Австро-венгерские империалисты, давно мечтавшие о подчинении Сербии, увидели в сараевском убийстве самый подходящий повод для развязывания войны против нее.
Однако решающее слово по вопросу о войне было предоставлено германским империалистам.
Правители Германии решили дать ход австро-сербскому конфликту.
Поощрительные заверения Германии положили конец колебаниям в венских правящих кругах. Победа военной партии была обеспечена. Австро-венгерские империалисты могли теперь начинать свой грабительский поход против Сербии. Война была решена.
Но, решив начать войну против Сербии, которая была чревата столь опасными последствиями, австро-германские союзники договорились пока ничего не сообщать об этом Италии.
Однако уже в середине июля в Риме хорошо знали об агрессивных намерениях своих союзников. Появившийся вскоре австрийский ультиматум Сербии окончательно раскрыл эти намерения.
Как же итальянское правительство реагировало на агрессивные замыслы своих союзников?
Поскольку намерения Германии и Австрии противоречили интересам Италии и грозили вовлечь ее в большую войну, естественно было бы ожидать, что итальянское правительство, узнав о предстоящем нападении на Сербию, будет немедленно протестовать против опасных действий союзников, твердо и открыто откажет им в своей поддержке. Такое ясное и энергичное заявление со стороны Италии, несомненно, заставило бы призадуматься германо-австрийских организаторов войны. Однако римские дипломаты пошли по другому пути. Ясной и четкой политике они предпочли двусмысленные интриги, опасные для дела мира и собственных интересов Италии.
Такая двусмысленная политика могла только поощрять немецко-австрийских агрессоров.
Политический курс, намеченный правительством Саландры в предвидении европейской войны, не отличался ни ясностью, ни последовательностью, ни миролюбием. Но при всей своей неопределенности и условности этот курс фактически ставил Италию вне австро-германского блока.
Италия уходила из Тройственного союза. Но она ушла из союза не сразу, не открыто, не хлопнув громко дверью, а медленно пятясь, опасливо озираясь по сторонам, огрызаясь, угрожая и одновременно обнадеживая покидаемых союзников возможностью своего активного содействия в будущем при условии, что они проявят сговорчивость и щедрость в отношении ее требований.
Такая двойственная политика вытекала из самой сущности итальянского империализма, который, несмотря на свою экономическую и военную немощность, обладал непомерным аппетитом и непременно хотел принять участие в переделе мира. И хотя растущие противоречия с Австро-Венгрией, а также сильная зависимость от Англии толкали итальянских империалистов в лагерь Антанты, однако они считали пока рискованным и опрометчивым открытый разрыв с Тройственным союзом.
Позиция классов и партий Италии перед лицом надвигающейся мировой войны
В то время как итальянские и австро-венгерские дипломаты однообразно и бесплодно препирались из-за компенсаций, вплотную надвинулась европейская война.
Вопрос о том, какую позицию должна занять страна в этой войне, широко обсуждался в различных общественных слоях и политических партиях Италии. Подавляющее большинство итальянского народа решительно выступало против вмешательства Италии в войну, за полный нейтралитет.
Народные массы Италии всегда с отвращением относились к милитаризму и выступали против военных авантюр буржуазии. Этот традиционный антимилитаризм итальянского народа еще более укрепился в результате ливийской войны, которая не принесла ему ничего, кроме несчастий. Когда подошла мировая война, трудящиеся Италии продолжали еще испытывать на себе бедственные последствия этой колониальной авантюры.
Немалую роль в воспитании антивоенных настроений в итальянском народе сыграла и систематическая антимилитаристская пропаганда социалистической партии, особенно активизировавшаяся в связи с ливийской войной. Эта пропаганда, при всех своих недостатках, позволила вскрыть империалистическую природу надвигающейся войны и мобилизовать против нее массы.
Враждебное отношение итальянских трудящихся к войне объясняется также и тем, что в Италии не было сколько-нибудь значительной и устойчивой прослойки настоящей рабочей аристократии, которая была бы заинтересована в политике империалистической экспансии. Это крайне суживало почву для деятельности империалистической агентуры среди итальянского пролетариата.
И, наконец, следует принять во внимание и то, что в итальянском народе всегда был силен дух интернационализма, унаследованный частично от прогрессивных политических течений времен Рисорджименто и еще более окрепший благодаря широкой эмиграции. А чувство интернационализма, понятно, было несовместимо с настроениями национальной исключительности, с шовинизмом. Все эти обстоятельства создавали в Италии как накануне, так и во время мировой войны весьма неблагоприятные условия для шовинистического одурманивания масс, для пропаганды империалистической войны.
