся вниз по ступенькам широкой лестницы и растворился в темноте.
Один из служащих подбежал к плававшему в крови Араму, другой схватился за телефон.
– Полиция? – заорал он. – Скорее! Срочно!
22. Кетчуп
Основательно построенный, хорошо обставленный дом Эдуарда Николаевича Погребного находился в прекрасном месте, на вершине холма. Оттуда открывался великолепный вид на Красавицу и на большую часть города. Рядом с домом живописно росла высокая раскидистая сосна.
В этот вечер Эдуард Николаевич сидел около телевизора, рассеянно внимал мировым новостям. Куда больше, чем обстановка на Дальнем Востоке, его интересовало то, что происходило сейчас в Приозёрске. Он повернул голову к окну.
Что скрывал этот переливающийся огнями город?
Какое новое преступление готовилось в нём?
Где затаилось это выплёскивающееся наружу зло?
Неожиданно Эдуард Николаевич почувствовал сильное беспокойство. В низу живота появилось неприятное томление, ноги похолодели.
Кто-то смотрит в комнату с той стороны тёмного окна.
Погребной резко встал с кресла, подошёл к окну. Ему показалось, что какая-то фигура быстро исчезла во тьме, но он не был уверен, случилось ли это на самом деле или же ему просто померещилось.
Эдуард Николаевич подумал секунду, затем решительно распахнул окно. Высунулся наружу. Тщательно вгляделся, вслушался в темноту.