[615]. Художники «Мира искусства» использовали в праздничном оформлении античные арки и аллегорические женские фигуры, держащие венки, трубы и факелы. Триумфальная арка Г. Савицкого была возведена на Васильевском острове. Автор использовал античные аллегории, изобразив юношу в цепях с надписью: «Рабство», затем тот же юноша шествует со знаменем в одной руке и горящим факелом в другой, надпись: «Свобода». В центре – трубящая Слава приветствует юношу-победителя[616]. Фигуры трубящей Славы поместил на обелиске, оформляя Марсово поле, архитектор Л. Руднев. «Община художников» украсила одно из зданий Петрограда панно с богиней Правосудия в венке, держащей весы, свиток, книгу, а рядом – полуобнаженная атлетическая фигура рабочего.
Петергофский совдеп, украшенный гирляндами, центральную часть здания отвел для огромного плаката с изречением Овидия: «Наступил золотой век, люди будут жить без законов, без наказаний, совершая добровольно то, что хорошо и справедливо»[617].
Подобным же образом украшалась к 7 ноября 1918 г. Москва: «колесница труда», «колесница науки» соседствовали с панно на античные темы, в частности с произведением Н. Чернышева под названием «Наука и искусство приносят свои дары труду». Рядом с изображением юной девы в античной одежде, которая протягивает рабочему крылатую статую Победы, художник разместил маски Мельпомены[618]. И. М. Бибикова вспоминает, что в Москве «к оформлению улиц 1 мая и особенно первой годовщины Октября были привлечены, по существу, все жившие тогда в России живописцы и скульпторы, а город превратился в огромную всенародную выставку, оформленную уже не плакатной живописью, а огромными декоративными панно…»[619]. Далее автор отмечает, что ни одно панно не носило грубоагитационного характера, не призывало к жестокой борьбе, убийству, уничтожению противника. И никогда уже больше знаменитые художники не привлекались в таких масштабах к оформлению празднеств, как в 1918 г.
Античные сюжеты применялись в оформлении книг; например, на обложке первого издания Конституции РСФСР 1918 г. композиция с серпом и молотом на фоне лучей восходящего солнца, обрамленных лавровым венком, заключена в картуш, в который входят античная чаша с факелом, а также пара фасций (секира на древке, вставленная в связку прутьев, – в Древнем Риме символ превосходства государственной власти над человеческой личностью)[620]. Античные образы использовали художники при создании проектов дензнаков. Например, С. Т. Коненков предложил рисунки с изображением вакханки, возлагавшей венок на голову Вакха[621]. Меркуриев жезл как символ промышленности держал в руке рабочий на рисунке «народного герба», предлагаемого Совнаркому С. В. Чехониным. Он же представил проекты марок и других знаков, где использовались античные сюжеты[622].
Вряд ли стоит отрицать значимость влияния художественных образов Великой французской революции на российских художников, декораторов, оформителей улиц и площадей. Иногда использовали эмблемы конца XVIII в., отражающие французскую действительность, но явно не свойственные революциям в России. Например, на одном из панно художника С. Дудина изображались гильотина с двуглавым орлом и в ужасе склонившая голову женщина[623]. На страницах журнала «Пламя» неоднократно отмечались достоинства оформления ассигнаций времени революционной Франции, подчеркивалась их эстетичность, в отличие от российских бумажных денег революционного периода[624]. Особенно много аналогий с революционной Францией обнаруживается в проведении празднеств и массовых мероприятий в первые годы существования Советской России. В 1918 и 1919 гг. были опубликованы специальные издания для ознакомления с организацией народных празднеств и театрализованных представлений во Франции конца XVIII в.[625] В последующие годы подобные аналогии признавались, однако оценивались как «механическое перенесение» образов искусства буржуазии, хотя и революционной; утверждалось, что пролетариат вынужден был «прибегнуть к готовому репертуару форм и приемов чуждого ему буржуазного искусства и в почти неизменном виде использовать их для своих целей»[626]. Триумфальная римская колесница, на которой стояла богиня Свободы, оценивалась крайне негативно. Она и ей подобные фигуры определялись как «пошлые» классические «художественные установки»[627].
