Как и в некоторых других странах Западной Европы, феодальные отношения в Италии возникли в результате синтеза разлагающегося первобытнообщинного строя у «варваров» и старых рабовладельческих порядков (VII–VIII вв.). Лангобарды и другие «варвары» уничтожали многие крупные латифундии, истребили часть рабовладельцев; свободный крестьянин-общинник стал на время основным производителем Северной Италии. Положение местных рабов и колонов улучшилось. С другой стороны, под влиянием римской частной собственности, юридических форм зависимости и мелкой аренды был ускорен процесс классообразования у самих лангобардов.
Эдикт короля Ротари (643), являющийся кодификацией лангобардского права на латинском языке, еще много внимания уделяет родовым институтам: кровной мести, соприсяжничеству, наследованию родичами имущества и т. д. Однако соседская община — марка — уже вытесняет родовые союзы. Соседи присутствовали при судебных поединках, разбирали вопросы о потравах, ущербах, оценивали стоимость сгоревшего дома, отвечали за имущество умершего члена общины, если у него не было родственников. Пахотная земля находилась в индивидуальном пользовании у членов общины, а леса, луга, пастбища были общими угодьями.
Главная масса лангобардов в VI–VII вв. — свободные крестьяне-общинники, которым противостояла, с одной стороны, родовая знать, а с другой стороны, немногочисленные рабы и зависимые (по-видимому, из военнопленных). Однако в связи с постоянными войнами, захватами знати, а также под влиянием римской частной собственности разложение общины и расслоение в среде свободных шло быстрыми темпами. Уже в конце VII в. пахотные участки у лангобардов стали превращаться в аллод (свободно отчуждаемую земельную собственность), что вызвало значительную мобилизацию земли. В сельских общинах происходили вооруженные Конфликты из-за захватов лугов, полей, усадеб, начала складываться крупная земельная собственность.
Королевские и герцогские имения являлись крупными владениями, образовавшимися из земель римской казны, пустошей и конфискаций поместий римской знати. Короли и герцоги дарили земли своим военным дружинникам (газиндам). Уже в VII в. начался быстрый рост монастырской собственности за счет многочисленных дарений.
Свободные, несущие военную службу (ариманны) в VIII в. составляли еще значительную часть племени, но они резко дифференцируются. Среди них встречаются зажиточные ариманны, владельцы по крайней мере семи оброчных дворов, сближающиеся с королевскими дружинниками (газиндами) и должностными лицами короля. Из этих элементов к IX в. складывается класс феодалов. Старая родовая знать отходит на задний план.
Имелись также мелкие собственники, которые сами обрабатывали свои участки. Встречались малоземельные крестьяне (владельцы одной лошади, участки которых продавались за кусок сала). Наконец, были и безземельные крестьяне, находившиеся в личной и материальной зависимости от крупных магнатов (мундиум, или патронат).
Вместе с тем в VII–VIII вв. улучшается положение рабов: часты случаи их освобождения, имели место браки свободных с рабами. Намечается тенденция слияния рабов, колонов с разорившимися свободными и превращение их в массу зависимого крестьянства. Вместо прежнего деления на свободных и рабов появляется деление на военно-служилую знать и богатых общинников, с одной стороны, на зависимую и крепостную массу, включающую старых рабов и разоряемых свободных, — с другой.
Лангобарды заселили и обработали многие пустоши и целинные земли Северной Италии, что способствовало некоторому подъему ее хозяйства. Широкое развитие получило вновь хлебопашество рядом с садоводством и виноделием. Завоеватели постепенно усвоили более высокую технику сельского хозяйства и ремесла, созданную местным населением.
Производство в значительной степени носило натуральный характер. Крупные собственники старались приобретать оливковые рощи, виноградники, соляные разработки, чтобы полностью удовлетворить нужды своего хозяйства. Однако и в период раннего средневековья в Италии некоторые города античности оставались средоточием ремесла и торговли.
Как только страна несколько оправилась от лангобардского завоевания, во многих старых римских городах (Павия, Пьяченца, Верчелли, Лукка, Пиза) были восстановлены укрепления. В этих Центрах жило некоторое количество свободных ремесленников, работавших на продажу (золотых дел мастера, медники, портные, сапожники, мыловары). Вместе с тем внутри городских стен находились пахотные земли, луга, пастбища, и города VII–VIII вв. сильно отличались от римских центров периода их расцвета. Городские купцы в VIII в. делились на три группы по своему имущественному положению; торговля велась солью, железом, оливковым маслом, восточными товарами и т. д. О постепенном росте товарных отношений свидетельствовало появление монетных дворов и чеканка собственной золотой монеты в некоторых городах Северной Италии.
Италия в VII–VIII вв.
