[399]. Представляется интересным и необходимым исследовать еще и такой аспект истории «независимых», как возвращение традиционных правых к власти в годы Четвертой Республики.
В освобожденной Франции, жаждавшей политических перемен и широких социально-экономических реформ, к власти пришло правительство трехпартийной коалиции, включавшей в себя ФКП, социалистическую партию (СФИО) и Народно-республиканское движение (МРП). Следуя основным положениям программы Национального Совета Сопротивления, коалиция и глава Временного режима генерал Ш. де Голль намеревались наказать вишистских преступников и их сообщников, национализировать крупные предприятия, банки и некоторые отрасли промышленности, ввести широкую систему социального обеспечения, демократизировать политический строй[400]. Страна жила ощущением скорых перемен, желанием активно участвовать в их проведении, строить новое общество, не оглядываясь назад в то уже далекое довоенное прошлое, которое являлось «золотым веком» умеренных.
Вторая мировая война резко изменила положение умеренных. Многие из них поддержали сотрудничавший с оккупантами режим Виши и его главу – маршала Петэна. Практически все депутаты РФ и многие лидеры ДА проголосовали 10 июля 1940 г. за предоставление всей полноты власти Петэну, а потом некоторые из них вошли в его правительство, например, руководитель ДА П.Э. Фланден. Те умеренные, которые отказались поддерживать Виши, были немногочисленны и, хотя их представители – А. Мюттер от РФ и Ж. Ланьель от ДА – даже входили в Национальный Совет Сопротивления, участие традиционных правых в движении Сопротивления оказалось незначительным.
В результате, после освобождения страны умеренные оказались в полной растерянности: их позиции были серьезно поколеблены сотрудничеством с правительством Виши, партийные структуры распались, многие известные лидеры подверглись судебному преследованию за пособничество оккупантам. В глазах общественного мнения умеренные выглядели главными виновниками поражения Франции летом 1940 г. и вынуждены были нести ответственность за участие в правительстве Виши и за неучастие в движении Сопротивления. По словам известного французского политолога Р. Ремона, в 1945 г. они были «отвергнуты избирателями, покинуты своими бывшими сторонниками, оттеснены от власти; казалось, им больше нечего ждать от будущего»[401]. Произошла серьезная дискредитация идейно-политических основ правоцентристских партий: их идеалов, политической традиции, идейных установок. Умеренные попытались интегрироваться в изменившуюся и пугающую своим «радикализмом» действительность. Но рассчитывать на поддержку избирателей в послевоенной Франции могли лишь те партии, которые открыто высказывались за перемены. Умеренные же оказались неспособны адаптироваться к условиям нового морально-психологического и политического климата. Все их усилия воссоздать или, может быть, объединить ДА и РФ не дали желаемых результатов[402]. Таким образом, на правом фланге партийно-политической сцены Франции образовался некий политический вакуум: быть правым считалось немодным, если не позорным.
К тому же с 1944 г. во Франции существовала новая правоцентристская партия, вышедшая из Сопротивления – МРП. Именно она ассоциировалась теперь у французов – сторонников либеральных ценностей – с защитой устоев существующего строя и одновременно с необходимостью его некоторой модернизации.
Лидеры МРП выступали за усиление государственного регулирования, национализацию основных отраслей промышленности, за участие рабочих в управлении делами предприятий и получение ими некоторой доли прибыли, за создание «ассоциации труда, руководства и капитала», то есть за «реформу предприятия в духе классового сотрудничества»[403]. Вместе с тем, деятели МРП разделяли и некоторые воззрения представителей правых группировок, высказываясь за сосуществование государственных и частных (религиозных) школ, отстаивая идеи сохранения в неизменном виде колониальной империи. Это привлекало к ним многих последователей правых и центристских партий, переживавших после войны кризис доверия своих сторонников. В МРП хлынуло много приверженцев распавшихся довоенных правых партий, видевших в ней противовес коммунистам и отчасти социалистам.
Это наглядно продемонстрировала первая после Освобождения избирательная кампания – муниципальные выборы весны 1945 г. Их итоги оказались столь катастрофическими для умеренных (в 1935 г. ДА и РФ контролировали 51 % коммун, а в 1945 – только 11,5 %)[404], что стало ясно: умеренным необходимо создать «обновленные», как сказал А. Мюттер, политические объединения, во главе которых стояли бы лидеры, известные своим участием в движении Сопротивления, и сделать более привлекательными для избирателей свои идейные установки. И хотя ДА и РФ официально еще продолжали существовать и даже участвовали в последующих выборах, в 1945–1946 гг. на их обломках возникли сразу три новые организации умеренных: Республиканская партия свободы (ПРЛ), Крестьянская партия и движение «независимых республиканцев».
