Очередная встреча Никиты с «Янычаром» была назначена на апрель 1936 года, но агент на нее не явился. На запасную встречу в мае в Стокгольм но неизвестным нам причинам не смог прибыть и Никита. Вместо него в Стокгольме «Янычара» принимал резидент в Швеции Баевский Артем Матвеевич — Гаиб. Ранее он вместе с Никитой работал в Берлине. Перед этой встречей в начале мая Гаибу из Центра было направлено письмо Никиты для «Янычара». В нем говорилось, что он не может выехать за границу и уполномочивает Гаиба быть его представителем. Одновременно Центр прислал Гаибу краткую характеристику на «Янычара». Центр разрешил Гаибу в случае, если «Янычар» положительно отреагирует на письмо Никитина и сообщит интересные фактические данные, выдать ему денежный аванс.
Встреча Гаиба с «Янычаром» состоялась в Стокгольме 24 мая 1936 г. «Янычар» прочел письмо Никитина, продолжить сотрудничество с нами согласился, но просил не передавать его третьему лицу. Получив деньги за переданные им материалы, «Янычар» выразил, однако, неудовлетворенность ограниченным размером суммы.
Материалы, поступившие от «Янычара», оказались, по предварительной оценке Центра, малоценными, о чем Гаиб заявил агенту на встрече 21 июня 1936 г. Последний в ответ сказал, что у него не всегда есть возможность давать материалы большой ценности. Гаиб возместил «Янычару» только дорожные расходы. Агент, приняв деньги, попросил очередную встречу провести в августе, поскольку он и его шеф Проще попеременно будут до этого времени в отпусках.
В связи с тем что встречи с «Янычаром» в августе-ноябре были малорезультативными, Гаиб в личном письме Никите предложил от дальнейших встреч временно воздержаться. «Я полагаю, — писал Гаиб, — что Ваш приезд для окончательных переговоров с «Янычаром» был бы нецелесообразен».
В начале января 1937 года Гаиб уведомил Центр о том, что он вызывает «Янычара» на встречу 7 февраля, так как, с одной стороны, не следует делать большого перерыва в работе, а с другой — он все же может сообщить что-либо интересное.
К этой встрече Гаибу было направлено письмо Никиты для «Янычара», в котором был дан разбор полученной от него в 1936 году информации. В частности, в нем говорилось: «Господин Вер, Вы опытный разведчик. Вы точно представляете себе, что от Вас хотят, и Вы знаете также, с кем имеете дело. Мы не хотим играть в кошки-мышки. Мы говорим с Вами от имени нашего государства и тщательно взвешиваем значение наших слов. У нас нет никакого интереса подвергать какому-либо риску Вашу личную безопасность».
Письмо Никиты «Янычар» прочитал с интересом и в ходе беседы предложил в целях активизации его работы следующий вариант: он заявит своему начальству, что у него в одной из Скандинавских или Прибалтийских стран есть «источник», дающий сведения об СССР. Абвер, несомненно, заинтересуется. И тогда можно будет выяснить, какими вопросами и лицами занимается абвер.
Гаиб к этому предложению «Янычара» отнесся с большим подозрением. В ответ на это Центр в письме от 1 июля 1937 г. предложил Гаибу вызвать «Янычара» в Стокгольм и предложить ему выехать в Москву для окончательных переговоров с нашими руководящими товарищами. В случае согласия «Янычара» Гаиб должен был выдать ему документы на въезд в СССР и сопроводить его в Москву.
Выполняя это указание Центра, Гаиб вызвал «Янычара» в Стокгольм на И июля 1937 г., но тот смог приехать лишь 18 июля, а сам Гаиб к этому времени уже покинул страну. Больше попыток встретиться с «Янычаром» наша разведка не предпринимала. Так закончилась история с вербовкой «Янычара» — сотрудника контрразведывательного отдела абвера майора Вера. Эта довольно банальная «разработка» берлинской резидентуры, возможно, не заслуживала бы внимания читателя, если бы не одно обстоятельство.
Трофейные документы, захваченные при разгроме Германии, дают уникальную возможность взглянуть на эти события новыми глазами. Как оказалось, о встречах с Никитиным Вер представлял руководству абвера подробные отчеты. О них абвер, в свою очередь, информировал гестапо. В донесениях, однако, не упоминается то, что рассказывал Никитину сам Вер. Интересно отметить, что в донесении в гестапо абвер не назвал имени своего сотрудника, вышедшего на советского разведчика. Каждая спецслужба ревниво оберегала свои достижения. Но в документе абвера перечислены вместе с тем имена четырех германских разведчиков, работавших ранее по России (Берг, Нидермайер, он же Зиберт, Шмидт и Клайнов), о которых Вер по заданию Никитина должен был собрать информацию.
6 ноября 1935 г. из гестапо за подписью Гейдриха Канарису в абвер проследовало письмо следующего содержания: «Благодарю Вас за посылку очень интересного донесения… Прошу Вас и р дальнейшем направлять мне донесения о фактических или предполагаемых связях ОГПУ с соответствующими людьми».