Учитывая антивоенные настроения огромного большинства народа, Итальянская социалистическая партия еще за несколько дней до начала войны, первой среди крупных политических партий страны, высказалась за абсолютный нейтралитет. 27 июля, накануне австрийского нападения на Сербию, парламентская группа депутатов-социалистов, собравшись в редакции «Аванти», приняла резолюцию, в которой предупреждала, «что никакой тайный договор не может заставить итальянский пролетариат взяться за оружие в угоду союзнице, чтобы подавлять свободный народ». Социалистические депутаты потребовали немедленного созыва палаты депутатов, которая должна добиться от правительства «связывающих его успокоительных заявлений в том смысле, что Италия ни в коем случае и ни по какой причине не выйдет из положения абсолютного нейтралитета».
Публика, собравшаяся перед зданием редакции «Аванти», встречала депутатов-социалистов криками: «Долой войну!».
29 июля правление социалистической партии на своем заседании в Риме приняло манифест к итальянским трудящимся, в котором был вскрыт империалистический характер надвигающейся войны. Манифест предупреждал страну об опасности быть втянутой в войну и призывал трудящихся быть готовыми к тому, чтобы сорвать «преступные замыслы буржуазного правительства» и «не дать увлечь Италию в пропасть ужасной авантюры».
В тот же день за нейтралитет высказалось и руководство Всеобщей конфедерации труда.
Главный орган социалистической партии газета «Аванти» из номера в номер била тревогу, призывая народ к бдительности. «Итальянские пролетарии, — обращалась газета, — речь идет о вашей крови, о вашем хлебе, о вашем будущем». «Аванти» доказывала, что в случае европейской войны Италия, если она не хочет подвергнуться страшным бедствиям, должна занять единственную позицию — позицию абсолютного нейтралитета. «Если правительство этого не понимает, народ заставит его понять!», — писала газета. 29 июля «Аванти» поместила выразительную карикатуру: сильный, рослый рабочий, олицетворяющий итальянский пролетариат, обращается к королю-карлику: «Ваше величество, нейтралитет или корона — выбирайте!».
Антивоенная позиция Итальянской социалистической партии, обусловленная и продиктованная волей народа к миру, единодушно разделялась абсолютным большинством трудящихся, которые заявляли о своих требованиях нейтралитета в многочисленных демонстрациях и митингах, прокатившихся в предвоенные дни по всей стране. Эти манифестации проходили под лозунгами: «Долой войну!», «Ни одного человека, ни одного сольдо для войны!». Всеобщая ненависть Италии к империалистической войне, ее горячее стремление к миру и явилось решающей причиной, определившей антивоенную позицию Итальянской социалистической партии накануне и в начале первой мировой войны.
Другим обстоятельством, обусловившим антивоенную политику Итальянской социалистической партии, было то, что она еще до войны избавилась от наиболее открытых оппортунистов и сторонников империалистической политики — синдикалистов и правых реформистов. Несколько позднее, в феврале 1915 г., В. И. Лении констатировал тот «бесспорный факт, что рабочие большинства европейских стран оказались обмануты фиктивным единством оппортунистов и революционеров, и что Италия есть счастливое исключение — страна, где в данное время такого обмана нет»[66].
Эти обстоятельства и позволили итальянским социалистам остаться до известной поры на антивоенной, интернационалистской позиции. Но эта позиция хотя и представляла исключение среди прочих партий II Интернационала, была очень далека от ясной и последовательной, чисто классовой позиции, которую занимали в тот момент русские большевики во главе с В. И. Лениным. Идеологическая неустойчивость, отсутствие четкой классовой линии привели в дальнейшем Итальянскую социалистическую партию к центристскому перерождению, к отказу ее от последовательной антивоенной политики.
Наряду с социалистической партией за нейтралитет выступали и социалисты-реформисты. Их лидер Биссолати доказывал, что нейтралитет избавит Италию от «двух бедствий»: одного — во вне, особенно в Средиземном море, где Италия не может воевать против Англии и Франции, другого — внутри страны, от «паралича», который охватил бы государство в случае выступления вместе с центральными державами. Но в то же время Биссолати подчеркивал, что в ходе событий Италия может оказаться перед необходимостью вмешаться в конфликт (разумеется, против центральных империй), «чтобы привести европейский кризис к разрешению, благоприятному для интересов демократии и пролетариата». В частном письме к Бономи от 2 августа он призывал своего друга и единомышленника начать «готовить душу итальянского пролетариата к войне». «Я это уже начал, а ты мне поможешь», — писал Биссолати. То же самое он советовал одному из реформистских главарей профсоюзов Риголе.
Так, прикрываясь фразами «о защите интересов демократии и пролетариата», о «лучшей эре для пародов Европы», итальянские правые социалисты помогали своей империалистической буржуазии обманывать народные массы. Очень скоро они сбросят маску сторонников нейтралитета и станут наряду с националистами самыми усердными агитаторами за вмешательство Италии в войну на стороне Тройственного согласия.