Однако подобные оценки давали через десятилетия. В первые же послереволюционные годы античной сюжетике и символике отводилось значительное место в агитационно-массовой политике большевиков. Образность античных художественных форм способствовала романтизации пролетарской революции, ее демократических постулатов. Общеизвестно, что «… Римляне создали самую совершенную форму триумфального символизма»[628], поэтому нет ничего удивительного в том, что классические символы были востребованы в целях передачи пафоса пролетарской революции. И эта символика, миновав ступень французской революционности, сыграла свою роль «украшательства» российских переворотов 1917 г., проявив себя в разных агитационно-художественных формах.
Можно указать на плакат, где античные мифологические сюжеты – миф о Прометее, Атлант, поддерживающий небесный свод, юноша с факелом, мчащийся на крылатом коне, и т. д. – трансформировались, «приспосабливаясь к моменту»: «Белогвардейский хищник терзает тело рабочего и крестьянина», «Рабочий взвалил на свои плечи непомерный груз», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Гибель буржуазной Помпеи»[629]. В декоративно-прикладном искусстве античные эмблемы и герои нашли применение в росписи на фарфоровых изделиях. Орфей, рог изобилия, слова Овидия, Цицерона украшали продукцию бывшего Императорского фарфорового завода, художественным руководителем которого как государственного предприятия стал замечательный график С. В. Чехонин[630]. В книжной графике античная традиция была особенно заметной. Здесь работали упоминаемые уже Чехонин, Добужинский, Лансере, Митрохин – «мирискусники», и художники других направлений, например И. И. Нивинский[631].
Оценивая столь массовое обращение художественной общественности России в первые годы Советского государства к классическому искусству, исследователи подчеркивают: «… некоторые мастера понимали, что содержание современности можно передать и в “старых”, “вечных” символах, по-новому выражающих их общечеловеческое значение»[632].
Отдельные античные эмблемы претендовали на роль новых государственных символов: памятник Свободы (монумент Советской конституции), воздвигнутый в 1918–1919 гг. по проекту архитектора Д. П. Осипова, выигравшего конкурс у других претендентов, чьи проекты не отражали столь образно пафос революционных преобразований в стране (монумент украшала женская фигура в античных одеждах с поднятой рукой – олицетворение Свободы, выполненная скульптором Н. А. Андреевым[633]); кадуцей как символ промышленности в проекте «народного герба» С. В. Чехонина (см. выше).
К подобным символам могла относиться и пятилучевая звезда, избранная первоначально в качестве знака Красной армии, а затем вошедшая в атрибутику социалистического государства. Подобное предположение основывается на официальном наименовании красной пятиконечной звезды: «марсова». В «Известиях» Народного комиссариата по военным делам от 10 мая 1918 г. было напечатано объявление о «конкурсе по установлению формы обмундирования Красной армии» от 7 мая этого года. Требования к обмундированию излагались за подписью членов НК по военным делам Троцкого, Мехоношина, Подвойского, Склянского. В этом номере опубликован и приказ Военного комиссариата г. Москвы от 8 мая 1918 г. Будущее обмундирование, по-видимому, должно было соотноситься с имеющимся знаком Красной армии. О нем в названном приказе говорилось, что «каждый вновь поступающий в Советскую армию должен снабжаться красноармейской книжкой с отображением подписи под обязательством, а также красноармейским значком “марсовой звездой” с плугом и молотом». Значок носится на околыше фуражки. Не состоящие в рядах или учреждениях Советской армии «не имеют права носить символа рабоче-крестьянской Красной армии “марсовой звезды” с плугом и молотом»[634].
Еще несколькими месяцами ранее, как пишут специалисты, «сразу после формирования первых регулярных воинских частей Красной армии РВС ввел особый знак, показывающий принадлежность к РККА». Это был нагрудный знак в виде венка из лавровой и дубовой веток, перевязанный внизу бантом из ленты, скреплявшим ветви. Поверх него помещалась большая пятиконечная звезда, покрытая красной эмалью. В центре звезды – плуг и молот. Знак носился на гимнастерке или френче с левой стороны. Он считался революционным военным знаком