Итак, Италия все более и более расходилась со своими старыми союзниками. Однако формально она продолжала оставаться в Тройственном союзе. Итальянские империалисты считали невыгодным разрыв с Германией и Австро-Венгрией как по экономическим, так и по политическим соображениям.
Одной из причин, удерживающих Италию в германо-австрийском блоке, был конфликт с южными славянами.
Дело в том, что в своих агрессивных притязаниях на безраздельное господство в Адриатическом море и на балканском побережье итальянские империалисты наталкивались не только на сопротивление австро-венгерских соперников, но и встречали возрастающее противодействие со стороны сербов и других южнославянских народов, населяющих этот район. Стремясь к национальному освобождению и объединению в единое государство, южные славяне должны были вести борьбу на два фронта — и против своих старых австро-венгерских угнетателей и против новых претендентов на господство над ними, итальянских империалистов. Эти последние являлись неизменными врагами национального освобождения южного славянства и решительно противились всяким планам создания единого южнославянского государства, видя в нем препятствие своим агрессивным притязаниям в Адриатике и на Балканах. Причем, по мнению многих итальянских буржуазных политиков, молодое и жизнедеятельное славянское государство оказалось бы более опасным противником итальянской экспансии, чем одряхлевшая империя Габсбургов.
Антиславянские тенденции во внешней политике итальянского империализма особенно усилились в период балканских войн 1912–1913 гг., когда окрепшая Сербия выдвинула требование о выходе к Адриатическому морю. Италия вместе с Австро-Венгрией решительно выступила против справедливого требования сербов. На этой антиславянской основе и произошло некоторое сближение между Италией и Австрией. Но это сближение оказалось весьма неустойчивым и мимолетным, скорее кажущимся, чем действительным.
В это же время в связи с итало-турецкой войной произошло новое обострение противоречий с Францией, что в свою очередь толкало ослабленную Италию на путь сближения с австро-германским блоком.
Итало-турецкая война
Возрастающая потребность итальянского империализма во внешних рынках и дешевых источниках сырья, а также стремление правящих кругов Италии найти выход из внутренних трудностей на международной арене придавали итальянской внешней политике весьма агрессивный характер. Это особенно ярко обнаружилось в связи с итало-турецкой войной.
Накануне первой мировой войны экспансия итальянского империализма развивалась в основном в трех направлениях: в направлении Адриатики и Балкан, Африки и Малой Азии. Уделяя основное внимание Адриатике и Балканам, итальянские империалисты в то же время никогда не оставляли мысли о возобновлении политики колониальных захватов в Африке, прерванной на время катастрофой в Абиссинии. Еще в конце XIX в. они начали строить планы завоевания Триполитании и Киренаики — двух обширных областей в Северной Африке, принадлежавших Турции. Эти территории привлекали внимание итальянских империалистов прежде всего своим выгодным стратегическим положением: овладев ими, они рассчитывали прочно обосноваться в восточной части Средиземного моря и получить исходную базу для дальнейшей экспансии. Кроме того, они надеялись найти здесь свободные рынки и почву для выгодного приложения своих капиталов.
Очень важную, если не решающую роль в подготовке захвата Триполитании и Киренаики сыграл Римский банк, тесно связанный с Ватиканом. Основанный в 1880 г., Римский банк вначале XX в. стал одним из самых мощных банков в Италии. Достаточно сказать, что в 1912 г. его капитал достиг 200 млн. лир, а годовой оборот превысил 35 млрд. лир. Римский банк развернул особую активность в странах Средиземного бассейна. В 1907 г. он создал свой филиал в Триполи, и вскоре вся экономическая жизнь Триполитании и Киренаики оказалась под контролем банка. Свою финансовую экспансию банк тесно увязывал с захватнической политикой итальянского правительства.
В то время как Римский банк и связанные с ним колониальные круги Италии осуществляли экономическое закабаление турецких провинций в Африке, итальянское правительство вело тщательную дипломатическую подготовку к их захвату, добиваясь признания своих агрессивных претензий со стороны великих держав. Это ему в конце концов и удалось. С помощью тайных дипломатических сделок оно заручилось согласием на захват Триполитании и Киренаики как со стороны своих союзников, так и со стороны держав Антанты.
Осенью 1911 г., воспользовавшись тем, что Англия, Франция и Германия были заняты конфликтом из-за Марокко, Италия решила привести в исполнение свой агрессивный замысел.
