Артём посмотрел им вслед, потом шагнул вперёд, в комнату задержанного. Осмотрелся вокруг, пытаясь сообразить, что искать. На обыск у него никакой санкции не было, но, с другой стороны, глупо было не использовать эту ситуацию – вдруг он натолкнётся на какие-то важные улики?
Какие именно?
Ну, например, дневник, который мог вести подозреваемый, или ещё что-нибудь в этом духе.
Да, дневник – это было бы классно!
Но действовать следовало быстро: преступная мамаша могла вернуться в любой момент.
Неожиданно завибрировал, затрещал в кармане телефон.
Артём вздрогнул, спешно схватился за него, даже не посмотрев на высветившийся номер:
– Раскатов слушает.
– Привет! – раздался в ответ милый девичий голос. – Это я.
– Света! – обрадовался он. Но тут же нахмурился, озабоченно спросил: – Тебе что, опять звонили?
– Нет, слава богу, нет. Я просто так. Хотела попрощаться. – Она сделала паузу, потом решилась: – Знаешь, чего-то мне не хочется теперь уезжать. Странно, правда?
Артём улыбнулся:
– Ничего странного.
Тут же опомнился, стёр улыбку с лица. Он не имел никакого права поддерживать этот тон.
Так можно далеко зайти!
Если ко всему происходящему добавится ещё роман с малолеткой, то это будет полный компот. Можно будет надолго поставить крест на карьере.
А может, даже и навсегда!
Он вздохнул, сказал сдержанно:
– Может, ты и вернёшься. Мало ли как всё сложится.
– Может быть, – нежным эхом отозвалась она.
– Слушай, извини, я не могу сейчас разговаривать, давай попозже перезвоню, хорошо?
– Хорошо.
На этот раз Артём явно услышал в её голосе печальные нотки.
Главное, не поддаваться!
– Ну ладно, тогда пока, – небрежно сказал он.
– Пока.
Он отключился, задумчиво спрятал телефон.
Очень славная девушка.
И очень молоденькая, о чём не следовало забывать ни на секунду. А сейчас хорошо было бы вообще выкинуть её из головы.
Надо сосредоточиться совсем на другом, куда более важном!
Страшная маньячка, убийца, с невероятной жестокостью уничтожившая уже с полдюжины человек, вот-вот появится. Нельзя, чтобы она захватила его врасплох. Её надо встретить во всеоружии.
30. Закат
Вода в Красавице была окрашена в тёмно-бордовые, кровавого оттенка тона. Павло Горошевич подъехал к самому берегу, остановился, закурил.
Уныло смотрел, как солнце исчезает за холмами и тьма начинает поглощать озеро. Он ждал вечера, чтобы попробовать осторожно вернуться в город.
Может, хоть каких-то бабок удастся нарыть!
Или хотя бы как-то исхитриться документы из дому забрать. После этого можно и срываться отсюда. На время надо обязательно свалить, другого выхода нет. Сука-директор его заложил!
И зачем только он, Павло, полез во всё это? Подумаешь, глаза ему черножопые мозолили! Зато жил бы себе спокойно. А теперь, как последний мудак, в собственный дом должен огородами пробираться.
А может, сдаться?
Тут же отрицательно помотал головой.
Нет, нельзя ни в коем случае.
После отпадных новостей, которые он услыхал по местному радио, пока мотался по округе, об этом не может быть и речи. Его всюду ищут, по всему району.
Если захоботают, он уже никогда не отбоярится, это ясно, закатают надолго.
В это же самое время к дому Заблудших на Старой улице подъехала бежевая «Лада-десятка». Оттуда выпорхнула Света Коновалова в на-рядном, светлом, с голубыми цветочками платье. В руках держала перевязанную бантом коробку, обёрнутую в золотую бумагу.
– Спасибо, пап, – нагнулась она к сидящему за рулём. – Я позвоню через парочку часов.
– Не больше, Света, – донёсся из машины строгий мужской голос. – Не задерживайся. Мы сегодня должны рано спать лечь.
– Хорошо, папа, не волнуйся.
– Я подожду, пока ты войдёшь.
Света повернулась, сделала большие глаза – как вы мне надоели! (это, разумеется, было невозможно увидеть из машины), – лёгкой походкой дошла до калитки, открыла её, затем по асфальтовой дорожке сделала несколько шагов до двери, поднялась на ступеньки и позвонила в звонок.
Ромка, одетый в свою лучшую бирюзовую рубашку и новенькие джинсы Levi’s, сидел, вперившись в экран телевизора, смотрел порнуху. Знал её наизусть, каждый кадр, но всё равно смотрел с неизменным интересом. В данный момент терзался, никак не мог решить, то ли начать онанировать, то ли всё-таки дождаться Светку.
А вдруг всё же сегодня обломится?
Ромка проглотил слюну. Страсть как хотелось ему кого-то трахнуть, а после смерти физички Света Коновалова, безусловно, возглавляла секретный список потенциальных секс-партнёрш Романа Заблудшего.
А если нет?
Сомнения его прервал звонок в дверь.
Он быстро выключил видюшник и побежал открывать.
Света стояла на пороге в нарядном платье, выглядела шикарно.
– Привет! Ну ты конкретная! – восхитился Ромка. – Заходи!
– Привет! С днём рождения! Это тебе!
Она чмокнула его в щёку, сунула в руки коробку, потом повернулась, махнула кому-то рукой, давая знать, что всё в порядке. Ромка тоже не удержался, изобразил на лице улыбку, помахал.
