На основании изучения полученных о чуме данных Ливкин сделал вывод, что англо-индийские власти достаточно энергично и квалифицированно организовали работу по борьбе с чумой и их усилия дают положительные результаты. Однако разведчик считал, что, пока эпидемия полностью не ликвидирована, есть опасность заноса ее в другие районы, в том числе и на территорию России. Он был свидетелем возникновения небольшого очага заболевания недалеко от Дели. Он посетил это место и в результате бесед с врачами установил, что болезнь была занесена из Карачи, откуда прибыли два человека к своим родственникам. Такого рода занос эпидемии не исключался на любую территорию, в том числе в Афганистан и далее в Среднюю Азию через торговцев или паломников.
В этой связи он принял дополнительные меры по изучению потоков населения из Индии в Афганистан, Персию и Среднюю Азию, а также причин, оказывающих влияние на оживление и уменьшение этих потоков.
В результате были получены любопытные данные. После открытия Суэцкого канала полностью прекратился вывоз индийских товаров в Среднюю Азию, так как это стало нерентабельным. Поэтому остановился и поток людей. Из-за подозрительности, а то и просто враждебности к чужеземцам со стороны афганцев практически прекратились сношения Индии с Персией через Афганистан. Религиозный фанатизм и полный произвол по отношению к иноверцам, в том числе к мусульманам шиитского толка — персидским подданным, до крайности ограничили круг лиц, пользующихся проходом через Афганистан.
На основании полученных сведений Ливкин сделал вывод, что в существующих условиях проникнуть из Индии в Среднюю Азию и, следовательно, занести туда чуму можно только через Кашмир и верхнюю долину Инда, где есть проход на ее территорию. Однако в связи с усилением пограничного контроля с российской стороны и этот теоретический вариант отпадал.
Предложения Ливкина комиссии принца Ольденбургского сводились к следующему:
1. Приостановить формирование карантинных отрядов вдоль афганской границы в связи с отсутствием реальной опасности распространения чумы на территорию Средней Азии.
2. Усилить контроль за лицами, прибывающими из Индии, и товарами индийского происхождения.
3. Полностью закрыть границу в случае появления чумы в Афганистане или сопредельных с ним странах, поскольку потери от торговли в результате этой акции будут намного меньше затрат на карантинные меры.
Предложения были доложены Ливкиным комиссии после благополучного возвращения в Петербург в июне 1899 года. Задание, данное разведчику, было выполнено. Такой, казалось бы, «неразведывательный» вопрос, как изучение эпидемиологической обстановки, потребовал осуществления целого комплекса сложных оперативных мероприятий.
Одновременно Ливкин проводил работу по сбору политической информации. Отсутствие постоянных представителей России в Индии зачастую вело к искаженному представлению о действительном положении в этой стране. Поэтому разведчик стремился разобраться не только в том, насколько прочным является положение англичан в Индии, но и в глубинных внутренних процессах, происходящих в индийском обществе.
На основании личных наблюдений и бесед с различными категориями населения, включая торговцев, госслужащих, интеллигенцию, Ливкин пришел к выводу, что недовольство господством англичан в народе усиливается. Особенно взрывоопасная обстановка сложилась в долине реки Ганг и Пенджабе, где нельзя было исключать вспышки всеобщего народного восстания.
Вместе с тем в своем отчете он отметил: «Надо признать господство англичан очень прочным, так как организация, в смысле поддержания своей власти, у них образцовая. Возникни где-либо частичное восстание или мятеж, немедленно, благодаря целесообразной передислокации войск и рельсовым путям, в данной местности будет сосредоточено нужное для подавления мятежа количество войск. Несмотря на то, что присутствие англичан в Индии мало заметно, надзор их повсюду сильно чувствуется»[79].
Учитывая большую роль Индии в Азии и интересы России в этом регионе, Ливкин в своих рекомендациях указывал на необходимость иметь в этой стране своих секретных агентов, чтобы получать достоверную информацию о внутриполитической обстановке и внешнеполитических акциях англичан.
Особое внимание он рекомендовал обратить на такие вопросы, как:
1. Изучение политических воззрений, настроений и идеалов как индусского, так и мусульманского населения. Большое значение при этом необходимо уделять внутренним процессам, происходящим в верхних слоях индийского общества, особенно в среде интеллигенции.
2. Добывание информации о назревании политических потрясений в стране, о методах борьбы против англичан, наличии возможностей выставить против англичан вооруженные формирования из местного населения, качестве и количестве таких формирований.
3. Выяснение требований различных слоев населения в социальной и аграрной областях, какие из этих требований являются наиболее острыми.
4. Изучение настроений в войсках, набираемых из местного населения, какова вероятность присоединения этих войск, в случае антианглийских выступлений, к восставшему народу.
