дящиеся. «Меньшинство» говорило от имени масс и тех низовых профсоюзных работников, которые боролись против социальной несправедливости, за демократию и мир. Компартия именовала его «левым меньшинством»{336}. Его критика официального курса, хотя и на антикоммунистической основе, объективно толкала организации к единству с ВКТ, притом в вопросах отнюдь не чисто профессиональных (например, посылка в 1955 г. единой французской профсоюзной делегации в ФРГ в знак солидарности с бастующими металлистами и горняками Оберхаузена, участие в Европейской конференции против ремилитаризации Западной Германии, протест против раскольнической политики МКХП в ФРГ и т. п.).
Более реалистическую точку зрения высказывали миноритарии и в алжирском вопросе, поднимаясь до понимания, что продолжение войны связано для крупного капитала с погоней за нефтью и другими природными богатствами Алжира. Иные заявляли о солидарности с пародом, борющимся за свободу и эксплуатируемым расистами и колонизаторами. Они протестовали против варварских пыток, применяемых французской армией.
У «молодых» и «старых» была одна точка отправления — гипертрофированное представление о всесилии христианской социальной морали и антикоммунизм. «Реконстрюксьон» тоже придерживалась примитивной схемы: «ВКТ — профсоюзная организация компартии, единство с ВКТ — да, с компартией — нет, никакого возврата к народному фронту с участием коммунистов»{337}. Но было бы догматизмом не замечать движений, совершавшихся среди молодых. Стратегическая линия ФКХТ не давала выхода социальному протесту. Молодые активисты, выдвинутые на передовые рубежи пролетарскими слоями, обязаны были дать новые установки. И выход был найден. Съезд христианского союза металлистов провозгласил ориентацию в направлении к демократическому социализму. Естественно, альтернативой капитализму может быть только социализм — это доказало укрепление мировой социалистической системы.
Со стороны оппозиции это не было и «поповским обманом», ведь ее социализм был заимствован у лейбористов. Разрабатывая эту тему, она отталкивалась от франкфуртской декларации Социалистического Интернационала 1951 г., этого важнейшего программного документа. Предлагая трудящимся «лучшее будущее», «меньшинство» намеревалось дать нм «некоммунистическую профсоюзную альтернативу». Вот ее контуры. Цель — но завоевание власти рабочим классом, а обращение всей нации к «социалистической этике». Социализм — это эволюция коллективного социального сознания, основание общества, в котором люди смогут пользоваться одинаковыми правами. При этом экономические основы общества не разрушаются. Переход экономической власти от индивидуумов к коллективу произойдет путем демократического планирования и контроля. Главное, что интересовало «меньшинство», — «социалистическое планирование не требует обобществления всех средств производства, оно совместимо с существованием частной собственности в некоторых важных секторах, например в сельском хозяйстве, ремесле, розничной торговле, на мелких и средних предприятиях»{338}.
Таким образом, социализм рисовался теоретикам «меньшинства» в идеалистически перевернутом виде: общественная жизнь определяется не экономическими факторами, а абстрактными демократией и свободой — социал-реформизм соединяется с христианским гуманизмом. Спору нет, отказ от корпоративизма свидетельствовал о восприятии верующими трудящимися идей века и жажде «молодых» приспособиться к ним.
На конгрессе ФКХТ 1955 г. резолюция «меньшинства» о социалистической ориентации собрала 40,8 % мандатов — знак того, что классовая борьба притягательна и для верующих трудящихся. Об этом же говорили проявление «ностальгии единства» у рабочих и новые черты единства действий — совместные требования федераций, единые делегации в отраслевых комиссиях МОТ, общие требования о коллективной безопасности и запрете оружия массового истребления, критика отчетного доклада на XXX съезде ФКХТ за отсутствие в нем раздела о профсоюзном единстве. Верхушка конфедерации, наконец, согласилась вступить в контакты с ВКТ. Эта почва питала «молодых», а их движение в свою очередь побуждало к активизации прогрессивных сдвигов.
Уже съезд союза химиков 1960 г. одобрил требование о деконфессионализации ФКХТ, а протест архиепископа Геррн был оставлен без внимания. Конфедерация неуклонно двигалась к деконфессионализации. И тогда «большинство» уступило, стороны примирились, а в 1961 г. генеральным секретарем ФКХТ был избран энергичный лидер «молодых» Декан. Компромисс был облегчен общностью их антикоммунистических взглядов. В эти дни Декан заявлял, что предпочитает де Голля народному фронту. Все же победа «меньшинства» была вехой на пути начавшейся эволюции христианского синдикализма.
Незадолго до этого, в 1960 г., католический профсоюзный центр Канады изменил свое название, он стал именоваться Конфедерацией национальных синдикатов (KHС). Это не явилось следствием особой остроты социальных противоречий в стране. Решающую роль здесь сыграли соображения соперничества с главным профсоюзным центром — ответвлением АФТ — КПП, стремление проникнуть в англоязычные районы. А это тормозилось привязанностью к католической церкви. Как бы то ни было, прецедент был; на пего оглядывались те, кто в ФКХТ принадлежал к наиболее рьяным сторонникам эволюции.