Наиболее массовой (более 60 тыс. человек) и влиятельной организацией умеренных в первые послевоенные годы стала ПРЛ, образованная в декабре 1945 г. Ж. Ланьелем и А. Мюттером. Она претендовала на роль «четвертой крупной партии Франции» после объединений, входивших в трехпартийную коалицию.
Своей главной целью ПРЛ объявила «борьбу с господством трипартизма» и в условиях широкой национализации, проводившейся коалиционным правительством во главе с де Голлем, «защиту экономического либерализма»[405]. В соответствии с либеральной традицией ПРЛ выступала за «соблюдение всех свобод», всеобщее избирательное право, сильную исполнительную власть, «индивидуализм», «защиту частной собственности» и антидирижизм. Она резко критиковала «тотальный дирижизм в экономике, который неизбежно приведет к дирижизму в политике, …а потом и к новой диктатуре». Государству программа ПРЛ отводила традиционную, с точки зрения сторонников экономического либерализма, роль «ночного сторожа»: «наблюдать, дополнять, согласовывать, предусматривать, информировать, но никогда не управлять», ибо «государственное управление не способствует ни развитию, ни увеличению производительности труда». Однако лидеры ПРЛ допустили одно «исключение из правил», позволявшее государству вмешиваться в экономику: «отсутствие частной инициативы», т. е. те случаи, когда частные предприниматели не проявляли заинтересованности в развитии тех или иных отраслей промышленности. Это могли быть дорогостоящие, не всегда рентабельные предприятия.
ПРЛ объявила себя защитницей мелких и средних собственников, «страдающих в первую очередь от национализации», которая привела к «образованию чудовищных трестов-гигантов» и к «грабежу мелких акционерных предприятий».
Проведение во Франции глубоких социально-экономических преобразований не могло не повлиять на появление в программе ПРЛ социального раздела. Выступая за «дешевое государство», умеренные критиковали систему социального страхования, восстановления и расширения которой добивались левые силы. ПРЛ предлагала урезать государственные расходы на социальные нужды, а взамен организовать «ассоциацию труда и капитала», призванную сгладить классовые конфликты. Она требовала ввести государственное финансирование частных школ, а семью выдвигала в качестве основной ячейки общества. Пропаганда защиты «старых моральных устоев» и «гражданственности» была обращена в первую очередь к средним слоям – потенциальным избирателям новой партии.
ПРЛ называла себя партией, «сильно привязанной к парламентскому режиму»[406], но одновременно c этим ее лидеры активно высказывались за усиление исполнительной власти путем расширения прерогатив президента республики.
В области внешней политики ПРЛ всячески поддерживала сотрудничество с США и западноевропейскими странами. По мнению руководителей партии, Франция была не в состоянии выйти из послевоенного экономического и финансового кризиса самостоятельно, без поддержки извне. Помощи они ожидали от США, с которыми «необходимо поддерживать дружеские отношения»[407]. ПРЛ являлась ярой, непримиримой противницей коммунизма. По мнению ее лидеров, «партия коммунистов нетерпима для нации, которая хочет жить»[408].
В решении колониальных вопросов, которые в послевоенные годы приобрели для Франции большое значение, ПРЛ стояла на позициях ультраколониализма, выступая против предоставления независимости колониям, неспособным, по ее мнению, к самостоятельному политическому и экономическому развитию. Умеренные рассматривали колонии как интегральную часть французской колониальной империи. Они всегда высказывались за продолжение до победного конца войны в Индокитае, начатой в декабре 1946 г. правительством социалиста Л. Блюма, и заявляли, что потеря Индокитая «лишит Францию ранга великой державы»[409].
Вопреки устоявшейся практике умеренных периода Третьей Республики, ПРЛ ввела систему оформленного членства и приняла Устав. Однако она так и не сумела превратиться в крупную политическую партию, хотя и французская пресса 40-х годов, и французские историки справедливо называли ее «самой солидной организацией традиционных правых»[410].
Две другие группировки умеренных – Крестьянская партия и «независимые республиканцы» – действовали независимо от ПРЛ, хотя в их программных установках было много общего: защита личности и политических свобод; приверженность к принципам демократии и парламентаризма; «свобода образования», т. е. сосуществование государственных и частных школ и право их свободного выбора; резкая критика «административного и экономического дирижизма», национализации и широкого социального зако