Политический строй лангобардского королевства в VII–VIII вв. характеризуется исчезновением родоплеменных учреждений и зарождением раннефеодального государства. Завоевав территорию Италии и разрушив старую муниципальную систему Римской империи, лангобарды должны были организовать государственную власть как для подчинения местного населения, так и для установления господства военной знати над рядовыми общинниками.
Общее народное собрание у лангобардов в Италии уже не собиралось; бывали лишь собрания вооруженного народа, на которых обнародовались законы. Король, избираемый знатью, обладал высшей военной и судебной властью, правом чеканки монеты; он устанавливал подати и пошлины, обладал правом опеки (мундиум) по отношению ко всем подданным. Его власть обеспечивалась тем, что он являлся самым крупным собственником в стране. В пользу королевской власти шли судебные штрафы, пошлины, часть вергельда[2]. Однако особенностью лангобардского королевства было сохранение рядом с королевской властью сильной власти герцогов. Герцоги собирали военное ополчение, имели свои дружины, обладали судебной властью, получали судебные штрафы. Короли старались ограничить могущество герцогов, присвоить себе право их назначения, но это им до конца не удалось.
После смерти второго короля лангобардов — Клефа, герцоги, укрепившись в Италии, в течение 10 лет (574–584) правили самостоятельно и значительно усилили свои позиции. Особенно независимо вели себя герцоги Сполето и Беневента. Однако опасность со стороны франков и византийцев заставила их снова избрать короля. Но, для того чтобы королевская власть имела материальную опору, им пришлось отдать королю половину своих земель. Так королевские земли стали вклиниваться в герцогские владения. Чтобы усилить свои позиции, короли назначали в свои имения гастальдов, служивших судебно-политическими временными агентами короля и управляющими королевских имений. Между герцогами и гастальдами были постоянные разногласия.
Лангобардский король (аналогично франкскому) управлял при помощи ближайших слуг — дворцового мэра, начальника конюшен и т. д. Суд находился в руках чиновников-сотников, гастальдов и герцогов; народ не играл почти никакой роли в судебных решениях.
Армия сначала носила характер всеобщего ополчения; но в VIII в., в связи с разорением населения, все свободные были разбиты на три группы по имущественному признаку и соответственно различно вооружались.
Законы лангобардских королей были направлены на покровительство новой знати и ограждали ее представителей более высоким вергельдом; они запрещали всякие «незаконные» народные собрания и выступления, защищали интересы кредиторов в ущерб должникам-беднякам. В VII в. происходит некоторое сближение лангобардской знати с местным высшим духовенством, что выразилось в принятии христианства лангобардской верхушкой.
Наибольшего могущества королевская власть у лангобардов достигает при Лиутпранде (712–744). Ему удалось подчинить герцогов Сполето и Беневента, захватить Равенну у византийцев. Однако, стремясь ослабить герцогов, Лиутпранд широко раздавал земли церкви и частным лицам, что привело в дальнейшем к ослаблению центральной власти и росту феодализма.
Уже в VII в. лангобарды стали усваивать латинский язык, обычаи и одежды местного населения. Италийская народность не только не была уничтожена «варварскими» завоеваниями, но сумела в значительной степени ассимилировать германские элементы. Если лангобарды способствовали смягчению эксплуатации местного населения, то последнее привило им более высокие трудовые навыки, и их совместная деятельность привела к развитию феодализма и изживанию рабовладельческих порядков.
Иные условия сложились в византийских областях. Под византийским владычеством оставались Равеннский экзархат (наместничество), Пентаполь (Пятиградье — область Анконы), Римский дукат, Лигурия (до середины VII в.), Апулия, Бруттия, Неаполь. Византийская военная и гражданская администрация (экзарх, трибуны) отличалась чрезвычайным корыстолюбием.
В VI–VIII вв. в византийских областях наблюдается медленная эволюция крупного римского землевладения. Земля поместья по-прежнему делилась на две части: господскую, обрабатываемую рабами и колонами, и крестьянские наделы. Однако рабство и здесь стало смягчаться; рабы, посаженные на землю, начали сливаться с колонами и арендаторами в одну группу зависимого крестьянства.
В отличие от лангобардских областей здесь в VI–VII вв. почти не было свободного населения и свободных, независимых общин. При общей натурализации хозяйства в византийских областях была развита внешняя торговля; порты Южной Италии поддерживали торговые сношения с Сицилией, побережьем Эгейского моря и Константинополем. Тяжелый налоговый гнет, вымогательства византийских чиновников, вся чуждая итальянским интересам политика греческих пришельцев вызывали недовольство и восстания местного населения.
Папство и монастыри
Особенное положение среди византийских областей занимал Рим, где все больше и больше укреплялась власть римского епископа — папы