28 сентября 1911 г. итальянское правительство предъявило Турции наглейший ультиматум, требуя согласия на немедленную оккупацию Триполитании итальянскими войсками. Это требование мотивировалось тем, что Триполитании под турецким владением пребывает в состоянии «беспорядка и заброшенности», чего Италия не может терпеть «вследствие незначительности расстояния, отделяющего эту территорию от побережья Италии»; к тому же турецкие власти всячески противодействуют итальянским предприятиям в Триполи. На ответ было предоставлено 24 часа. На следующий день, несмотря на примирительный тон турецкого ответа, Италия объявила Турции войну.
Так была развязана эта типично колониальная война, вызванная «корыстью итальянских финансовых тузов и капиталистов» (Ленин), которые жаждали новых рынков, новых успехов итальянского империализма.
Однако успехи Италии в этой войне были более чем скромные. Правда, сопротивление турецких войск было сломлено довольно быстро, и Турция в октябре 1912 г. вынуждена была пойти на мир, по которому она фактически отказалась от Триполитании и Киренаики в пользу Италии. Зато местное арабское население оказывало итальянским завоевателям отчаянное сопротивление, вследствие чего война в Африке затянулась на долгие годы, изнуряя Италию в экономическом и военном отношении, обостряя ее внутреннее положение и ослабляя ее международные позиции.
Ухудшение международного положения Италии в результате Ливийской войны[60]
Важнейшим результатом войны в Африке было общее ослабление Италии, что немедленно повлекло положения за собой крутое ухудшение ее международного Италии положения. Прежде всего произошло обострение противоречий с Францией.
Итало-французские отношения, развивавшиеся в первое десятилетие после заключения соглашения 1902 г. более или менее нормально, резко испортились с началом ливийской войны. Французы, как известно, еще в 1900 г. дали согласие на захват Италией Триполитании и Киренаики. Но они отнюдь не хотели, чтобы их соседка слишком усилилась в Средиземном море. Между тем итальянские империалисты, развязав войну с Турцией, не ограничились захватом Ливии, а стремились еще наложить свою руку на острова в Эгейском море и на побережье Малой Азии. Французские империалисты увидели в этих действиях итальянской соперницы серьезную опасность для своих весьма значительных интересов в Турции и вообще для политического равновесия в восточной части Средиземного моря. Поэтому они и явно и тайно старались ограничить итальянскую агрессивную активность в этом районе.
В ходе ливийской войны Франция занимала довольно недружелюбную позицию по отношению к Италии и, наоборот, сочувствовала Турции, поощряя ее к сопротивлению Италии и даже исподволь помогая ей. В январе 1912 г. итальянцы захватили и подвергли обыску два французских парохода — «Карфаген» и «Мануба», которые, как выяснилось, везли подкрепление турецким войскам. В связи с этим в Италии поднялась волна антифранцузских настроений. Во Франции отвечали тем же. Между двумя странами началась ожесточенная полемика, сопровождавшаяся взаимными угрозами и оскорблениями. Инциденты с французскими судами, писал из Парижа русский посол Извольский, «сразу разрушили добрую часть долголетней работы французской и итальянской дипломатии на пользу сближения двух родственных наций».
Обострившееся соперничество с Францией в Средиземном море побудило Италию теснее сблизиться со своими старыми союзниками. На этой почве и произошло временное укрепление Тройственного союза в 1912–1913 гг.
В то же время Италию как никогда привязывал к Тройственному союзу страх перед своими союзниками. В 1911 г. австро-венгерский посол в Риме Мерей писал, что в Италии «правительство, армия и флот, парламент, пресса и значительная часть населения подавлены самым итальянским из всех чувств — страхом». В этих словах не следует видеть только грубый выпад недоброжелателя Италии.
Старый страх перед союзниками действительно обострился у итальянских империалистов теперь, в связи с ливийской войной, которая чрезвычайно подорвала военные и экономические силы Италии. Анализируя общее положение Италии и ее политику накануне первой мировой войны, российский военный агент в Риме приходил к такому заключению: «… с внешней стороны, могущество и значение Италии, как фактора международной политики, казалось бы, значительно выросло». Однако «видимость эта не соответствует действительным силам и средствам страны; эта империалистическая политика в настоящее время в значительной степени основана на блефе, и что, наконец, резкий поворот курса ее политики в сторону тесного сближения с остальными державами Тройственного союза является последствием сознания ею своей собственной слабости и желания, с одной стороны, избежать каких бы то ни было недоразумений с Австрией, а с другой — временно использовать дружескую поддержку Германии для достижения тех целей, которые она в настоящее время преследует».
Ослабление международных позиций Италии — это лишь одно из последствий ливийской войны. Еще более тяжелые последствия война имела для внутренней жизни Италии.