ических ресурсов на осуществление всех проектов у стран региона просто не хватало [40, p. 22]. Таким образом, после обретения независимости они продолжали тесно сотрудничать с Францией в культурных и научно-технических областях, что помогло преодолеть негативные последствия военного конфликта (война в Индокитае 1946–1954 гг.) и сохранить Камбоджу, Лаос и Южный Вьетнам в зоне влияния французской культуры, а, значит, опосредованно и политики.
В 1966 г. на конференции глав государств Афро-Малагасийской организации экономического сотрудничества, объединившей большинство франкофонных государств Африки, был поднят вопрос о создании международного франкофонного сообщества, определяемого как «духовное сообщество наций, использующих французский язык в качестве национального, официального или общепринятого языка» [42]. Официальными инициаторами выступили президент Сенегала Л. С. Сенгор и президент Туниса Х. Бургиба, хотя идею учреждения Международной организации Франкофонии также приписывают министру образования Квебека (франкоговорящая провинция Канады) Полю Жеран-Ляжуа [19, p. 51]. По словам близкого соратника де Голля А. Пейрефита, между французскими властями и лидерами африканских стран существовала предварительная договоренность, согласно которой именно последние должны были предложить образование франкофонного объединения [43, p. 308]. Эта версия не подтверждается архивными документами, в которых говорится, что в 1966 г. «идею создания центральной организации франкофонии де Голль воспринял с опасением» [44]. Реакция французской прессы на выдвижение проекта франкофонного объединения также была неоднозначной. «Монд» писала, что «идея не нова» и требует «осторожных действий, многочисленных контактов и аккуратных обменов мнениями» [45]. В январе 1967 г., накануне своей встречи с Ш. де Голлем, А. Диори дал интервью национальному телевидению Франции, в котором рассказывал о проекте учреждения Франкофонии и о созыве большой межпарламентской конференции для его обсуждения. Он выразил надежду, что «сдержанность Франции относительно франкофонии прекратится… и 1969 г. станет годом франкофонии» [46].
В марте 1970 г., уже при втором президенте Пятой республики, голлисте Ж. Помпиду, в Нигере состоялась учредительная конференция франкофонной международной организации, получившей название Агентство по культурному и техническому сотрудничеству. Ее члены (в 1970 г. в состав ACCT вошли: Бельгия, Бурунди, Верхняя Вольта, Габон, Гаити, Дагомея, Камерун, Канада, Кот-д ‘Ивуар, Люксембург, Маврикий, Мадагаскар, Мали, Монако, Нигер, Республика Вьетнам, Руанда, Сенегал, Того, Тунис, Франция, Чад) [47, p. 17] высказались за укрепление позиций франкоговорящих стран на мировой арене и совместное решение их геополитических задач [26, c. 9]. Несмотря на то, что в Конвенции о создании Агентства по культурному и техническому сотрудничеству подчеркивалось, что инициаторами объединения выступили «ведущие политические деятели Африки и стран Магриба» [47, p. 1], а главной целью Агентства являлось «создание настоящего многостороннего тесного сотрудничества в технической и культурной областях» [47, p. 3], многие увидели в этой организации новую форму контроля бывшей метрополии – Франции над получившими независимость колониями [4, 48]. Арабский политик Х. Беннади в статье «Франкофония и неоколониализм» назвал Франкофонию «символом не только неоколониализма, но и антидемократии» [5]. Африканским лидерам, активно участвовавшим в образовании АССТ, приходилось оправдываться: «Нам не стыдно [что франкофония уходит корнями в колониальное прошлое – авт.], точно так же, как европейцы не стыдятся греко-римской цивилизации, которая была навязана им также путем завоевания» [49, p. 212]. Позиция отцов-основателей АССТ заключалась в том, чтобы, не отрицая факта существования до недавних лет эксплуататорской системы французского колониализма, теперь извлечь из сотрудничества с Францией максимально возможную выгоду для развития молодых независимых государств.
Процесс принятия текста устава АССТ продемонстрировал, что Франция заняла лидирующие позиции в сообществе, она оказывала давление на других участников объединения и не считалась с принципами равенства, заложенными в основу функционирования новой организации. Работа над уставом ACCT велась в Париже, а временный генеральный секретарь организации, журналист и ярый сторонник квебекского сепаратизма Ж.-М. Леже в процессе подготовки устава вел переговоры с французскими дипломатами, в частности, получал от них рекомендации о том, как обеспечить наилучшее представительство этой франкофонной провинции Канады в АССТ [50]. Однако, даже несмотря на консультации, итоговый текст устава, подготовленный Ж.-М. Леже, не устроил французские власти, так как предполагал разветвленную структуру и масштабные экономические и культурные проекты, а значит и серьезные расходы, на которые Франция, желая при этом получить в АССТ лидирующие позиции, не соглашалась пойти. Для обеспечения собственных интересов в будущей организации Франция собиралась стать ее основным спонсором и покрывать своим взносом около половины бюджета, поэтому его следовало сократить до суммы, приемлемой для финансовых возможностей Пятой республики [51, p. 3]. Французской делегации удалось в итоге внести в устав поправки, которые гарантировали соблюдение внешнеполитических интересов Пятой республики: АССТ не получило четко разработанной программы деятельности; по сути, оно стало вспомогательным органом для осуществления двусторонних контактов в области экономики, культуры, науки и техники, а также координировало функционирование многочисленных международных франкофонных ассоциаций, институтов и организаций. Это вызвало разочарование в среде последовательных сторонников идеи международной франкофонии; многие африканские лидеры требовали, чтобы АССТ расширило рамки своей деятельности и взяло на себя больше обязанностей по экономической поддержке его стран-участниц [52, p. 170].
