[1107]. Приставкин же, который в войну был школьником, рассказывает: «В тот военный год, когда гимн звучал по всем радиостанциям страны несколько раз в день и граждане организованно собирались для коллективного заучивания», их поднимали ночью в детдоме в одном белье и жулик-директор заставлял вместе с диктором повторять слова гимна, которые в таких условиях любой другой запомнил бы на всю жизнь. Приставкин же не запомнил: вместо «Мы в битвах решаем судьбу поколений», он цитирует: «Мы в жизни решаем судьбу поколений»[1108].
Диссонансом подобным воспоминаниям звучат слова очевидцев, записанные не через 50 лет после войны, а непосредственно в военных условиях или сразу после войны. Гвардии капитан П. Миронович был свидетелем того, как военный оркестр играл в одном из освобожденных городов Чехословакии гимны Чехословакии и Советского Союза, а чешский хор пел по-русски; гвардии старший лейтенант А. В. Зайцев рассказывал, как советские войска подошли к польскому городу Жешуву, по которому вели огонь фашисты. Начальник политотдела полка вывел военный оркестр на главную улицу города, и он под обстрелом играл три с половиной часа, причем поляки просили исполнить их гимн, а также гимн Советского Союза, который слушали с восторгом, заставляли повторять[1109]. Эти факты приводит журнал «Советская музыка» за 1946 г. Они не были единичными. Записан и опубликован в том же журнале рассказ о боях за один из городов в Западной Украине. Там военный оркестр, состоящий из 12 человек во главе с капельмейстером (тогда так называли дирижера) Немченко, выдвинулся на передний край и заиграл Гимн Советского Союза. К оркестру быстро подтягивались бойцы, а артиллеристы открыли по врагу шквальный огонь. Когда гимн был сыгран и огонь прекратился, из подвалов начали выбираться жители и просили играть гимн еще раз[1110]. Эти воспоминания вызывают большее доверие.
После войны на смену второму этапу – пропаганде утвержденного Государственного гимна как символа Советской державы, приходит третий этап – организация использования гимна во внутригосударственной и дипломатической практике. Создаются гимны во всех союзных республиках (постановление об этом было принято еще 3 февраля 1944 г.). С 1945 по 1955 г. указами Президиумов Верховных Советов союзных республик все они, кроме РСФСР, утвердили тексты и мелодии своих гимнов. На государственном уровне разрабатывается система исполнения как Государственного гимна, так и гимнов союзных республик, тщательно прорабатывается вопрос о временных параметрах исполнения Государственного гимна по радио[1111] (в 6.00 и 24.00) и т. д.
Словом, музыкальный символ «Гимн Советского Союза» окончательно вписывается в контекст официальной атрибутики первого в мире социалистического государства.
В современной России возрождаются замечательные традиции, вместе с тем уходят в небытие многие атрибуты советского общества, история которых не должна предаваться забвению, тем более что эта атрибутика не исчезает окончательно из нашей жизни, проявляясь то в цвете флага субъекта РФ, то в мелодии гимна. Например, гимном Москвы служит песня, написанная в годы Великой Отечественной войны И. О. Дунаевским на стихи М. С. Лисянского и С. И. Аграняна «Моя Москва». Депутаты Тамбовской областной думы выбрали для своего гимна музыку замечательного марша В. И. Агапкина «Прощание славянки», который был написан в 1912 г., в период обучения автора в Тамбовском музыкальном училище. Спустя несколько десятилетий, в начале 50-х гг., B. И. Агапкин дал краткую характеристику своего музыкального шедевра: «Марш “Прощание славянки” был мною написан накануне 1-й мировой войны под влиянием предшествующих событий на Балканах, когда Турция агрессивно напала на мирные Балканские государства. Марш посвящен женщинам-славянкам, провожающим своих сыновей, мужей и братьев на священную защиту Родины.
В мелодии отражено лирически-мужественное прощание. Я преследовал цель, чтобы она была проста и понятна всем. Марш – патриотический, исполнялся и в Гражданской и во 2-й Отечественной войнах»[1112].
Действительно, мелодиям, созданным патриотами, суждено жить веками. Если же мелодии соответствуют еще и слова, проникающие в душу людей, то иначе как гимнами их не назовешь.
