[735]. Предполагают, что знамена, которые несли имагинарии, не были тактическими знаками, подобно орлу или знаку когорты, по-видимому, присутствуя в войсках лишь для императорского престижа. Не случайно Вегеций подчеркивает, говоря о первой когорте, что «она чтит изображения императоров, т. е. божественные, и подлинные знамена»[736].
В оценке значимости многообразных военных знамен римлян и республиканского, и императорского периодов нет единства. Одни считают их исключительно тактическими знаками, в том числе орла[737], другие полагают, что с течением времени в военных знаках начинает проявляться и «общественно-политическая» значимость. Последнее можно допустить, учитывая, что драконы были введены Траяном и приобрели большое значение в связи с варваризацией войска римлян[738](об этом сообщает Вегеций в конце IV в.: «знаменосцами» называют тех, которые носят знамена (signa), и их теперь называют драконариями[739]), учитывая также идеологическую подоплеку введения знамен с изображением императоров и роль имагинариев в войске. Однако никто из исследователей не определяет ни одно из этих знамен как государственное.
Государственным знаменем (Reichsfahne) Рима, а затем Византии традиционно называют появившийся при Константине I (IV в.) лабарум[740]. Однако в некоторых западноевропейских энциклопедиях подчеркивается его исключительно военная роль[741]: отмечается, что его несли в битве перед императором, что он выполнял роль орла, и т. д. Другие, напротив, отрицают какую-либо военную значимость лабарума, воспринимают его как религиозный символ, императорскую святыню[742].
Имеются разные версии происхождения лабарума: кто-то доказывает, что его форма, подобная вексиллуму, – длинное древко с поперечной перекладиной, к которой прикреплен украшенный драгоценностями кусок ткани, была хорошо известна еще иранским шахам и использовалась аршакидами как государственный флаг (Reichsstandarte)[743]; другие считают, что задолго до Константина подобные знамена можно было видеть на медальонах первых римских императоров, свидетельствующих об их победах над северными варварами, от которых они могли быть заимствованы[744].
Однако, приняв во внимание латинскую этимологию слова (от labo, āvi, ātum, āre – «колебаться», «колыхаться») и контекст появления подобного знака, наиболее достоверной представляется трактовка лабарума как императорского штандарта (Kaiserstandarte)[745]. Предполагают, что символически Константин I заменил орла монограммой Иисуса Христа: «Константин, который хорошо понимал, что античный мир исчерпал себя, обратился к лабаруму, который олицетворял собой новое»[746].
Константин I Великий (306–337), в чье правление была признана христианская церковь и сделаны первые шаги на пути превращения христианства в государственную религию (этот процесс завершился в VI в.), ввел чудодейственную охранительную эмблему – крест, поместив его на своем знамени, ставшем символом борьбы с неверными. Об этом свидетельствует легенда, воспроизводящая действия Константина как первого христианского правителя.
Поворот к христианству Константина Великого, как считают историки, произошел в период борьбы против императора Максенция: над ним Константин одержал победу в 312 г. в битве у Мальвиева моста близ Рима. Перед началом битвы Константину якобы было видение в виде креста, что и предсказало победу. Рассказ об этом событии существует в нескольких вариантах. В одном случае Константин, отправляясь на битву с римским императором Максенцием в Италии и сомневаясь в своей победе, задумался: у кого просить помощи – у богов или у Бога? И вдруг в полдень на ясном небе появился крест и надпись: In hoc signo vinces («Сим победишь»)[747]. Эту надпись увидел Константин и все его войско. На следующую ночь Константину явился Спаситель и повелел сделать знамя с увиденным изображением креста.
По другой версии, Константину, прибывшему под стены Рима, во сне было велено поместить Божественный знак на щиты его воинов. Подобные изображения на воинских щитах можно видеть в мозаике из собора Сан-Витале в Равенне, представляющей императора Юстиниана (VI в.), архиепископа Максимиана и стражу[748].