Очевидно, что учреждение международного франкофонного объединения напрямую отвечало национальным интересам Франции. Во-первых, создание АССТ позволяло ей получить максимальную политическую выгоду от потраченных на международное сотрудничество денег. Как отмечали в Гендирекции, «вместо того, чтобы «анонимно» участвовать в международном сотрудничестве, лучше это делать «персонализировано», имея в виду, что вклад Франции в ЮНЕСКО и другие организации, связанные с ООН, терялся на фоне размеров вкладов обеих сверхдержав: всю выгоду получали «государства первого порядка, а страны-бенефициары считают, что им помогают в основном США» [53, p. 10]. По мнению отечественной исследовательницы Т. Ю. Загрязкиной, сам факт учреждения АССТ говорил о том, что политический аспект франкофонии вышел на первый план, и свидетельствовал о желании Франции расширить свое геополитическое влияние [23, p. 9]. Создание крупной международной организации под эгидой французского языка и культуры укрепляло престиж Франции на международной арене и отвечало ее национальным амбициям. Однако от подобного сотрудничества выигрывала и другая сторона.
Лидеры развивающихся стран, вошедших в АССТ, получили гарантии углубленного сотрудничества и новые средства для решения своих экономических проблем, причем не только от бывшей метрополии, но и от других западных государств, например, Канады, которая активно соперничала с Францией за место лидера и главного финансового спонсора объединения. Рассуждая об образовании франкофонной организации, Л. С. Сенгор отмечал, что «Франция не нуждается в Африке, но, как я неоднократно говорил генералу де Голлю, мы, африканцы, нуждаемся во Франции, чтобы решить наши проблемы» [54]. При этом деятельность ACCT сразу же стала объектом критики, а сторонники теории «контр-франкофонии» (выступают за пересмотр тезиса об универсальности французского языка и культуры) продолжают рассматривать ее как вариант французского постколониализма. Тоголезский профессор А. Апедо-Амах дал интервью по случаю очередного саммита Международной организации Франкофонии в Бейруте в 2002 г., в котором уподоблял франкофонию «фашизму и расизму» и отмечал, что МОФ основана на «колониальной и преступной идеологии и стремится сохранить африканцев в рабстве» [48]. Однако, справедливо подчеркивает отечественный специалист Д. В. Налетова, «контр-франкофония» как альтернативный проект «отличается значительным разбросом мнений и поэтому находится на стадии отдельных заявлений и нескоординированных акций» [55, c. 29]. Между тем, на современном этапе во Франции существует отдельное направление исследований, которое занимается изучением менталитета франкофонов разных национальностей и культур [56, p. 60] и формированием «франкофонной идентичности» в условиях разной культурной и цивилизационной среды [57, p. 53], что свидетельствует об усилении инклюзивных и универсалистских характеристик франкофонии.
Франкофония в качестве способа выстраивания привилегированных отношений между Францией и другими франкофонными государствами с помощью языка и культуры легла в основу АССТ и являлась важной частью «стратегии сотрудничества» со странами третьего мира, пришедшей на смену политике колониализма. Внешняя культурная политика Франции, как свидетельствуют источники, в первую очередь была направлена на формирование позитивного образа государства за рубежом, на продвижение французского языка, пропаганду собственных культурных ценностей и достижений. Все это создавало благоприятные условия для осуществления политических, экономических и прочих задач Пятой республики на международной арене, например, повышения роли и значения Франции в постколониальном мире или заключения выгодных торговых контрактов; помогало снизить риск безработицы среди французских работников умственного труда; сохраняло за французским языком статус международного. Таким образом, следует признать, что проблема обеспечения нужд бывших колоний решалась голлистской властью в русле более важных для Пятой республики национальных задач. Несмотря на это, представляется необоснованным ставить простой знак равенства между франкофонией и неоколониализмом, ибо культурная внешняя политика деголлевской Франции повысила образовательный, культурный и научно-технический уровень жизни в молодых независимых государствах; способствовала укреплению их политико-управленческих структур и повышению международного веса. Участие в АССТ развивающихся стран и флагманов западного мира – Франции и Канады – демонстрировало возможность и целесообразность совместной работы и плодотворного сотрудничества в рамках международной организации, укрепляло авторитет и расширяло опыт политической элиты государств третьего мира. Но было бы, конечно, неправомерным отрицать желание де Голля через усиление позиции Франции во франкофонном мире добиться роста международного престижа Пятой республики, ее «величия», т. е.