5. Проведение исследований ситуации в вассальных княжествах.
После возвращения в Петербург он был прикомандирован к Главному штабу, совершил несколько инспекторских поездок в войска, а с началом русско-японской войны подал рапорт с просьбой направить его в Маньчжурию в действующую армию.
По прибытии на фронт он был назначен командиром разведдивизиона при главнокомандующем русскими войсками. Разведчики Ливкина проводили большую работу по сбору данных о противнике, ходили в тыл к японцам, брали «языков», участвовали в других боевых операциях. Незаурядные способности Ливкина проявились и здесь. Однажды главнокомандующий вызвал Ливкина и сообщил, что на правом фланге русской армии находится крупная группировка китайских войск под командованием генерала Ма. Эта группировка сосредоточена на линии Пекин — Мукден, и существует опасение, что китайцы могут соединиться с японцами, а это серьезно осложнит положение русской армии. Поскольку намерения китайцев не известны, снимать войска с этого участка нельзя, хотя они могли бы быть использованы на других участках фронта. Он спросил Ливкина, что можно сделать для того, чтобы выяснить истинные намерения генерала Ма и удержать его от соблазна ударить во фланг русской армии. Ливкин предложил направить в ставку китайского генерала небольшую группу разведчиков под видом русских купцов во главе с ним и попытаться выведать его планы. Согласие было дано, и Ливкин, не откладывая, приступил к подготовке разведывательной операции.
С документом на имя русского чаеторговца Попова и с подарками для генерала, в сопровождении своих товарищей, действовавших под видом караванщиков, Ливкин появился в ставке Ма.
Вначале «купцов» встретили холодно и с подозрением. Однако, когда Ливкин был принят самим генералом, положение изменилось. Преподнесенные подарки, умение Ливкииа располагать к себе людей, знание китайских обрядов и обычаев способствовали налаживанию необходимого контакта. Ливкин пробыл в ставке генерала Ма несколько дней и сумел за это время не только наладить хорошие отношения с китайцами, но и подружиться с самим генералом.
В беседах генерал сообщил, что не собирается помогать японцам и никаких наступательных операций проводить не будет. В ходе бесед Ливкин убедился, что китайское командование серьезно обеспокоено захватническими планами японцев, считая их прямой угрозой непосредственно Китаю. Каких-либо признаков, которые говорили бы о подготовке наступления, Ливкин не обнаружил, более того, дружеское отношение к нему и к русским вообще свидетельствовало о доброжелательных намерениях китайского командования.
Полученные Ливкиным сведения были высоко оценены в штабе главкома и сыграли большую роль в планировании боевых операций русской армии на Мукденском участке фронта.
Дальнейшая судьба и карьера этого блестящего русского разведчика и талантливого человека круто изменилась. Под Мукденом он получил тяжелую контузию, потерял дар речи, не мог самостоятельно двигаться, и был уволен в отставку в чине полковника. За время службы был награжден золотым оружием, орденом Св. Владимира с мечами и бантом.
В последние годы жизни, находясь в бедственном положении (временами из-за бюрократических волокит не получал даже ту небольшую пенсию, которая была ему назначена), он неоднократно обращался в разные инстанции с просьбой установить ему положенную по чину и заслугам пенсию, которая давала бы возможность проводить лечение и более или менее сносно существовать. Однако его прошения пересылались из одного ведомства в другое, а положительного решения не принималось. 15 октября 1912 г. он приехал в Петербург и подал прошение непосредственно царю:
«Всемилостивейший державный Великий Государь
Император Николай Александрович
Самодержец Всероссийский Государь всемилостивейший
Просит отставной полковник Уральского Казачьего Войска Давид Иванович Ливкин
В декабре месяце прошлого года состоялось всемилостивейшее повеление Вашего Императорского Величества о передаче на рассмотрение г. Председателю Совета Министров моей просьбы об увеличении пенсии или пособия.
8 мая текущего года Департамент Государственного Казначейства известил меня, что рассмотрение моего ходатайства последует незамедлительно по получении затребованных от Главного штаба дополнительных сведений. Наконец в сентябре мне было объявлено, что вся переписка о пенсии передана в Главное Интендантское управление. Таким образом, со дня передачи мною просьбы прошло 11 месяцев.
За это время здоровье мое значительно ухудшилось, и можно опасаться, что желанная помощь придет тогда, когда уже будет поздно.
В настоящее время я приехал в Санкт-Петербург вновь посоветоваться с врачами. Денег на обратный выезд, а тем более на предписанное немедленное путешествие на юг у меня нет; а между тем окончательное решение моего дела вследствие необходимых формальностей может быть отсрочено еще на несколько месяцев.