истории их создания и идеологической значимости могло бы вызвать недоумение. Однако одновременно происходит обращение к извечной русской доктрине «Москва – Третий Рим». И в этой одновременности содержится своеобразное подтверждение их взаимозависимости.
Герб Российского государства[523]
В России так же, как во многих странах Европы, эмблемы, вошедшие позднее в государственный герб, появились в Средневековье. Основные эмблемы, составляющие российский государственный герб – всадник, поражающий копьем дракона, и двуглавый орел, изображены (один – на лицевой стороне, другой – на оборотной) на государственной печати Ивана III 1497 г. Первым обратил на нее внимание Н. М. Карамзин, который отмечал, что символика русского государственного герба ведет начало от этой печати[524]. По-видимому, высказывание знаменитого историка послужило одним из оснований для празднования в 1897 г. 400-летия русского государственного герба. К концу XIX в. (за 400 лет) он, конечно, существенно изменился, однако основными его компонентами остались те же эмблемы: двуглавый орел и всадник, поражающий дракона, названный к этому времени св. Георгием Победоносцем.
Если на печати 1497 г. обе эмблемы выступали как бы на равных, занимая каждая свою сторону, то уже со следующего века двуглавый орел «завоевывает приоритет», а в XVII в. становится главной эмблемой российского государственного герба. Во всяком случае, первое официальное описание его, помещенное в именном указе «О титуле царском и о государственной печати» в 1667 г., гласит: «Орел двоеглавный есть герб державный великого государя, царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великие и Малые и Белые России самодержца, его царского величества Российского царствия, на котором три коруны изображены, знаменующие три великие, Казанское, Астраханское, Сибирское славные царства, покоряющиеся Богом хранимому и высочайшей его царского величества милостивейшего государя державе и повелению; на правой стороне орла три грады суть, а по описании в титле – Великие и Малые и Белые России, на левой стороне орла три грады своими писаньми образуют Восточных и Западных и Северных; под орлом знак отчича и дедича, на персех изображение наследника, в пазноктех скипетр и яблоко изъявляют милостивейшего государя, его царского величества самодержца и обладателя»[525].
Со времен В. Н. Татищева, т. е. с XVIII в., в отечественной литературе существует версия о заимствовании Иваном III византийского герба – двуглавого орла – после женитьбы его на Софье (Зое) Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина XII Палеолога. Кстати, первый русский историк сомневался в точности излагаемой им версии возникновения русского государственного герба, «о котором далее, – писал он, – испытать оставляю более меня сведусчим»[526].
Западноевропейские исследователи занимают однозначную позицию относительно использования двуглавого орла как знака власти, полагая, что в Византии двуглавый орел являлся формой украшения, орнаментом, а не гербом, ибо если и был в Византии герб, то его рисунок был иным. Еще в начале XX века известный знаток византийских и русских печатей Н. П. Лихачев, высказывая свои соображения по поводу существовавшего в литературе утверждения о заимствовании государственной печати с двуглавым орлом из Византии, писал: «Если будет доказано положение, что Византия (так же, как и Римская империя) не знала государственной печати и на печатях императоров не помещала геральдического двуглавого орла, станет очевидно, что Московское правительство не могло заимствовать непосредственно из Византии того, чего та не имела»[527].
Правда, существуют некоторые данные о знакомстве морейских деспотов, один из которых был отцом Зои, с двуглавым орлом, однако прямой наследник их, брат Зои Андрей, продававший наследственные права на византийский престол нескольким государям и высокопоставленным лицам Европы, раздававший титулы и звания, нигде не упоминает о передаваемом гербе, который, как известно, составляет существенный атрибут власти. Что же касается якобы заимствования двуглавого орла после женитьбы Ивана III на Зое Палеолог (1472 г.), то остается непонятным, почему ему надо было так долго (25 лет) ждать, чтобы взять двуглавого орла в качестве своей эмблемы и поместить на государственную печать.
В западноевропейских странах, в отличие от Византии, двуглавый орел превратился в знак господствующей власти, так как помещался на монетах и печатях правителей. С XIII в. это изображение получило там широкое распространение. Здесь устанавливается даже различие между одноглавым орлом как королевским гербом и двуглавым – императорским. Превращение двуглавого орла в гербовую фигуру находится в неразрывной связи с формированием в средневековой Европе института герба в целом (известно, что гербы здесь возникли еще в эпоху крестовых походов и турниров).
