Латинское sim – восходит к и. -е. *sem-/*som-/*sm-, с которым связывается смысл ‘один’ [345] (→‘вместе’, где важна идея тождества, подобия); ср. semel ‘один раз’, а также simul ‘одновременно’, similis ‘подобный’; к этому же корню восходит, например, франц. ensemble, англ. same [346]. Латинское же com-/cum– происходит от и. -е. *kom-, также имевшего значение ‘вместе’, в котором, по всей видимости, превалировала идея совместности, единства. Можно предположить, что изначально simplex связывалось с представлением о некоторой примитивной технологии, о первичном (одинарном) сгибании или переплетении (ср. лат. simplicare ‘производить нечто простое’), а complex – с представлением о переплетении как наличии тесной связи между какими-либо элементами.
Прилагательное simple (simplex) фиксируется во французском языке с начала XII в., впоследствии заимствовано в английский (фиксируется с XIII в.) и в немецкий (фиксируется с XIV в.) языки. Причастие compliqué и прилагательное complexe во французском языке фиксируются с XIV в., английское complex датируется XVII в., немецкое komplex датируется XVIII в. [Picoche 1994: 200–201, 440–441; EE 1996: 88, 439; Kluge 1999: 467, 763].
Прилагательные, образующие оппозицию простой VS сложный, не имеют в своем составе общих морфем. Семантическая связь между ними является результатом развития значений прилагательных [347].
Оба прилагательных относятся к достаточно древнему пласту лексики. Прилагательное простой возводится к праславянской основе *prost-, которая традиционно членится на префикс *pro– и корень *sthos– (ср. праславянские глаголы *stojati, *stati), восходящий к и-е. *stā-: *stə– [Преображенский II: 134–135; Фасмер III: 380; Черных II: 72]. По всей видимости, древнейшее его значение – ‘прямой’.
Прилагательное простой представлено в старославянских и древнерусских памятниках письменности. Развитие его многозначности имеет параллели с развитием значений греч. ἀπλοῦς, ἐυϑνὶς, ὀρϑὶς; лат. simple.
Круг книжных употреблений прилагательного, восходящих к старославянской традиции, связан с характеристикой человека.
Согласно [СтСл 1994: 528], в ранних старославянских текстах встречается 12 слов с корнем прост-: простъ, просто, простѣ, простити, прощати, прощеник, простость, простыни, простовласъ, прѣпростъ, прѣпрость, съпроста[348]. Прилагательное простъ имеет 37 вхождений.
Наибольшее количество употреблений в древнейших текстах приходится на случаи, когда прилагательное простъ используется в контексте глаголов стати, въстати, быти, поставити, сотворити, а также глаголов восприятия. Оно характеризует человека и указывает на то, что он стоит / держится прямо [349]. Эта поза свидетельствует об особой ситуации (например, стояния перед святыней или подготовки к особой ритуальной практике: молитве, проповедничеству), а также об особом состоянии человека – его открытости высшим ценностям – и особом состоянии его души, которая представляется органом восприятия высших ценностей, носителем религиозного и этического начала. Ср.: Приде близ святааго и ста простъ[350] (Супрасльская рукопись, XI); искочивъ с(вя)тъıи ста простъ[351] (греч. ὀρϑός; Supr 112, 8); мъıже въстахъмъ ıпростı бъıхомъ[352] (греч. ἀνορϑοῦσϑαι, ὀρϑός ἵστασϑαι; Ps 19, 9 Sin Pog Bon Lob Par); и абие поставитъ ıпростъ[353] (греч. ἀνορϑῦν, ἐγείρειν; Euch 95b 1sq); и простоу ю сотвори[354] (лат erexit; Bes 31, 211bβ 20); прѣмѫудрос(ть) прос(ти) слъıшимъ[355] (греч. ὀρθοί Euch 10a 18); прости прıемше б(о)жественных(ъ) таин[356] (греч. ὀρθοί; Služ Sofc, Orlov 297, 9); проста оубо стоить д(оу)ша гда н(е)б(е) сьнъıхъ желатъ[357] (лат recta… stat anima; Bes 31, 212bβ 20); простъ же оубо на добрая дѣла слоужьбѣ и въıсотѣ оумъ стога[358] (лат in virtutis culmine; Bes 11, 51bβ 18) (SJS III, 383; СтСл 1994, 528).
