Создание независимой Албании не только не ослабило, а, наоборот, ожесточило итало-австрийскую борьбу за господство над ней.
Параллельно с усилением итало-австрийской империалистической борьбы за преобладание в Адриатике и в западной части Балкан происходит возрождение и активизация ирредентизма — движения за освобождение итальянских земель, оставшихся еще под австрийским владычеством (Трентино и Триест).
В свое время ирредентизм носил прогрессивный характер и был тесно связан с демократическим и рабочим движением Италии. Вступив на путь союза с австро-германским блоком, итальянская буржуазия принесла в жертву ирредентистские стремления демократической общественности. Она отказалась, по крайней мере па время, от требования возвращения Трентино и Триеста ради сохранения союза с Австрией и Германией. И характерно, что в первый период существования Тройственного союза итальянские власти жестоко преследовали деятельность ирредентистов. Но на рубеже двух веков, в связи с обострением противоречий с Австрией, итальянская буржуазия меняет свое отношение к ирредентизму. Она начинает использовать ирредентистские лозунги для идеологического оправдания и прикрытия своих агрессивных притязаний в Адриатике и на Балканах. Ирредентизм, таким образом, превратился в орудие агрессивной политики итальянского империализма, в средство обеспечения ему новых рынков, нового поля деятельности. При этом империалисты Италии отнюдь не собирались ограничивать свои требования старой ирредентистской формулой «Трентино и Триест». Они мечтали о гораздо большем. Крича об «освобождении» итальянских земель из-под австрийского ига, они думали не столько о Трентино и Триесте, сколько о захвате Истрии, Далмации, Албании и других земель. «Кивать будут на Трентино и Триест, а думать будут об Албании», — писал австрийский социал-демократ Отто Бауэр.
Связывая свою агрессивную политику с «национальной идеей», эксплуатируя национально-освободительные традиции народа, завоевавшего государственное единство в борьбе с австрийскими угнетателями, итальянские империалисты рассчитывали тем самым обеспечить этой политике широкую народную поддержку. Они заранее собирались представить возможную империалистическую войну как национально освободительную, как борьбу за завершение дела национального воссоединения. Именно так и поступят они во время первой мировой войны.
В свете приведенных здесь фактов становится совершенно ясным, какую важную роль в расшатывании здания Тройственного союза играли итало-австрийские империалистические противоречия, в основе которых лежала борьба за преобладание в Адриатике и в западной части Балкан. Эти противоречия были настолько глубоки, что всякие попытки смягчить их дипломатическим путем оказывались совершенно тщетными.
Влияние англо-германского антагонизма на внешнюю политику Италии
Важнейшей причиной отхода Италии от австро-германского блока явился империалистический антагонизм между Англией и Германией, развитие которого совпадало с обострением итало-австрийских противоречий.
На протяжении длительного периода поддержание хороших отношений с Англией было своего рода традицией итальянской внешней политики. Италия считала совершенно немыслимой и невозможной для себя войну с Англией, занимавшей в то время господствующее положение в Средиземном море. Именно поэтому, подписывая первый договор о Тройственном союзе, итальянские дипломаты потребовали от своих новых союзников подписать специальный протокол, в том смысле, что этот договор «ни в коем случае не будет рассматриваться как направленный против Англии». Пока англо-германские отношения носили нормальный характер и Англия фактически сотрудничала с Тройственным союзом против Франции и России, Италия могла спокойно оставаться в нем, выгодно сочетая политику дружбы с Англией с союзническими отношениями с Германией. Но когда к концу XIX в. англо-германский антагонизм стал фактом и приобрел решающее значение в международных делах, эта двойственная опора итальянской внешней политики сильно заколебалась и Италия оказалась «в положении ребенка, родители которого расходятся». Отныне она должна была выбирать одно из двух: или сохранение союза с Германией, или поддержание хороших отношений с Англией.
Поставленная перед таким выбором, Италия в конце концов выбрала последнее, Этот выбор определялся не личными желаниями и вкусами отдельных итальянских политиков, а зависел от ряда объективных факторов географического, экономического и стратегического порядка. Слабая в экономическом и военном отношении, сильно зависимая от заграницы, уязвимая со стороны моря, Италия волей-неволей должна была ладить с Англией.
При том соотношении сил в Средиземном море, которое сложилось там накануне первой мировой войны, выступление против Англии угрожало Италии блокадой, разрушением ее важнейших приморских городов, потерей флота и колоний. Словом, в случае войны между Германией и Англией Италия практически не могла выступить на стороне своей союзницы. Для германских правителей это не могло быть тайной. В марте 1906 г., комментируя, по своему обычаю, одно донесение немецкого посла из Рима, Вильгельм II пришел к такому заключению: «Италия останется с нами только лишь до тех пор, пока мы будем друзьями Англии. Если этого не будет, она уйдет из Тройственного союза». Впрочем, это было настолько очевидно, что не надо было обладать никакой особой политической дальновидностью, чтобы понять это.
