Новые принципы построения ЕС, по мнению Великобритании, сводились к следующему: в основе Сообщества «должен быть Общий рынок», а не политическая структура; вторым принципом функционального обновления ЕС явилось требование придания ему гибкости – превращения ЕС в «структуру, которая может вместить многообразие ее членов… чей основной предпосылкой является Общий рынок, а не единая валюта»; третьим принципом функционирования было названо равновесие наднациональной и национальных властей, имея ввиду, что вмешательство Брюсселя возможно лишь в те вопросы, которые не могут быть решены на национальном уровне. (Несколько позже – 11 июня 2015 г. – посол Великобритании в Париже П. Рикеттс сформулировал это следующим образом: «Национальное, где возможно, европейское, где необходимо» [См.: 20]). Четвертый принцип основывался на повышении роли национальных парламентов: «единый европейский демос не существует» и потому «именно национальные парламенты есть и будут оставаться истинным источником реальной демократической легитимности и подотчетности в ЕС». Пятым принципом Кэмерон назвал «справедливость» – общеевропейские программы поддержки евро должны устанавливаться не на уровне еврозоны, а Общего рынка, участие в котором «и способность устанавливать правила в нем являются главной причиной членства» Великобритании в ЕС [21].
Выводы и требования программной речи премьер-министра были детально обоснованы в подготовленном в 2012-2014-х гг. по поручению британского правительства Аналитическом исследовании [33], которое Кэмерон обозначил как «обзор баланса компетенций, предназначенный дать информированный и объективный анализ» [21] взаимоотношений Великобритании с Евросоюзом. Над документом в течение трех лет работали британские министерства, парламент, исследовательские институты и эксперты, написавшие 32 доклада и обосновавшие необходимость кардинальных реформ ЕС, «не упустив [по мнению французских сенаторов – авт.] из виду ни одной компетенции… Евросоюза» [27].
Окончательный вариант исследования в начале 2015 г. был направлен по дипломатическим каналам всем государствам-членам Евросоюза. Во время его обсуждения в Сенате Франции было указано на отсутствие официальной реакции континентальных стран ЕС, т. к. они «не желают сообщать о своей позиции до каких-либо переговоров», однако отмечено, что документ «не остался незамеченным в канцеляриях» [27].
Именно необходимость выработки французской позиции по положениям поступившего британского документа явилась причиной начавшихся обсуждений по вопросу возможного Брексита в Сенате. Комитет Сената по европейским делам создал группу под руководством заместителя председателя Комитета Ф. Келлер (независимый сенатор) для подготовки соответствующего доклада. Группа рассмотрела само британское исследование, проанализировала «Европейскую речь» Д. Кэмерона и более раннее выступление М. Тэтчер в колледже в Брюгге. Ею были проведены встречи с 20-ю представителями политических, общественных и экспертных кругов Великобритании. Выводы работы группы обсуждались Сенатом 16 апреля 2015 г. [Обсуждение доклада см.: 27].
В докладе сенатского Комитета перечислялись основные аспекты, вызвавшие британскую критику современного состояния дел в ЕС.
В первую очередь констатировалось утверждение британцев об «отсутствии прозрачности и демократического контроля» над процессом принятия решений в ЕС, о несоблюдении принципов субсидиарности и пропорциональности, чему «недостаточно препятствуют другие [европейские – авт.] страны». Великобритания считала необходимым «усилить роль национальных парламентов … на всех этапах процесса принятия решения … поддерживая идею красной карточки, то есть права вето для них», а также высказывалась за принцип «лучшего и меньшего количества [общеевропейского – авт.] законодательства».
Второй значимой проблемой в британском документе сенаторы увидели «дискриминацию между членами и не членами еврозоны из-за продолжающейся интеграции, которая отдает приоритет решениям, принимаемым еврозоной», вследствие чего разработка на уровне ЕС «механизмов координации экономической политики выходит за рамки компетенции Евросоюза и затрагивает сугубо национальные компетенции».
Сенаторы обратили внимание и на поднятые британцами в вопросе налогообложения требования четкого разделения компетенций государств-членов и ЕС. По мнению британских аналитиков, Евросоюз мог вмешиваться лишь в области, непосредственно и исключительно регулирующие внутриевропейский рынок. Особо подчеркивалась британская «враждебность возможности введения налога на финансовые операции», напрямую затрагивавшего интересы лондонского Сити. (Еще на саммите ЕС в декабре 2011 г. французский президент Н. Саркози отметил: «у Кэмерона навязчивая идея: защитить лондонский Сити, оставить за ним звание офшорного центра» [См.: 11]).
В сенатском докладе подчеркивалось британское недовольство европейским бюджетом, который «непропорционален», и общеевропейской сельскохозяйственной политикой, «слишком дорогостоящей, неадекватной и слишком забюрократизированной … цели которой расплывчаты».