В пользу первой версии свидетельствует, однако, создание по приказу Константина его статуи в честь победы над Максенцием, где он был изображен со знаменем в руке. Имеются сведения, что в том же 312 г. Константин поместил монограмму Христа не только на своем штандарте, но и на шлеме[749]. Предполагают, что лабарум мог использоваться при провозглашении сыновей Константина цезарями и в других торжествах[750], постепенно становясь важным атрибутом императорской власти. Лабарум оставался в употреблении у византийских императоров в течение многих веков. Византийский хронист Феофан сообщает, что константиновская реликвия хранилась в константинопольском дворце еще в IX в.[751]
Отсутствие подлинных лабарумов компенсируется их многочисленными изображениями на медальонах и монетах византийских императоров, а также описаниями ранневизантийских авторов. Эти данные свидетельствуют, что на ранних этапах лабарум был подобен вексиллуму: он состоял из вертикального древка, к которому сверху прикреплялась горизонтальная штанга, а от нее вниз опускалось квадратное полотнище из красного шелка или пурпурного сукна, богато украшенное золотом и драгоценными камнями, с бахромой. Навершие древка представляло собой золотой венок, в котором помещались первые буквы Божьего имени – X и Р (хи и ро) в крест. Детали лабарума не оставались неизменными на протяжении веков: император Юлиан Отступник (361–363) снял с него монограмму Христа. Затем она была восстановлена. Позднее монограмма вышивалась на полотнище[752]. Постепенно лабарум принимает форму креста, который держит император в правой руке, подобно лабаруму – знамени. Об этом свидетельствуют книжные миниатюры, изображения императоров на их монетах и печатях[753].
Позднеримские историки свидетельствуют о постепенном изменении системы римских военных знамен. Так, Вегеций, говоря о современных ему конных отрядах (V в.), подчеркивал: «… теперь они называются “вексилляриями” – “знаменными”, потому что они пользуются знаменами (велум), которые теперь называются “фламмулы”»[754]. В другом месте он отмечает: «… знаменосцами называют тех, которые носят знамена (signa), их теперь называют драконариями»[755]. Некоторые исследователи, впрочем, считают, что, например, знамена-драконы, пришедшие в римскую армию во II в., вряд ли существовали в V–VI вв., а если источники в эти столетия называют носящих знамена драконариями, то скорее всего используется старое наименование для знаменосцев новых знамен – бандонов[756].
На основании сообщений римских авторов исследователи ранневизантийского военного дела приходят к выводу, что от римских знамен в IV в. остались в употреблении signum, vexillum, какое-то время – дракон и очень короткое время – орел[757]. В VI в. в источниках упоминается лишь одно военное знамя – бандон[758]. Историк VI в. Феофилакт Симокатта считает его в это время обычным и употребляемым[759], бандон остался на весь период византийского Средневековья многофункциональным военным знаком: он выполнял роль штабного флага (Stabsflagge), показывал место сбора солдат и служил средством передачи приказов[760]. Характерные признаки (цвет, форма, размер) служили отличительным знаком отряда и показывали его принадлежность к войсковой части. В VII в. для знаменосцев использовалось понятие «бандофорос»[761].
Византийские военные трактаты, а также сообщения о коронации императоров содержат сведения о применении воинских знамен в разные периоды византийской истории. В ранневизантийское время военные знамена участвовали в церемонии восшествия на престол императора. Когда командир гвардейского отряда возлагал свой собственный шейный обруч на поднятого на щите императора, войска поднимали опущенные на землю знамена и громко произносили славословия в его честь[762]. Это означало признание и провозглашение нового императора войском и народом. В обряде много языческого, сильны еще традиции Рима. Действительно, известно сообщение Аммиана Марцеллина об избрании императором Юлиана: в 360 г. в Лютеции (Париж) солдаты провозгласили его Августом, подняв на щит, «которые носят пехотинцы». Когда стали искать хотя бы конскую фалеру, чтобы возложить ему на голову вместо короны, «Мавр сорвал с себя цепь, которую носил как знаменосец», и возложил ее на голову Юлиана