Прилагательное простъ используется при описании ритуально значимых ситуаций и связанных с ними состояний человека и в древнерусской письменности; ср.: Просту пред богом поставити возможем нашу душу (Изборник Святослава, 1076); Встают попове и стоять прости (Студийский устав, XII), прости убо испълняем молитвы (Ефремовская кормчая, XII); Поклонився напишет крест на земли и целует и вста прост (Повесть временных лет; Лаврентьевская летопись); Прости сами станяху проповедающе (Хроника Георгия Амартола, 1456); Тии… падоша, мы же стахом и прости быхом (Псковская II летопись, XV); Прости же стояще молитвы свершаем во вся неделя (Кормчая Балашева, XVI); Томь часе исцелеста ему нозе и воста прост (Житие Иоанна Златоуста, XVI–XV); И ста мои сноп прост, ваши же снопове поклонишяс моему снопу (греч. ὠρϑώϑη; Быт. XXXVII, 7) (Геннадиевская Библия, 1499).
Вместе с тем уже в древнейших текстах прилагательное простъ могло указывать не только на состояние, но и на свойство человека.
В старославянских текстах прилагательное простъ может характеризовать человека как такого, мысли и поведение которого не направлены на плохое, оно указывает на отсутствие злого умысла, на искренность, чистоту намерений и поступков (греч. ἀπλοῦς, лат. simplex, purus) [359];ср.: бѣаше бо мѫжь тъ не простъ и грѫбъ[360] (греч. πανοῦργος ‘коварный’; Супр) (СтСл 1994, 528); а также аште оубо бѫдетъ око твое просто все тѣло твое бѫдетъ свѣтъло[361] (греч. ἀπλοῦς; Mt. 6 22 Zogr Mar As Sav Ostr) [362]; (SJS III, 382).
По всей видимости, можно говорить о существовании достаточно древнего концепта, соотносимого с др. – евр. (‘прямой’ → ‘правильный, справедливый, истинный, честный, приятный, угодный’; ср. греч. ἐυϑυὶς, ὀρϑοὶς), одной из характеристик Иова (Иов I, 1), т. е. о метафорическом переосмыслении прямизны как искренности, честности, наличия помыслов и поведения, угодных Богу [363]. Ср. имя преподобного Павьлъ прѣпростыи (Παῦλος ὁἀπλοῦς, Persimplex).
В древнерусской письменности концепт праведности получает развитие. Это развитие, впрочем, связано не столько с использованием прилагательного простъ, сколько с появлением в контекстах, повествующих о жизни святых, ряда слов с корнем прост-, называющих такие добродетели, как а) скромность; ср.: мъногашьды же пакы великууму Никону седящю и делающю книгы, и блаженууму въскраи того седящю, и прядушю нити еже на потребу таковууму делу, таково ти бе того мужа съмерение и простость (Житие Феодос. Нест; Успенский сборник, XII–XIII); б) аскетичность, непритязательность; ср.: Толика же есть пребывания простыни и льгостыни дивныхъ мужь онех, яко всю неделю не требовати ничтоже (Хроника Георгия Амартола, XIII–XIV ~ XI); Они же [игумены киевских монастырей] видевшее отрокапростость и ризами же худами облечена не рачиша того приятии (Житие Феодос. Нест; Усп. сб., XII–XIII) [364]; Есеи… живут же боле ста лет простоты деля пища (διὰτὴν ἀπλότητα; Иосиф Флавий, О полонении Иерусалима, XVI ~ XI); в) искренность, чистосердечие; ср.: И мы, препростьемь хвалящее господа, скрушаемъ же и раздрушаемъ лукавьства вражья (Пандекты Антиоха Черноризца, XI) [365]; Лутче есть убог ходяи в простоте своеи, неже богат умучая устне свои (Притч. 19, Геннадиевская Библия 1499); Киане совещашеся тайно, хотящее посадити Вячеслава… в Киеве, любяще убо его, простоты его ради (Никоновская летопись, XVI).
В ряде контекстов слова с корнем прост– соседствуют со словами, указывающими на отсутствие злобы или коварства; ср.: Добро есть дрьжати препрость и безълобье и бытии яко младенищем (Пандекты Антиоха Черноризца, XI); Наг простостью и бескъзньною жизньною жизнью к единому творьцу тварьми его въсходя (ἀπλότητι; Богословие св. Иоанна Дамаскина в переводе Иоанна ексарха Болгарского, XII–XIII); Бе некто брат в манастыри от зело простейших и безлобивыих. Любимь же бе от отець, хвалимааго его ради безлобиа же и простости (Великие Минеи Четьи, XVI); начялнии отцы безгневием и простотою и смирением вся блага и настоящего и будущаго века обретоша (Никоновская летопись, XVI).
Что же касается прилагательного простъ, то оно может характеризовать человека как непритязательного; ср.: егда кто есть прост на едение и на питие (Пандекты Никона Черногорца XIV); однако обычно при указании на добродетель человека служит для передачи представления об открытости высшим ценностям, искренности намерений человека и его поступков; ср.: [Андрей Боголюбский]