[1415], хотя и подчеркнуло, что они представляют для Франции «меньше выгод, чем договор о ЕОС», поскольку ведут к созданию военной коалиции, а не наднациональной военно-политической организации[1416]. По словам лидера СФИО Г. Молле, выполнение соглашений «усилит позиции Атлантического альянса», а присутствие Великобритании в будущем союзе «повысит обороноспособность Европы»[1417].
Проект ремилитаризации ФРГ в рамках Западного союза оказался приемлемым и для радикалов: как бывших «седистов», так и противников ЕОС. Первые довольствовались тем, что перевооружение ФРГ произойдет не путем прямого – а потому неконтролируемого соседями Западной Германии – подчинения воинских частей командованию НАТО, а через расширение и контроль западноевропейской военной организации, деятельность которой к тому же могла, как тогда казалось, стать шагом к дальнейшему объединению Европы[1418]. Бывших «антиседистов» из числа радикалов, как и голлистов, Лондонские соглашения устраивали потому, что они предполагали создание военной коалиции, а не наднациональной европейской армии, грозившей ликвидацией армии французской, а также открывали дорогу к «конфедеральной организации Западной Европы»[1419]. «Независимые» поддержали решения, принятые в Лондоне, из-за опасения кризиса Атлантического альянса в случае отказа Франции от нового проекта ремилитаризации ФРГ[1420].
В итоге Лондонские соглашения были приняты Национальным Собранием 350 голосами (СФИО, радикалы ЮДСР, голлисты, 73 «независимых») против 112 (коммунисты, прогрессисты, несколько «независимых») при 162 (!) воздержавшихся (группа МРП, 54 депутата СНИП, несколько радикалов и голлистов)[1421]. Однако это вовсе не означало, что такое же большинство поддержит окончательный вариант Парижских соглашений: печальная судьба договора о ЕОС являлась тому самым красноречивым подтверждением.
Европейская политика Франции в целом и обсуждение Лондонских решений в частности не могли не повлиять на эволюцию общественного мнения страны. Осенью 1954 г. подавляющее большинство французов продолжали поддерживать идею европейского объединения (63 % опрошенных), и именно в это время было зафиксировано рекордно низкое за весь послевоенный период число его противников (всего 9 %)[1422]. При этом изучение опросов общественного мнения показало: рядовые граждане по-прежнему плохо разбирались в проблемах международной жизни, быстро меняя прежние точки зрения под влиянием внешних событий. Например, на вопрос, что представляют собой Лондонские соглашения простой военный союз или этап к объединению Европы, – 57 % (!) французов не дали ответа, 20 % затруднились ответить, а 37 % опрошенных сказали, что вообще не слышали о Лондонской конференции. Из остальных 43 % опрошенных 10 % ответили, что решения Лондонской конференции подразумевают создание «простого военного союза», 33 % посчитали, что это «этап к объединению Европы», причем 15 % из них заявили, что с Лондонскими решениями «мы продвигаемся дальше, чем с прежним ЕОС»[1423]. На вопрос, «что бы вы предпочли: Лондонские соглашения или ЕОС», 35 % французов ответили, что предпочли бы решения, принятые в Лондоне, и лишь 8 % – ЕОС, тогда как еще три месяца назад за создание европейской армии высказывались более 35 % рядовых граждан[1424].
Не прошло и двух недель после голосования французских парламентариев, как 23 октября 1954 г. в Париже на встрече представителей стран Брюссельского пакта, а также США, Канады, ФРГ и Италии была заключена целая серия договоров, вытекавших из Лондонских решений и вошедших в историю как Парижские соглашения[1425].
Во-первых, соглашения закрепляли за ФРГ полный суверенитет в области внутренней и внешней политики.
Во-вторых, в связи с расширением Западного союза за счет вступления в него ФРГ и Италии создавалась новая организация – Западноевропейский союз (ЗЕС). Таким образом, его членами становились семь западноевропейских стран – Великобритания, Франция, ФРГ, Италия, Бельгия, Голландия, Люксембург. ЗЕС должен был способствовать не только «развитию сотрудничества, но и прогрессирующей интеграции стран Западной Европы»[1426]. Вхождение ФРГ в ЗЕС позволяло ей воссоздать национальную армию со своим Генеральным штабом в составе 12 сухопутных дивизий, а также военно-морского и военно-воздушного флотов; ФРГ обязалась не производить и не иметь на вооружении атомное, бактериологическое и химическое оружие, не прибегать к военной силе для разрешения пограничных споров. Во главе ЗЕС стоял Совет из министров иностранных дел государств-членов, решения в котором принимались единогласно, не считая вопросов, связанных с контролем над вооружением, где допускалось принятие решений большинством голосов. В этом и заключался «элемент наднациональности», провозглашенный П. Мендес– Франсом, поскольку создание исполнительного органа по контролю над вооружением откладывалось на потом.