Валите, валите побыстрей!
Одновременно небрежно спросил у Светы:
– Это кто там, скелеты твои?
– Ага. Папахен.
Машина, стоявшая около дома с заведённым мотором, отъехала. Света зашла внутрь.
Ромка пропустил её, огляделся.
На всякий пожарный!
Никого на улице не увидел и тщательно закрыл за собой дверь.
Павло сплюнул, бросил окурок.
Тот покатился, подхваченный лёгким ветерком, рассыпался искрами, потух.
Надо же так обломаться…
Он нагнулся, вынул из-под сиденья железную палку. Ту самую, которой орудовал в кинотеатре.
Открыл дверцу машины и, размахнувшись, забросил опасную железяку подальше в воду. Она исчезла с тихим плеском.
Ромка Заблудший ещё раз с удовольствием осмотрел гостью.
– Клёвый прикид! – оценил он и помахал полученной коробкой. – Чего там?
– Увидишь, Заблуда, – улыбнулась Света. – Ничего такого. Галстук. И ещё кое-что.
– О! – отреагировал Ромка. – Галстук – это прикольно. Крутой какой-то?
– Кристиан Диор. Тебе понравится.
– Нехило. Ну, спасибо. Ты не стой, проходи.
Он подошёл к бару, достал рюмки, бокалы:
– Чего плеснуть? Выбор неслабый, сама видишь.
Света равнодушно оглядела строй бутылок:
– Я пока не хочу. А чё, ещё никого нет? Я думала, я опоздала.
– Не а, – усмехнулся Ромка, – ты первая. Давай вот вискаря плесну! Я только дэцел, не стремайся. Отпадная вещь, попробуй. Бери вот конфеты. Или, может, фрукты хочешь? Вон я грейпфруты купил. Любишь грейпфруты? Самый конкретный закусон для вискаря. И полезный. Сплошной витамин. Ну чего, я налью?
Света пожала плечами. Никакого веселья, на которое она рассчитывала, здесь пока не было и в помине.
А через два часа уже уходить!
– Ладно, – вздохнула она, – наливай!
Солнце окончательно село. С озера сразу потянуло сыростью и прохладой.
Павло поёжился, захлопнул дверцу, закрыл окно.
Бабки, только бабки! Без них труба!
31. Камера
Алина Трушина в своей камере уже не стояла, сидела на полу. Раскачивалась взад-вперёд, монотонно выла тонким, высоким голосом.
Вдруг она перестала выть, прислушалась.
До неё донёсся какой-то необычный шум, пыхтение, лёгкий беззлобный матерок.
Алина вскочила, прильнула к окошку в двери. Показался Сеня Храпченко, тяжело дыша, тащил вниз по ступенькам инвалидное кресло с сидящим в нём Рудиком. С другой стороны ему помогал ещё один полиционер, Серёга Агапов.
Общими усилиями они спустили кресло с лестницы, поставили на пол.
– Тяжёлое, зараза! – отдуваясь, произнёс Сеня. – Ты мне, Серёга, чуть ноги не отдавил, мудила! Представляешь, если бы эта махина на меня наехала! Я бы точно тоже калекой стал.
– Да оно вдруг вниз как потянуло, чуть не выскользнуло, – оправдывался Серёга. – Я не думал, что такое тяжёлое.
– Не думал! – передразнил Храпченко. – Именно что не думал. А надо думать, у тебя ж башка-то есть, иначе на хрена она тебе – только, чтоб пить и жрать, что ли?
– Не, ещё чтоб фуражку носить! – заржал Серёга.
Рудик никак на всю эту возню и диалог не реагировал, сидел неподвижно, прямо. Будто какой-то восточный божок, которого носят на носилках под балдахином.
Кресло подкатили к камере.
Храпченко достал ключи, открыл дверь.
– Вот, Трушина, одноклассника тебе привезли! – объявил он. – Так что тебе уже не скучно будет.
– Только он теперь не одноклассник, а однокамерник! – хихикнул Серёга, у которого оказалось повышенное чувство юмора.
– Мне надо срочно поговорить с Артёмом! – тихо произнесла Алина.
– С кем, с кем? – прикинулся валенком Храпченко.
Развлекался, делал вид, что не расслышал.
– Со следователем! – разозлилась Алина. – Вы же обещали!..
– Обещанного три года ждут! – внушительно объяснил Сеня. – Правда, Серёга?
– Иногда и дольше бывает, – опять заржал тот.
– Суки! – заорала взбешённая Алина. – Менты грёбаные!
– Ладно, не возникай! Поговоришь, поговоришь с ним, – примирительно сказал Сеня. – Он сейчас отъехал ненадолго. Вот вернётся, и побеседуете. Помоги, Серёга.
Они впихнули в камеру Рудика на его кресле, захлопнули дверь и ушли, весело переговариваясь.
Рудик некоторое время сидел всё так же неподвижно, не поворачивал головы. Потом шевельнул единственной рукой, нажал на какую-то кнопку в подлокотнике. Кресло ожило, тихо зажужжало.
Рудик отъехал в дальний угол камеры, там развернулся и снова замер. По-прежнему не произносил ни слова.
Алина с внезапным, непонятно откуда взявшимся страхом смотрела на него, не отрываясь. Зрачки у неё были сильно расширены, занимали почти всю сетчатку глаз.