V. Российская городская геральдика[1113]
Все губернские города России и большинство уездных имели гербы. Существовали также гербы губерний и областей. Их официальное описание помещалось в «Полном собрании законов Российской империи». Издавались альбомы с рисунками территориальных гербов[1114]. Однако в целом городские гербы не составили предмет специального изучения. Уже вскоре после Великого Октября один из исследователей этих памятников прошлого справедливо отмечал: «История русских территориальных гербов остается до сих пор совершенно не исследованной»[1115]. Научной литературы по городской геральдике России существует немного. Имеется справочник П. П. Винклера с кратким историческим введением, городским гербам посвящена глава в монографии А. Б. Лакиера, вскользь упоминает о них Ю. В. Арсеньев, делается попытка изучить гербы отдельных городов в ряде небольших статей[1116]. Старейшина советских геральдистов В. К. Лукомский только однажды обратился к сюжетам городской геральдики[1117], хотя архивные материалы, сохранившиеся в его личном фонде, свидетельствуют о его намерении уделить городским гербам особое внимание[1118].
В литературе по городской геральдике отсутствует определение понятия «городской герб». Большинство авторов идентифицируют городской герб и печать. Те же, кто не считают древнерусские городские печати гербами, относят появление последних ко второй половине XVII в.[1119] Против этого положения выступил А. А. Ураносов, развивавший концепцию о наличии русских городских гербов с глубокой древности. По его мнению, говорить о городских гербах Руси можно начиная с XII в. Ссылаясь на работы известных советских ученых, А. А. Ураносов называл гербы древнейшими знаками собственности[1120]. Однако он смешал два вопроса: исторические корни городских гербов и время их реального появления. Ведь, разбирая вопрос о княжеских знаках собственности, академик Б. А. Рыбаков считает их знаками достоинства и лишь как бы «своего рода гербом», замечая, что княжеские знаки собственности «называют также гербами, родовыми знаками»[1121].
Чл. – корр. АН СССР А. В. Арциховский тоже далек от того, чтобы признавать наличие гербов на Руси в столь ранний период: «Нет пока оснований утверждать, что Владимирская Русь знала гербы в полном смысле этого слова, установленные и узаконенные»[1122]; он пишет лишь о стойкости геральдических эмблем и выводит их из местных традиционных обозначений, сформировавшихся в глубокой древности.
Несмотря на свою недоказанность, теория существования русских городских гербов еще в домонгольский период пока бытует в нашей литературе, особенно в популярной[1123]. Разногласия о времени возникновения в России городских гербов усугубляются и нерешенностью вопроса о совпадении либо различии понятий «городская печать» и «городской герб». Н. Ф. Демидова утверждает, что они отождествляются в начале 20-х гг. XVIII в.: «Именно с этого момента вопрос об изготовлении городских печатей стал частью вопроса о создании гербов городов»; изображения, помещенные в «Титулярнике» 1672 г., она рассматривает как печати городов и областей, геральдические эмблемы[1124]. Напротив, в учебном пособии по сфрагистике и геральдике они названы гербами городов и областей, печати многих областей XVI в. также именуются гербами (например, гербом Вятки является лук со стрелой. Такой герб изображен на государственной печати Ивана IV с надписью: «Печать Вятская»[1125]).
В действительности городской герб появился позднее городской печати. Как необходимый компонент делопроизводства печати возникли еще на ранних этапах развития города в связи со становлением муниципальной администрации. На них можно встретить изображение личного герба владельца города, фигуру святого – покровителя города, в стилизованной форме иногда воспроизводились городские стены, башни, ворота. Атрибуты печати, эти символы предгеральдического периода, полностью или частично входят позднее и в герб города. Порой же его рисунок не имеет с печатью ничего общего. Однако с момента возникновения герба его изображение всегда помещалось на печати города, равно как и на городских знаменах, на ратуше и городских стенах. Разновременность появления городской печати и герба коренится в разных этапах формирования городской организации. Наличие у города герба – это качественно новый момент в городском развитии. Он знаменует определенные взаимоотношения между городом и его владельцем, предоставление городу привилегий, часто завоеванных им в упорной борьбе. В целом процесс геральдизации городов объясняется повышением их роли в жизни средневекового общества. Своей кульминации данный процесс в Западной Европе достигает в XV в. Широко распространяется тогда обычай жаловать городам гербы, а превращение населенного пункта в город почти всегда сопровождалось получением им права иметь герб (а также печать), но вместе с тем это было уже элементом моды. Города, которым ни