Сенаторы отмечали доминирующее в британском обществе негативное отношение к «плачевному» состоянию миграционной проблемы. В качестве его важнейшей причины было названо стремление британцев противостоять «атмосфере колонизации», которую активно насаждают иммигранты, создавая «свои цивилизационные анклавы в местах заселения». («Характерно, что, выступая против мигрантов, – писал отечественный исследователь Н.Ю. Кавешников, – британцы (и политики, и простые люди) не делают большого различия между гражданами других стран ЕС и приезжими из стран Азии или Африки» [6, с. 24]).
Также в британском документе, и это зафиксировали французские сенаторы, указывался ряд проблем, требующих дальнейшего изучения для понимания, нужны ли реформы ЕС по этим направлениям (социальное обеспечение и занятость, свободное движение финансовых услуг, рыболовство).
По мнению французских парламентариев, сферой, более-менее удовлетворяющей Великобританию, оказалась общеевропейская внешняя политика. При этом подчеркивалась убежденность британцев, что существующий в ЕС принцип единогласия формирует «сложность определения четкой стратегии [внешнеполитического курса – авт.], отсутствие лидерства, медленное принятие решений», причем «в данной области ничего не представляется возможным [изменить – авт.], пока Великобритания, Франция и Германия не договорятся».
У Великобритании возникли сомнения в совместимости принципов единогласия и реализации своих суверенных прав в вопросах безопасности и обороны при «неэффективности европейской внешней политики». Вследствие этого британцы задавались вопросом о возможности «взять на себя инициативу в европейской обороне».
В исследовании подчеркивалось, что европейское строительство для Великобритании – это «экономический проект: общий внутриевропейский рынок… но не политический, а тем более не геополитический проект».
Однако, утверждалось в сенатском докладе, хотя Великобритания и «опасается [федерализации – авт.] Европы… а среди британцев существует общий и устоявшийся евроскептицизм … на данный момент аспекты антиевропейских настроений не являются решающей угрозой… Пока [британское – авт.] общественное мнение остается уверенным в способности страны отстаивать свои национальные интересы и традиции, референдум о сохранении Великобритании в ЕС не представляет опасности».
Главный вывод доклада, который лег в основу первоначальной французской позиции по проблеме выхода Великобритании из ЕС, сводился к тому, что «Брексит – много шума из ничего», который был оговорен важным дополнением, оказавшимся, в определенной степени, пророческим: «Если консерваторы победят [на предстоящих майских 2015 г. выборах – авт.], нам придется готовиться к референдуму о сохранении Великобритании в Европе; но мы должны перестать говорить об этом как о русской рулетке, если только мы не заметим … что Кэмерон регулярно добавляет еще одну пулю в ствол» [27].
Убедительная победа на британских выборах в мае 2015 г. Консервативной партии дала возможность Кэмерону сформировать правительство большинства. Ведущие французские СМИ отмечали, что победа консерваторов позволит им «без перехода перейти от предвыборной кампании к подготовке референдума и занять [темой Брексита – авт.] большую часть общественных дебатов и энергии политических лидеров» [18].
Обсуждая итоги британских выборов, Комитет по европейским делам французского Сената 7 июня заслушал своего председателя – члена руководства «Республиканцев» Ж. Бизе [Речь Ж. Бизе в Сенате 7 июня 2015 г. см.: 20]. Говоря, в том числе, о возможном референдуме по Бреситу, Бизе утверждал, что «65 % британцев не желают покидать Евросоюз… Но референдум – это политический инструмент… который очень чувствителен к общей среде, особенно потому, что избиратели часто отвечают не на прямо заданный вопрос, а исходя из их оценки правительства, задающего его». Вследствие этого, по прогнозу сенатора, правительство Кэмерона сосредоточится после переизбрания не столько на «европейском досье», сколько на реализации внутренней социально-экономической программы, что, в свою очередь, обеспечит поддержку населения в вопросе Брексита того мнения, которое будет фактически продвигать консервативный кабинет, а значит, создаст определенные риски «двойной игры» со стороны британского руководства.
Направленное Д. Кэмероном 10 ноября 2015 г. председателю Европейского совета Д. Туску официальное письмо с требованиями реформировать ЕС [17] вновь привлекло внимание сенаторов к проблеме Брексита. В письме премьер-министра излагались наиболее значимые положения, ранее представленные в «Европейской речи»: гарантии недискриминации стран – не членов еврозоны, включая добровольность участия в общеевропейском регулировании финансовой сферы; приоритетность принципов построения ЕС как Общего рынка; неприятие попыток втянуть Великобританию в «еще более тесный [политический –