Итало-французское сближение
Отход Италии от союза с Германией и Австрией сопровождался сближением ее с Францией. Будучи прямым следствием начавшегося кризиса Тройственного союза, итало-французское сближение вместе с тем явилось одним из важнейших факторов его дальнейшего углубления.
На протяжении почти всей последней четверти XIX в. итало-французские отношения носили крайне враждебный и напряженный характер. По утверждению некоторых наблюдателей, франко-итальянские отношения были в ту пору значительно хуже, чем даже отношения франко-германские. Однако длительная франкофобствующая политика оказалась не под силу Италии. Она обходилась ей слишком дорого, во всяком случае гораздо дороже, чем Франции. Из года в год, вплоть до нормализации отношений с Францией, итальянский бюджет сводился с огромным дефицитом. Словом, как выразился один итальянский публицист, — «экономические результаты германского союза оказались для Италии бедственными».
Издержки антифранцузской политики казались тем более тяжелыми, что они совершенно небыли окуплены колониальными приобретениями, на которые итальянская буржуазия рассчитывала, вступая в союз с Германией и Австрией. Наоборот, на поприще «большой» колониальной политики ее постигли жестокие неудачи, как например в Абиссинии.
Разорительные последствия экономической войны с Францией и абиссинская катастрофа еще более усиливали разочарование итальянской буржуазии в Тройственном союзе; они заставили ее отвернуться от Германии и вступить на путь примирения с Францией[59]. Это примирение началось еще в последние годы XIX в., сразу же после катастрофы в Абиссинии. В сентябре 1896 г. итальянский и французский министры иностранных дел подписали соглашение, по которому Италия фактически признавала протекторат Франции над Тунисом. За это два года спустя, в ноябре 1898 г., она получила от Франции торговый договор, положивший конец экономической войне между двумя странами.
В дальнейшем итало-французские отношения быстро улучшались. Политические деятели Франции и Италии в своих публичных выступлениях подчеркивали, что отныне у обеих стран нет никаких претензий друг к другу. Итальянская печать с 1900 г. прекратила нападки на Францию. В апреле 1901 г. итальянская эскадра посетила с официальным визитом французский порт Тулон. «К этому моменту франко-итальянское сближение было уже свершившимся фактом», — констатировал французский посол в, Риме Баррер.
Политическое сближение между обеими странами было окончательно закреплено соглашением 1902 г., заключенным в форме обмена письмами между итальянским министром иностранных дел Принетти и французским послом в Риме Баррером. По этому соглашению Италия брала на себя обязательство соблюдать «строгий нейтралитет» в случае, если Франция станет объектом «прямой или косвенной агрессии со стороны одной или нескольких держав».
Франко-итальянское соглашение 1902 г. явилось важнейшей вехой на пути отхода Италии от австро-германского блока. На Алжесирасской конференции 1906 г. Италия поддержала Англию и Францию против своей союзницы Германии. Оправдывая свое двусмысленное поведение, итальянские политики твердили о необходимости сочетать верность Тройственному союзу с дружественными отношениями с Англией и Францией.
Действительно, под влиянием своих нарастающих противоречий с Австрией и в силу общих изменений в международной обстановке, вызванных развивающимся англо-германским антагонизмом, империалистическая Италия вступила в начале XX в. в такие отношения и связи с державами складывающейся антигерманской коалиции, которые фактически ставили ее вне Тройственного союза.
Помимо указанных выше обстоятельств — итало-австрийских противоречий, англо-германского антагонизма и итало-французского сближения, — был еще один важный фактор, расшатывавший Тройственный союз, — это непопулярность союза в Италии, неизменно враждебное отношение к нему со стороны итальянской демократической общественности. Итальянский народ рассматривал заключение союза с реакционными центральными империями, особенно с Австрией, как измену национально-освободительным традициям Рисорджименто и считал совершенно недопустимым свое участие в какой-либо войне на стороне австро-германского блока.
Как ни мало считались господствующие верхи Италии с мнением широких народных масс, они, однако, не могли совершенно пренебрегать этим важным фактором. По крайней мере некоторые наиболее чуткие к общественным настроениям итальянские буржуазные деятели понимали, что в случае большой войны между германским блоком и Антантой Италию будет гораздо проще вовлечь в конфликт на стороне держав Тройственного согласия, нежели на стороне австро-германских союзников.