[598]. Вместе с тем бумажные денежные знаки были украшены изображением Таврического дворца, где заседала Государственная дума, и знаком свастики. Эта одиозная эмблема в своем изначальном значении (не политическом), символизирует четыре стороны света, солнцеворот, движение, дающее представление о бесконечной сменяемости и повторяемости времен года. Она выступает в лево– и правовращательной форме, будучи известной уже около 2000 лет до н. э. в доарийской культуре Мохенджо-Даро (Индия) и в Древнем Китае. В действительности она существует во многих культурах Старого и Нового Света, символизирует самые положительные категории: здоровье, благополучие, счастье, долголетие, силу, знание, взлет, проникновение в суть вещей[599].
Что могла символизировать свастика, помещенная на купюрах России в 1917 г., основная масса которых, кстати, была выпущена лишь в ноябре 1917 г., когда на смену Временному правительству пришла новая власть? Один из современных толкователей символики считает, что свастика в России известна с древнейших времен, существуя в виде художественного орнамента. «Посолонь – правая свастика – означает присутствие и покровительство Бога в повседневной жизни, изобилие, счастье, благополучие. Солнцеворот – левая свастика – означает покровительство Господа в борьбе с врагами»[600]. На ассигнациях Временного правительства просматривается посолонь (правосторонняя свастика), обещающая благосостояние и другие жизненные блага народу свободной России.
Высказано и другое мнение относительно появления свастики на бумажных деньгах правительства Керенского: «Революция 1917 года была совершена, несомненно, масонскими ложами, бывшими тогда в России в большом количестве, и вот на 250-рублевой ассигнации того времени мы увидели комбинацию масонских знаков: на лицевой стороне помещен масонский орел на фоне масонской свастики, по сторонам его две стилизованные гексаграммы. Две свастики изображены и на обратной стороне билета»[601]. В контексте подражательности абстрактным понятиям Французской буржуазной революции, возродившей некоторые «старинные эмблемы свободных масонов»: ватерпас, который означал равенство в правах между «тогдашними тремя общественными классами, также и расами», человеческий глаз – эмблему конституции[602] и некоторые другие, – кажется, что подобная интерпретация может иметь место при Временном правительстве.
Однако отнюдь не масонскими идеями, а нехваткой денежной массы руководствовалось советское правительство, используя старое клише при выпуске бумажных денег в 1918 г., которые повторяли ассигнации 250 и 1000 рублей Временного правительства.
Двуглавый «демократический» орел в течение трех лет после водворения его на денежные знаки правительства Керенского размещался на так называемых Государственных кредитных билетах образца 1918 г., на дензнаках местных эмиссий, например в Астрахани, Армавире. Считалось, что при отсутствии каких-либо государственных эмблем новой власти двуглавый орел Временного правительства придаст дензнакам «солидность»[603]. Использовали его, по крайней мере в течение 1918 г., и на знаменах Красной армии[604], на удостоверениях личности и членских билетах, о чем свидетельствуют многочисленные музейные экспонаты.
Применяя употребляемые ныне психологические термины, можно отметить, что послефевральская Россия заимствовала из революционной Франции конца XVIII в. не только символы-объекты – указанные выше аллегории, девизы и т. д., символы-звуки – «Марсельезу», символы-действия – возложения венков, демонстрации, митинги, но также символ-персону. «Благородным символом благородной Февральской революции» был назван возглавлявший с июля 1917 г. Временное правительство А. Ф. Керенский[605]. Ни один из самых известных деятелей французской буржуазной революции – Дантон, Марат, Робеспьер, – наверное, не получал столько восхвалений, сколько выпало на долю Керенского. «Солнце свободы России», «красное солнышко русского народа», «маяк, светоч, к которому тянутся руки выбившихся из сил пловцов», «любимый вождь революции» и т. д. – все эти эпитеты, сопровождаемые коленопреклонением, целованием рук, одариванием цветами и венками, относились к обожествляемому русским народом политическому деятелю очень недолго. Возможно, его ждала бы участь трех упоминаемых выше французских революционеров (насильственная смерть), однако ему суждено было позорно скрыться.