В-третьих, на конференции в Париже страны-члены НАТО приняли резолюцию о присоединении ФРГ и Италии к Североатлантическому пакту. Наряду с этим была подписана серия двусторонних франко-германских соглашений, касающихся развития сотрудничества в области торговли и культуры.
После заключения Парижских соглашений П. Мендес-Франс предпринял все усилия, чтобы их ратификация состоялась как можно скорее и у депутатов не было времени «передумать». Он доказывал, что подписанные договоры открывают перспективу не только для военно-политического, но и для экономического, культурного сотрудничества, в особенности между Францией и Западной Германией. Отказаться от Парижских соглашений из-за того, что они «идут недостаточно далеко или не так быстро» в направлении западноевропейской интеграции, означало, по его словам, «окончательно закрыть дверь постепенной интеграции в Европе»[1427].
На момент открытия дебатов по ратификации Парижских соглашений во Франции (20 декабря 1954 г.) позиции политических сил уже определились: против соглашений сложилась двойная оппозиция – с одной стороны, коммунистов, с другой – большинства МРП и части представителей иных партий[1428].
ФКП по-прежнему выступала против любых форм германского перевооружения и назвала заключение Парижских соглашений «политикой национальной измены»[1429]. Часть социалистов, несмотря на позицию руководства СФИО, также высказались против, опасаясь возрождения германского милитаризма и требуя проведения переговоров с СССР по вопросу об объединении Германии еще до ратификации Парижских договоров[1430]. В лагере противников соглашений оставались некоторые члены СНИП и большинство народных республиканцев, сохранивших «верность политике европейского строительства» на наднациональной основе[1431].
К концу дебатов выяснилось, что соглашения не соберут в Национальном Собрании такого же большинства, как Лондонские решения. В стан их противников перешла часть радикалов и голлистов. Не отвергая перспективу западногерманской ремилитаризации в принципе, они опасались установления господства ФРГ в Западной Европе. Как и часть социалистов, эти депутаты требовали проведения переговоров с Советским Союзом по германской проблеме[1432].
Вообще, у нового проекта ремилитаризации ФРГ оказалось в парламенте не больше сторонников, чем в августе у ЕОС: первую же статью Парижских соглашений о создании ЗЕС отвергли большинство депутатов[1433]. Видя, что договоры могут повторить судьбу ЕОС, в ходе дальнейшего обсуждения Парижских соглашений (статей о вступлении ФРГ в НАТО, потом еще раз первой статьи о создании ЗЕС) П. Мендес-Франс четыре раза (!) ставил вопрос о доверии правительству, демонстрируя тем самым, что кабинет министров придает очень большое значение их принятию.
Угроза правительственного кризиса, а возможно, и роспуска парламента[1434]оказала огромное воздействие на депутатов: они одобрили остальные статьи соглашений, а затем и первую статью[1435]. Можно предположить, что то же самое могло произойти и с договором о ЕОС, если бы Мендес-Франс с таким же упорством стал его защищать.
В итоге в предпоследний день 1954 г. – 30 декабря – состоялось решающее голосование по тексту Парижских соглашений. Они были приняты с небольшим перевесом: 287 голосами против 260 при 78 воздержавшихся[1436]. За ратификацию отдали голоса большинство социалистов, радикалов, голлистов и «независимых». Против проголосовали коммунисты, 17 социалистов, 27 радикалов, большинство народных республиканцев, часть голлистов и «независимых». Таким образом, как и в случае с ЕОС, французские партии оказались расколотыми при обсуждении нового проекта ремилитаризации ФРГ, при этом ФКП была опять «против», голлисты – скорее «за», МРП – скорее «против». Это явилось ярким свидетельством не только все еще неизжитого, несмотря на провозглашенную политику франко-германского примирения и сближения, недоверия французов к бывшему врагу, но и их неоднозначного отношения к перспективам военно-политической интеграции.