Однако отмотаем ленту времени назад, в лето 1558 г. Победоносная кампания, предпринятая русскими полками по повелению Ивана Грозного, подходит к концу. Ливонская конфедерация снова, как и минувшей зимой, показала свою неспособность противостоять ударам московитов. Однако войско устало, многие ратники не выходили из походов и боев с зимы 1557/58 г. и нуждались в отдыхе. Да и боеспособность войска оставляла желать лучшего — взятые в сбою «животы» сковывали войско, поредевшее не столько от потерь убитыми, ранеными, заболевшими и пленными, сколько от отъехавших по домам по разным причинам детей боярских и их людей. Прикрывать их отход и контролировать занятую территорию остались немногочисленные русские гарнизоны в брошенных прежними владельцами замках и городках. Одним из них был замок Ринген (русские называли его обычно Рынгол или Рындех), находившийся к востоку от озера Выртсъярв (Вирцерв) в землях дерптского епископства.
Ринген был занят русскими вскоре после того, как 18 июля (в других источниках — 19-го) 1558 г. центр Дерптского епископства, город Дерпт (русский Юрьев) капитулировал перед полками под началом воеводы князя П.И. Шуйского. Известие о сдаче богатого города, фактической столицы Восточной Ливонии, неплохо укрепленной и обильно снабженной артиллерией, привело в панику вассалов епископа Германа. Не дожидаясь, пока под Ринген явятся русские дети боярские, стрельцы и казаки с нарядом, его владелец, Якоб Тоддевен, поспешил покинуть замок. О том, что было дальше, писал русский летописец: «Того же месяца (июля. — В. П.) прислал князь Петр (Шуйский. — В. П.) князя Ивана Охлябинина с тем, что прислали бити челом из четырех городков, из Рынголя (Рингена. — В. П.) да из городка из Конгота да ис Ковлета да из Ряндена черные люди: князцы у них збежали»[189]. В ответ на их «челобитье», продолжал летописец, «государь пожаловал, не велел воевати. И князь Петр с товарищи послал головы з детми боярскими, и головы городки все позасели и черных людей х правде привели»[190].
Согласно летописи, головой в Ринген был послан сын боярский Русин Данилов сын Игнатьев[191], «а с ним сорок сынов боярских да пятдесят стрелцов»[192]. Отметим в этой связи, что другая летопись, Псковская 3-я, сообщает, что в «Рындехе» было «всех наших в городке том 140 человек, и з детми боярскыми всякых людей»[193], но никаких расхождений между этими свидетельствами, судя по всему, нет. В первом случае речь идет о детях боярских и стрельцах, а во втором — всех, то есть к первым двум были приплюсованы и послужильцы детей боярских. Кстати, так называемая «Боярская книга» 1556/57 г. сообщала, что на государев Серпуховской смотр будущий рингенский голова явился «о дву конь в доспесе и в шапке, да (ч) на коне в доспесе и в шеломе, да 2 (ч) на конех в тегиляех в толстых, да 2 (ч) на меринех с юки»[194]. И если добавить к «саблям и пищалям» еще и слуг-кошовых и прочих некомбатантов, то названная ливонским хронистом Ф. Ниенштедтом цифра в «более 400» русских[195], которые погибли в Рингене, если и преувеличена, то не слишком сильно. И, обживая Ринген со своими людьми в августе 1558 г., Русин Игнатьев и его подчиненные еще не подозревали, что не пройдет и трех месяцев, и они в полной мере оправдают характеристику, данную позднее папским легатом А. Поссевино гарнизонам русских крепостей в Ливонии и на русско-литовском пограничье. «Насколько слабо защитники сопротивляются полякам в открытом бою или в поле, — писал папский дипломат, — настолько решительно они защищают крепости и города. Даже женщины часто выполняют обязанности солдат: приносят воду заливать начавшийся пожар, бросают со стены собранные в кучи камни или скатывают бревна, заранее приготовленные для этого. Этим они приносят большую пользу своим, а врагам наносят большой урон. Если кого-нибудь из защитников при натиске врагов разрывает при взрыве на части, его место занимает другой, второго — третий. В конце концов никто не щадит ни сил, ни жизни… Они (русские. — В. П.) очень терпеливо переносят голод, довольствуясь намешанной в воде овсяной мукой, куда добавляют немного уксуса — вместо питья, и хлебом в качестве пищи. Польский король рассказал мне, что в ливонских крепостях находились такие, которые питались таким образом очень долго, так что почти все уже пали. Оставшиеся же в живых, хотя чуть дышали, держались до последнего момента, беспокоясь лишь о том, как бы не сдаться осаждающим, по-видимому, чтобы хранить верность своему государю до самой смерти. Именно поэтому они стремятся своей храбростью одолеть более многочисленных врагов или по крайней мере обессилить их своей выносливостью и терпением»[196].