Определяющим же в их тактике была необходимость реагировать на новые исторические факты. На их опыте не могла не отразиться стачка шахтеров Деказвиля в 1962 г., когда 20 истощенных от голода и болезней рабочих призывали из своего подземелья товарищей объединиться, оставить в стороне те тенденции, «которые пас разделяют». А мощная демонстрация протеста против убийства полицией 8 февраля 1962 г. девяти рабочих в Париже? 35-дневная забастовка горняков в 1963 г. тоже ведь была «великим унитарным сражением». Теория классового соглашения не выдерживала испытаний, слишком разительны стали противоречия между окружающей действительностью и христианской моралью, диктующей послушание, унижающей рабочее достоинство.
XXXII конгресс ФКХТ в 1963 г. явился повой вехой в истории ФКХТ: на нем «были подтверждены классовые позиции… новые позиции ФКХТ»{339}. Недвусмысленно осуждены реакционная политика монополий, создание атомных ударных сил, политика европейской интеграции, а главное — классовое соглашательство. Делегаты настойчиво добивались профсоюзного единства. Все это отмечало «важные изменения», которые, по словам секретаря ВКТ Кразукки, «следует принимать всерьез»{340}. Конгресс одобрил принципы дехристианизации ФКХТ. Чрезвычайный конгресс 6–7 ноября 1964 г. абсолютным большинством голосов подтвердил эту трансформацию и переименовал конфедерацию, назвав ее «Французская демократическая конфедерация труда» (ФДКТ). И этому не могли помешать ни недовольство и нападки клира, ни протесты меньшинства конгресса, возглавляемого лидером союза служащих Жозефом Тесье, сыном основателя конфедерации. Последний вывел свою организацию из конфедерации и вместе с частью горняков объявил себя продолжателем старой ФКХТ.
Ощутимым результатом дехристианизации были облегчение контактов с ВКТ, проведение с ней многих совместных выступлений не только на местах и в федерациях, но и в общенациональном масштабе. 10 января 1966 г. было заключено соглашение о единстве действий двух крупнейших профсоюзных центров на основе широкой программы классовых требований. Рабочее движение Франции приобрело новые возможности борьбы, что было доказано последующими всеобщими забастовками 1966–1968 гг. ФДКТ вступила в контакт с ВЦСПС, начался их регулярный обмен делегациями.
Дехристианизация французского профсоюзного центра имела международный резонанс, она стимулировала убыстрение темпов вызревания элементов нового и в других профсоюзных центрах.
КХП Бельгии успешно соперничала с ВФТ, и в 1964 г. насчитывала более 800 тыс. членов, что объясняется развитой сетью учреждений католического действия и определенной настойчивостью в выполнении защитных функций. Тесно связанные с иерархией и Католическим рабочим движением (МОК), лидеры КХП отвергали какие-либо идейные трансформации, часто напоминали, что ведут свое происхождение от Антисоциалистической лиги Гента 1886 г. Несмотря на это, уроки стачки 1960–1961 гг. теперь уже учитывались, так как бремя новых кризисных явлений перекладывалось монополиями на плечи трудящихся. Отстаивать насущные нужды масс порознь сделалось невозможным; поэтому и в Бельгии 60-е годы характерны закладыванием фундамента единого рабочего фронта.
Совместные выступления обоих профсоюзных центров в 1964–1965 гг. и в последующие годы развернулись с целью добиться изменения экономической политики правительства в области индустриального развития отсталых районов, прекращения закрытия предприятий, обеспечения полной занятости, введения рабочего контроля, демократизации просвещения и т. п. Митинги, манифестации с участием десятков тысяч человек в промышленных центрах, плакаты с лозунгами «Да здравствует единый фронт КХП-ВФТ!» характерны для Бельгии 1966–1969 гг. Компартия констатировала: «Рождается единство, особенно между ВФТ и КХП»{341}. Не обходилось без со-противления со стороны лидеров христианских союзов, предпочитавших промежуточную позицию между «движением» (что ассоциировалось у них с ФКХТ) и «организацией» (так они именовали оба голландских христианских профсоюзных центра; по и те спустя 20 лет после разрыва соглашения с социалистическими профсоюзами возобновили с ними контакты).
Сдвинулась с места и позиция канадской КНС, отличавшейся конфессионализмом и верностью идеалам социального католицизма. В середине 60-х годов там к руководству пришел энергичный Марсель Пенен, сам не раз возглавлявший забастовки и подвергавшийся полицейским репрессиям. Уже в 1967 г. было заключено соглашение о единстве действий христианских союзов с Федерацией трудящихся Квебека. Впоследствии к ним примкнула Федерация просвещения. Даже в западногерманском филиале МКХП не все с точки зрения клира обстояло благополучно. Члены этого союза участвовали в