[784]. Пурпурный цвет (соединение красного с синим) – это прежде всего императорский цвет[785]. Только василевс восседал на пурпурном троне, подписывал грамоты пурпурными чернилами, имел пурпурную одежду – багряницу. Известно, что в евангельском эпизоде «поругание Христа» воины, издеваясь над Христом, надели на него багряницу с криками: «Радуйся, царь Иудейский», плевали на него и били его по голове. С тех пор багряница (пурпурная одежда иерарха) стала для христиан символом истинного «царства Христова», знаком его мученичества, войдя и в церковный культ[786]. В византийской цветовой символике пурпур объединял вечное, небесное (синее, голубое) с земным (красным). За пределы иерархической власти в византийском искусстве, как считают ученые, пурпур практически не вышел. В обыденной жизни пурпур заменили «составляющие» цвета – красный и синий. Они также воплотили разный символический смысл. Красный цвет воспринимался как цвет пламенности, огня, «животворного тепла». Отсюда красный – символ жизни. И в то же время он – цвет крови Христовой и знак истинности его пришествия и спасения рода человеческого. В эмблематике красный цвет трактуется как цвет и богов солнца, и богов войны, как символ власти в целом.
Красному цвету в византийском изобразительном искусстве противостоит обычно белый цвет. Он означает светоносность. Еще со времен античности белый цвет символизировал чистоту, отрешенность от земного (цветного). На иконах и в росписях многие святые и праведники изображены в белой одежде, белыми пеленами обвито тело новорожденного Христа, одежды его также белые, светоносные. Темно-синий цвет воспринимался византийцами как символ неба, поэтому он считался нематериальным, условным, ассоциировался с вечной Божественной истиной.
Более приземленными были черный цвет – завершение любого явления, цвет конца, смерти (как противоположность белому) – и зеленый, символизировавший юность, цветение. Он – цвет травы и листвы, считался предельно материальным и близким человеку. Желтое воспринималось как «златовидное», а золото – как «световидное». Блеск золота с глубокой древности воспринимался в качестве застывшего солнечного света, солнце же – царь и бог у каждого человека. Однако золото с древнейших времен – также богатство, а следовательно, и власть. Поэтому золото очень высоко ценилось светской и духовной властью Византии. Из золота и позолоченных материалов изготовлялось множество украшений для храмов и дворца, золотом расшивали императорские и патриаршие одежды, множество золотых изделий декоративной утвари украшало храм Святой Софии. Широко применялось золото и в иконописи, участвуя в создании божественных образов.
В византийских мозаиках, росписях, книжных миниатюрах, а также в иконописи все эти цвета гармонически сочетались. Церковный культ и дворцовый церемониал были пронизаны светом, золотом, яркими красками, что производило неизгладимое впечатление на посещавших храмы и дворец жителей разных стран.
В «Повести временных лет» рассказывается о принятии русским князем Владимиром христианства. Послал он мужей своих в разные земли, чтобы те посмотрели, «кто как служит Богу». Были они и у мусульман, и у христиан. Например, у «немцев» в храмах они видели различную службу, но «красоты не видели никакой». А в греческой земле: «И придохомъ же въ Греки, и ведоша ны, идеже служать богу своему, и не свемы, на небе ли есмы были, ли на земли: несть бо на земли такаго вида ли красоты такоя, и недоумеемъ бо сказати; токмо то вемы, яко онъде богъ с человеки пребываеть, и есть служба их паче всехъ странъ. Мы убо не можемъ забыти красоты тоя…»[787].
Потрясение, которое испытала Русь на заре своей государственности от пышности и блеска византийского православия со всеми присущими ему художественными атрибутами, прежде всего иконами, на долгие столетия повернуло ее в сторону именно этой христианской страны, заставило следовать многим византийским канонам, заимствовать различные изобразительные формы и их художественную интерпретацию. На византийский манер чеканили первые русские монеты (по крайней мере, златники); начало русской сфрагистики «было сделано по образцу византийской», на протяжении пяти столетий употреблялась на Руси металлическая булла, которая господствовала в тот период и в Византии; в изобразительном искусстве, прежде всего в живописи (иконописи), на протяжении многих столетий утвердился византийский канон и т. д.
Поэтому не удивительно, что наши знамена до определенного периода могли следовать византийской изобразительной сюжетике, роль божественных образов, религиозного церемониала в русском войске напоминают византийские обычаи.