Приготовления ливонцев к контрудару для русских остались неизвестными, равно как и начало магистром осенней кампании — незамеченным. Мелкие русские отряды продолжали набеги, захватывая мелкие замки и приводя к присяге на верность новому государю местных «черных людей». Так, в августе 1558 г., согласно воеводским «отпискам», были взяты Везенберг (Раковор), Борхольм (Порхол), Лаис (Лаюс), Толсбург (Толщбор, Бел-город), Поддес (Потушин) и Адсель (Говья), в конце сентября — Кавелехт (Киневель) и Оберпален (Полчев), а посланные небольшие отряды успешно опустошали окрестности самого Ревеля-Колывани (так, Маттиас Фриснер сообщал герцогу Иоганну 16 сентября 1558 г., что русские отряды «tyranisirt» местное население всего в двух милях, то есть примерно в полутора десятках верст от Ревеля)[197]. Казалось, что неприятель повержен и с его стороны ожидать каких-либо неприятностей не стоит, а потому «велел государь воеводам ехати к себе… И князь Петр Иванович (Шуйский. — В. П.) с товарыщи государя наехали у живоначалныя Троицы в Сергиеве монастыре. И царь и государь их жаловал любовными и приветными словесы… и их праведную прямую службу похваляя и жалование великое им обещая, и веле им ехати за собою в село свою в слободу Александровскую. И в слободе государь бояр и всех воевод жаловал шубами и кубки и аргамаки и кони и доспехи давал им и землями и кормление им доволно пожаловал». Не остались внакладе и дети боярские — участники кампании, которых Иван «многим своим жалованием жаловал, шубами и ковши и камками и денгами и конми и доспехом и кормлением и поместьи»[198]. Одним словом, русские праздновали победу, и тем более неожиданными были известия, которые поступили в Москву в первых числах октября 1558 г.
К сожалению, подробного, день за днем, описания рингенского «сидения» ни с той, ни с этой стороны не сохранилось (или, во всяком случае, не обнаружено). Русские летописи сообщают преимущественно о действиях князя Репнина и его рати, а о положении рингенского гарнизона и его действиях говорят кратко, очевидно со слов немногочисленных гонцов, сумевших выбраться из блокированной крепости и добраться в расположение русских войск. Ливонские же источники дают лишь общий обзор осады (лишь Реннер несколько детализирует его). Попытаемся, однако, реконструировать хотя бы в общих чертах хронику борьбы за замок.
26 сентября 1558 г. Кеттлер с 1,5 тыс. конницы и 6 феннлейнами кнехтов (около 2 тыс. чел.) выступил из Вольмара[199]. 1 октября его передовые отряды объявились в окрестностях Рингена[200]. Видимо, тогда же Русин Игнатьев послал гонца в Дерпт к тамошнему наместнику с тревожной вестью. И надо полагать, получив эту новость, не позднее 2 октября князь Д.И. Курлятев отправил вестника в Москву, стремглав поскакавшего к царю с известием о переходе неприятеля в контрнаступление. Тем временем 4 октября к Рингену подошел с юга, от Шваненбурга, с 600 всадниками и 3 тыс. пехоты (buren — ополчение?) Фелькерзам[201]. Судя по количеству выделенных для похода сил, Фюрстенберг и Кеттлер изначально рассчитывали на стремительный выход к Дерпту и его захват (используя поддержку «пятой колонны» изнутри города). Однако, вопреки первоначальным ожиданиям, Русин Игнатьев и его люди отказались капитулировать и сели в осаду. Оставлять их в тылу коадъютор не рискнул и был вынужден приступить к осаде замка. Однако для этого нужны были дополнительные силы, и прежде всего — тяжелая артиллерия, которой у него не было. В Венден, к магистру[202], были посланы первые пленные, взятые под Ранденом, и требование подкреплений и осадной артиллерии. В свою очередь, Фелькерзам отправил гонца за тяжелыми пушками в Динамюнде[203]. 6 октября 1558 г. Фюрстенберг выслал Кеттлеру из своей резиденции 3 феннлейна (около 1 тыс. чел.) кнехтов[204]. Но было совершенно очевидно, что пока они по размытым осенними дождями дорогам доберутся до лагеря коадъютора, пока тяжелые пушки с огромными трудностями через грязь будут доставлены к Рингену и примутся за свою разрушительную работу — пройдет немало времени, а оно стремительно уходило, ибо всякое промедление играло на руку русским.
А русские власти тем временем, пока ливонцы начали окапываться под Рингеном, приступили к организации отпора неприятелю. В первых числах октября 1558 г. в столицу к Ивану Грозному прилетел взмыленный гонец от юрьевского наместника князя Д.И. Курлятева. Воевода писал, что «маистр собрався и арцыпискуп со всеми людми и Заморские люди с ними пришол к Рынголу городку»