Кроме многочисленных портретов Керенского, которыми украшали стены ресторанов и учреждений, «в народ» потоком хлынули значки с его изображением (они и сейчас заполняют музейные фонды)[606]. Оборотную сторону таких жетонов с портретом Керенского часто занимает надпись, которая может окружать и изображение «символа»: «Славный, мудрый, честный и любимый вождь свободного народа». Растиражированный символ-персона со столь показательными надписями как бы прокладывает дорогу последующим поколениям с их преклонением, обожествлением, прославлением деятелей нового государства. Можно согласиться с автором книги «Символы власти и борьба за власть» Б. И. Колоницким в том, что «символы, найденные Керенским, его сторонниками и почитателями, были затем использованы при создании культов большевистских вождей, имена и образы которых также становились символами их режима»[607].
Возвращаясь к оценке революционных символов периода февраля – октября 1917 г., необходимо подчеркнуть значимость античной темы при формировании многих художественных образов, которые широко использовались большевиками в первые послереволюционные годы. Эти образы не воспринимаются как трансформированные и усвоенные под влиянием Французской буржуазной революции. Дело в том, что в предшествующие революциям 1917 г. десятилетия в творчестве многих российских художников наблюдаются реминисценции античного стиля. Первенствовали здесь представители «Мира искусства» (направление в русской культурной и художественной жизни конца XIX – второго десятилетия XX в.). Многие из них побывали в разные годы в Италии, восторженное отношение к которой, «чувство Рима», они сохранили в течение всей своей жизни и творчества. Почти все «мирискусники» были приверженцами стиля ампир, что нашло отражение прежде всего в их графике (использование классических эмблем в оформлении книг и журналов – обложки, заставки, концовки[608]); античные образы присутствуют на плакатах, открытках и прочей изопродукции, даже в политической литературе. Например, в 1917 г. в Петрограде был издан Календарь русской революции. В создании графических рисунков участвовали Чехонин, Добужинский, Лансере и др. Колонны, ступенчатые постройки, венки, оливковые ветви и другие античные элементы использованы почти всеми авторами. Книга выходила в издательстве «Шиповник» в 1907 г., но ее тираж тогда арестовали.
Античные фигуры украшали знамена с лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», которые возлагались на Марсовом поле в Петрограде у памятника павшим революционерам[609]; сцены братания на знаменах, отправляемых рабочими петроградских заводов в полки, иногда исполнялись в античном стиле: на них изображались не измученные рабочие и солдаты в посконных шинелях, а прекрасные мужские фигуры, стоящие у наковален, пожимающие руку римскому воину в шлеме и сандалиях[610]. Художники Москвы и Петербурга, оформлявшие журналы социал-демократического направле ния, также обращались к античности, например журнал «Спартак», журнал «Путь освобождения» (издание культурно-просветительского отдела Московского совета солдатских депутатов)[611].
Подобный контекст использования классических образов приветствовался революционными идеологами, в частности А. В. Луначарским, который после февральских событий был избран в Петроградскую городскую думу, где, назначенный товарищем заместителя городского головы, возглавил культурно-просветительскую работу в городе[612]. Близкий по духу «мирискусникам», он увлекался классическим искусством; побывав несколько раз в Италии, сам писал статьи по искусству Древней Греции и Рима, будучи убежденным, что «… Рим (дает) вечные образцы целесообразности, связанной с величием»[613].
В статьях и лекциях, посвященных культуре и эстетическому воспитанию пролетариата, Луначарский отмечал, в частности, что античная символика могла бы выступить не только как образец классического искусства, но и как средство социального воспитания граждан нового государства. Со ссылкой на К. Маркса он писал, что можно считать «безнадежными идиотами людей, не понимающих значения античного искусства для пролетариата»[614].
После октябрьских событий классическая символика использовалась не менее интенсивно, чем в предшествующее время. Революция как бы рядилась в одежды романтики и красоты. Богини Свободы и Победы присутствуют в праздничном оформлении Петрограда, Москвы и других городов к майским и ноябрьским праздникам 1918 г. Скульптор Л. Шервуд с бригадой художников трудился над украшением Петрограда, используя идею противопоставления миров. Колесницы старого мира – дракон, двуглавый орел со сломанными крыльями, телега, нагруженная рухлядью, среди которой – корона, трон и т. д. Новый мир олицетворяла колесница «Свобода» с фигурой богини в белой тунике и с факелом в руках