В ответ на это 12 декабря 1935 г. Гейдриху было направлено новое донесение Вера о встрече с Никитиным в Стокгольме 24 ноября 1935 г. В нем говорилось: «Тактика Никитина была та же, что и раньше, хотя он, видимо, решил отставить на задний план проблематические и теоретические вопросы, чтобы иметь время для проработки «практических» вопросов. Однако, поскольку его «невзначай» всегда можно было переключить на вопросы общего порядка, у меня было достаточно возможностей для того, чтобы обойти наиболее трудные и сложные вопросы и «водить его за нос», сообщая ему те скудные сведения, которые можно было ему дать».
Так Вер докладывал своему руководству. Однако, как свидетельствуют хранящиеся в архиве СВР документы, в действительности Никитину удавалось получать от абверовца представлявшие интерес сведения о положении в Германии и деятельности абвера.
Канарис отмечал также, что Никитин интересовался сведениями об агентах гестапо, внедряемых в круги Компартии Германии. Он хотел бы, кроме того, получить данные о структуре партийной разведки — СД, чтобы сличить их с ранее полученной информацией.
23 января 1936 г. к Гейдриху пришло из абвера еще одно донесение о встрече Вера с Никитиным в Стокгольме 5 января. В документе говорилось, что Вер назвал итальянских антифашистов, которыми интересуются в Берлине, сообщил об аресте в Праге нескольких эмигрантов из России, имеющих связи в Берлине, а затем перевел разговор на интересовавшие его группировки украинских националистов.
Никитин же, сославшись на мнение руководства в Москве, заявил, что даваемая до сих пор агентом информация хотя и соответствует действительности, но, к сожалению, слишком незначительна. Никитин добавил, что, если агент пожелал бы по-настоящему взяться за дело, его бы озолотили. Никитину, мол, специально поручено об этом ему сообщить.
В этом донесении указывается также, что Никитин дал задание выяснить, кто является германскими агентами в России, кто из русских работает на Берлин и по какой линии все это идет.
22 декабря 1936 г. из гестапо Канарису проследовал следующий документ: «При Ваших письмах от 26.10 и 12.12.36 г. я получил интересные донесения о беседах одного из сотрудников абвера с Никитиным, имевших место в Копенгагене и Стокгольме. В соответствии с договоренностью я до сих пор ограничивался исключительно ознакомлением с ходом дела, предполагая, что из соответствующих источников будут поступать дальнейшие материалы. Прошу сообщить, могу ли я рассчитывать на получение дальнейших донесений, чтобы в соответствии с этим согласовывать мою тактику».
Канарис направил на имя Гейдриха агентурное донесение «О встрече с советским консулом в Стокгольме 28 февраля 1937 г.». В донесении подробно и довольно точно изложены содержание беседы Вера с Гаибом и письмо Никитина. При этом указано, что очередная встреча должна состояться не позднее чем через 6–7 недель. К донесению прилагался список сотрудников советского посольства в Стокгольме.
Других донесений «Янычара» о встречах с Никитиным в досье гестапо нет. Но его фамилия в этом досье продолжает встречаться. Так, 4 июня 1937 г. гестапо было дано указание составить краткий обзор всех полученных до сих пор донесений о Никитине. В середине июля такая аннотация была доложена руководству гестапо, оставившему на документе резолюцию: «Дело требует дальнейшего наблюдения. Решение еще не может быть принято». Таким образом, работая с «Янычаром», Никита не давал никаких поводов для активной работы абвера против себя лично и против резидентуры нашей разведки. Встречный бой «Янычара» не состоялся.
40. «Друг» Гитлера
В хранящемся в архиве СВР отчете о работе разведки за 1939–1941 годы начальник разведки Павел Михайлович Фитин, докладывая наркому о состоянии дел и основных направлениях деятельности на будущее, счел необходимым особо выделить работу с антигитлеровской оппозицией. «Разрабатываются, — докладывал он, — антигитлеровские оппозиционные круги внутри Германии и за границей. С одним из представителей этих кругов, «Другом», установлен в настоящее время контакт, получено принципиальное согласие на совместную работу».
…Январь — не лучшее время года в Шанхае. Огромный город пронизывают холодные ветры с океана, нередко улицы города заливают дожди со снегом. В непогожий день января 1939 года советский разведчик Николай Тищенко вышел на улицу, плотно запахнув кожаный реглан. Он торопился на встречу с «Генрихом» — одним из немецких советников при главе гоминьдановского режима, президенте Чан Кайши. Тищенко и агент встретились, как договаривались, на набережной Ланфу и зашли во французский ресторан. Посетителей было немного. Заказали марсельский суп буябес — золотисто-красную густую похлебку, приготовленную из даров моря. Выловленные со дна супницы креветки, устрицы, морские медведки и ежи составили второе блюдо. Белое вино успокаивало гортань, обожженную перцем. В завершение трапезы — кофе и коньяк.
«Генрих» рассказал Тищенко, что, вероятно, всех немецких советников Чан Кайши скоро отзовут в Германию. Гитлер, по-видимому, не считает гоминьдановского лидера надежным и перспективным союзником, а специалисты, тем более высокого класса, нужны самой Германии для укрепления вермахта. По словам «Генриха», среди советников Чан Кайши выделяется мужеством и целеустремленностью капитан Вальтер Стеннес, начальник личной охраны Чан Кайши.