Историю знамен и флагов практически всех стран мира в настоящее время интенсивно изучают как специалисты, так и любители в каждой стране. Особенно обширна литература по истории флагов европейских стран. Самые ранние знамена нигде не сохранились, но их форма и внешний вид с IX–XI вв. известны по описаниям, содержащимуся в хрониках, по миниатюрам, по изображениям на печатях и монетах.
Недавно отечественные специалисты опубликовали несколько граффити на восточных монетах, обнаруженных в кладах с территории Древней Руси. На одном дирхеме из клада первой половины X в. изображен стяг, полотнище которого имеет прямоугольную форму. От полотнища, натянутого на простое древко без навершия, отходят бахрома или кисти в четыре ряда. Как пишут публикаторы граффити, близкие по форме знамена известны в это время в Скандинавии. На двух других монетах изображены стяги, подобные тем, которые имеются на византийских миниатюрах: один стяг прикреплен к копью, а второй украшен навершием в виде креста. Аналогичной формы и с подобными навершиями стяги существовали в данный период в разных странах Европы[788].
Публикаторы этих удивительных граффити нашли несколько аналогий знаменам в разных странах. Среди них – шпалера из Байё. Так называется полотняная драпировка, на которой шерстяными цветными нитками вышиты 72 сцены (с пояснительными надписями на латыни), иллюстрирующие нормандское нашествие на Англию в 1066 г. под предводительством Вильгельма Завоевателя. Вышивка была изготовлена в 1067-70 гг., т. е. мастера были свидетелями событий, что очень важно, поэтому ученые неоднократно обращались к изображению на ней вооружения и военных доспехов воинов, а также знамен. Этот уникальный памятник хранится в Музее королевы Матильды в Байё (Нормандия, Франция)[789].
Наступившая в Западной Европе с конца XI в. эпоха крестовых походов, рыцарских турниров, войн за освобождение от «неверных» «Святой земли» и «гроба Господня» на несколько столетий вперед предопределила специфику развития такого военного атрибута, как знамя.
Христианская символика (прежде всего крест) сопутствовала устремившимся на Восток европейцам. Кресты были нашиты на одежду воинов, украшали щиты и личные штандарты рыцарей, как и подобает «воинам Христовым».
Было бы неправильным думать, что христианская символика вошла в атрибутику западноевропейского воинства лишь в связи с походами на Восток. С момента крещения германцев, франков и других народов церковь, санкционировавшая сакральность королевской власти, насаждала в новых христианских государствах и божественную атрибутику[790]. Известно, что священная реликвия – плащ святого Мартина – служила боевым знаменем первым франкским королям. В Каролингскую эпоху в армии входят в обиход молебны и мессы, а икона с изображением Девы Марии выносится перед войском, выполняя защитную функцию. В 876 г. французский король Карл Лысый подарил Шартрскому собору святую тунику Девы Марии, которая внушила ужас врагам, осаждавшим в 911 г. Шартр, и обратила их в бегство[791]. Подобные реликвии или святые образы появлялись задолго до крестовых походов над стенами осаждаемых западноевропейских крепостей. Историки сообщают, что уже с конца VII в. в Западной Европе распространился обычай за помощью в военных делах обращаться к местным святым (святому Мартину, святому Павлину – в Трире), позднее – к святым византийского происхождения. Любимыми среди них были святой Михаил, святой Георгий. Сообщается, что архангел Михаил, покровительствовавший Оттону I, германскому королю, а затем императору Римской империи (X в.), украшал его знамя[792]. Святой Георгий Победоносец был любим во многих странах. В одной немецкой поэме он упоминается уже в IX в. В Западной Европе почитался так называемый Георгиевский (греческий) крест – горизонтальная черта проходит посредине вертикальной. Считалось, что святой воин Георгий Победоносец в бою выступал с белым щитом, на котором был начертан красный крест. Эти цвета перенесли на знамя, и с подобным стягом, водруженным на корабли (или корабль?), отправился завоевывать Палестину в 1190 г. английский король Ричард I (Львиное Сердце). Впоследствии его крестовый стяг вошел составной частью в знаменитый Юнион Джек – британский флаг[793].
Одним из самых ранних европейских знамен является военное знамя – гонфалон. Появившись в западном мире в IX в., оно представляло собой кусок ткани, привязанный к концу древка или к железному наконечнику копья, и завершалось двумя или тремя развевающимися от ветра языками. Выдвигается предположение, что форма гонфалона ведет свое начало с античных времен. Видоизменный вексиллум (вместо бахромы на нижнем конце изображены узкие языки) представлен на триумфальной арке Септимия Севера в Риме (II – начало III в.). Вертикально рас