С. Михалков от жизненных забот
Не убегал, в смущении алея,
Давно уже пора отметить год,
В котором он не справил юбилея.
Как старый анекдот, он — вечно молодой
И — тоже — с бородой.
Молодежь… ни званий, ни регалий,
Смех свободно льется из груди…
Их еще ни разу не ругали,
Все, как говорится, впереди.
Крупнейший мастер лаконичных строчек,
Певец любви, ее ночей и дней…
Ему никто не мог сказать: — Короче! —
И вряд ли кто хотел сказать: — Длинней!
В нем слиты две разных мелодии:
Он пишет стихи и пародии.
Порою теряется разница,
Когда он поет, когда дразнится.
Произведений масса
Червинского и Масса,
Да нет на них Белинского,
На Масса и Червинского.
Светлов хорош во всякую погоду,
Хотя не пишет иногда по году.
Союза не видал такого
Я ни вблизи, ни вдалеке:
Что на уме у Полякова,
У Райкина — на языке.
Тихий, маленький и кроткий,
Но его удар короткий
Сокрушает подбородки,
В плане острой проработки.
Он весь талантом пышет,
Все перед ним пасует.
Он говорит, как пишет,
А пишет, как рисует.
В Москве, а также вне Москвы
Успех заслуженный имевший,
Он — самый старый, но, увы,
Совсем не самый устаревший.
Всегда им было чуждо ячество,
Но им несвойственно и «мычество», —
Весьма наглядно их количество
Все время переходит в качество.
Любимцу публики пора заметить прямо:
Не знаем, принцип то или каприз,
Но стал ты повторять свои программы,
Не дожидаясь даже крика: «Бис!»
Как жаль, что после фильма «Волга-Волга»
Ильинский не снимался долго-долго.
Что толст он — это не беда,
Беда, что тонок… не всегда.
О Шостаковиче не может быть двух мнений:
Как говорят, — обыкновенный гений.
Говорят, в консерватории
Все проходят курс истории,
Планомерно и давно,
От Гуно и до Вано.
Табачников! Твоей карьере
Не угрожал бы яд Сальери,
Но Моцарт, выйдя из терпенья,
Тебя бы задушил за пенье.