Как результат влияния западноевропейских традиций, которые в это время наряду с византийским влиянием утверждаются в южнославянских странах, на Балканах, можно расценить появление двуглавого орла у болгарских царей (на монетах), у сербских правителей (на печатях), в Албании – у князя Скандербега (на печати; остался в гербе государства).
В XV в. утвердился двуглавый орел в качестве герба правителей Священной Римской империи. Американский ученый Г. Эйлиф высказал мысль[528], что, хотя появление на печати Ивана III двуглавого орла и связано с его претензиями на титул кесаря, по времени оно относится к моменту установления дипломатических контактов с Габсбургами (начало 90-х гг. XV в.). Таким образом, Эйлиф усматривает прямую связь между возникновением двуглавого орла на печати великого князя Московского и его знакомством с атрибутами власти правителей Священной Римской империи. Свидетельства о стремлении Ивана III поставить себя наравне с первым монархом Западной Европы общеизвестны.
Отечественные историки, анализируя идеологическую политику великокняжеской власти за последнюю четверть XV в., отмечают шаги Ивана III, направленные на укрепление его политического престижа как правителя суверенного государства. Это проявилось, в частности, в ответе Ивана III, переданном через дьяка Федора Курицына послу императора Священной Римской империи Николаю Поппелю. На предложение коронации, которую якобы мог совершить только «царь римский», посол императора Фридриха III получил ответ: «А что еси нам говорил о королевстве, если нам любо от Цесаря хотети крадем поставлену быти на своей земле, и мы Божиею милостию государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы, а просим Бога, чтобы нам дал Бог и нашим детем и до века в том быти, как есмя ныне государи на своей земле, а постановления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим»[529].
Проводились и другие мероприятия, возвеличивающие политический престиж объединителя русских княжеств в единое государство: выпуск золотых монет по типу широко известных в Европе венгерских дукатов, усложнение великокняжеского титула – «государь всея Руси», «царь», коронация в 1498 г. внука Ивана III Димитрия на великое княжение, при котором сам «государь всея Руси» выступал уже как император (по типу Священной Римской империи, где существовали титулы короля и императора). Создание государственной печати 1497 г. правомерно рассматривать именно в этом контексте.
Конечно, можно видеть во всех этих фактах желание Ивана III «во всем равняться – в титулах, и в формулах грамот, и во внешности булл – цесарю и королю римскому»[530]. И двуглавый орел вряд ли стал бы эмблемой на печати Ивана III, если бы великий князь не знал, что она идентифицирует высокое положение западных императоров. (Судя по печатям отца Ивана III великого князя Василия II и по его собственным печатям, общерусским символом могла стать другая эмблема – лев, пожирающий змею.) Однако думается, что акцент надо делать не на факте знакомства русских с западноевропейским делопроизводством, а на зависимости иконографии печати, общегосударственного знака власти, от официальной доктрины, существовавшей в Русском государстве уже в то время.
Западноевропейские монархи считали себя прямыми потомками римских императоров. В процессе утверждения этой концепции, ее совершенствования и детализации возник символ императорской власти в виде двуглавого орла. Хотя теория происхождения русских государей от императора Августа, как предполагают, оформилась в XVI в. (характерны в связи с этим слова Ивана I V, адресованные шведскому королю Юхану III: «А что писал еси о Римского царства печати, и у нас своя печать от прародителей наших, а и римская печать нам не дико: мы от Августа Кесаря родством ведемся»[531]), по-видимому, и в конце XV в. существовало литературное произведение политического характера, обосновывающее происхождение русского государя, равенство его по рождению с западноевропейскими[532], что и повлекло появление эмблемы, выражающей знатность этого происхождения, – двуглавого орла.
Другая государственная эмблема – всадник, поражающий копьем дракона, в современной литературе трактуется чаще всего как символическое изображение русского воина, защищающего родную землю от врагов. Однако это не объясняет, почему именно данная эмблема получила статус государственной в результате ее помещения на печать.
Изображение вооруженного всадника типично в XIII–XIV вв. для княжеских печатей Западной и Восточной Европы. Его можно обнаружить на печатях и монетах литовских князей, на польских печатях, на печатях многих суверенов Европы. Среди изображений на русских монетах конца XIV–XV в. часто встречается всадник с копьем, мечом или соколом. В это же время среди монет Московского великого княжества появляются экземпляры, на которых всадник, держащий копье, поражает или лежащий под ногами коня какой-то предмет, или голову дракона, или самого дракона. Постепенно всадник приобрел детали, приближающие его к изображению на печати 1497 г. Чтобы не спутали этот образ с каким-либо другим, всадника сопровождали буквы