388. Однако нет никаких оснований полагать, что известные к настоящему времени шумерские мифы имели хоть какое-либо отношение к созданию созвездий389.
Вместе с тем очевидно, что такие мифы существовали, но они почему-то не вошли в письменный канон, сформированный во II тыс. Отсутствие в шумерских мифах астральной тематики, связанной с созвездиями, может служить аргументом в пользу более раннего происхождения созвездий, если предположить, что в период, когда происходила письменная фиксация шумерских мифов, астральные сюжеты, относящиеся к созвездиям, были уже забыты. Когда в конце II тыс. новые поколения писцов пытались осмыслить происхождение созвездий, они вынуждены были прибегнуть к новым мифологическим и религиозным гипотезам и установить связи «созвездие — божество», которые ранее не предполагались.
«Восхождение на небо» и выделение созвездий
Мы уже говорили о том, что имена некоторых царей в «Шумерском царском списке» поразительно напоминают названия созвездий. Среди них: a2-lu-lim, ddumu-zi, en-sipa-zi-an-na, ka3-li2-bu-um и zu2-qa2-qi4-ip [ETCSL, Text 2.1.1: 3, 15, 20, 55, 58]. Доказать тождество этих царских имен с названиями созвездий не представляется возможным, но такая идея иногда высказывается в современной научной литературе (гл. 6, прим. 3 на с. 159).
В «Шумерском царском списке» имеется еще одна особенность, заставляющая предполагать связь имен некоторых царей с созвездиями. Имена царей в этом списке записываются, как правило, без детерминатива божества. Есть, однако, несколько исключений, относящихся к III династии Ура (XXI в.) и I династии Исина (XXI–XIX вв.), которые приведены с детерминативом dingir. В числе этих имен: Шульги, Амар-Зуэн, Ур-Нинурта, Бур-Син, Липит-Эллиль, Эрра-имитти, Эллиль-бани и др. [ETCSL, Text 2.1.1: 343, 345, 365, 366, 368, 370, 371]390. Особый интерес для нас представляет имя царя Шульги, традиционно связываемого с небесной областью. Рассмотрим этот вопрос подробнее.
В административных текстах мы встречаем упоминания о посмертном «восхождении на небо» двух шумерских правителей. Одно из них касается урского царя Шульги (2093–2046), второе — царя Ишби-Эрры (2017–1985), основателя I династии Исина391. В первом тексте (по-видимому, из Пузриш-Дагана) сказано об освобождении от работ на семь дней 21 рабыни во время, когда «Шульги взошел на небо» (ud dŠul-gi an-na ba-a-e11-da-a); текст датирован последним, 48‐м годом правления Шульги, месяц 11 [BCT 1, 132: 1–9]. Во втором, недатированном тексте из Исина речь идет о тратах, необходимых для проведения «великого оплакивания в день, когда царь (Ишби-Эрра) взошел на небо» (er2 gu-la ud lugal an-še3 ba-a-da) [BIN 10, 190: 10–12]. Это «оплакивание», сопровождавшееся «восхождением», вероятно, предшествовало коронации царя Шуилишу (1984–1975), наследовавшего трон в Исине [Steinkeller 2013, p. 465–466].
П. Штайнкеллер показал, что погребение царя и его «восхождение» — это разновременные события, с которыми были связаны особые ритуальные действия. Что касается Шульги, он умер, видимо, в 10‐м месяце последнего года правления (если не раньше), а «взошел на небо» в 11‐м месяце, как об этом сообщается в тексте [Steinkeller 2013, p. 460–463]. В промежутке между данными событиями душа царя находилась в преисподней, в соответствии с общемесопотамскими представлениями о посмертной судьбе человека. Целью «восхождения» было занять определенное положение на небе в качестве звезды или созвездия, которые считались вечными и неизменными, и таким образом уподобиться божествам. По этому поводу В. Горовиц и Ф. Уотсон писали: «…возможно, восхождение Шульги на небо, (засвидетельствованное) в хозяйственной табличке, относится к посвящению Шульги и его собратьев по III династии Ура в божественный статус» [Horowitz, Watson 1991, p. 411]. «Восхождение» и «обожествление» — это, по сути, два равнозначных определения одного события, а именно обожествления царя.
В текстах содержатся также эпитеты, подчеркивающие особый астральный характер Шульги, его связь с небом, в том числе: dŠul-gi-an-na «небесный Шульги» в гимне, посвященном e2-ḫur-sag, храму Шульги в Уре [TCS 3, No. 9: 132], а также dŠul-gi-dumu-an-na «Шульги, сын неба» в двух текстах из Пузриш-Дагана, датируемых эпохой Амар-Зуэна (2045–2037) [Steinkeller 2013, p. 461, note 11]. В шумерских гимнах, посвященных Шульги, царь нередко уподобляется звезде, причем используются выражения mul-an «небесная звезда», mul-gin7 «подобный звезде», mul-an-gin7 «подобный небесной звезде» [Куртик 2007, sh24; Selz 2014, p. 57–59].
Название mul dŠul-gi, «звезда/созвездие обожествленного (царя) Шульги» содержится в старовавилонских одноязычных списках звезд [MSL XI, p. 133, col. viii 41, p. 138, rev. ii 2´]. Данное название обозначало, видимо, созвездие (поскольку до и после него в текстах идут названия созвездий), которое, однако, не пережило старовавилонский период; оно не встречается больше ни в каких других текстах (см. выше гл. 6, с. 158)392. Это единственный известный нам пример, в котором царское имя явным образом используется для обозначения небесного объекта.
Посмертные «восхождения» на небо совершали, по-видимому, не только Шульги и Ишби-Эрра, но и другие обожествленные цари. Из того, что известно о погребении Шу-Суэна (2036–2028), еще одного царя III династии Ура, можно заключить, что он также «восходил на небо» и стал звездой после своей смерти [Steinkeller 2013, p. 465–466]. П. Штайнкеллер полагает, что все цари из династии Ура и Исина «восходили на небо» и становились звездами, даже если прямые свидетельства этому отсутствуют [Steinkeller 2013, p. 462]393.
Если данное предположение верно, мы получаем важный источник, зафиксированный хронологически, для образования названий созвездий. Возможно, самые ранние известные нам созвездия в лексических списках первой половины II тыс. частично восходят к ритуалам, связанным с «восхождением» царей на небо. Но необходимо подчеркнуть, что это предположение, хотя оно и очень соблазнительно, не имеет в настоящее время надежных доказательств и может рассматриваться только как гипотеза.
Представляет интерес вопрос о том, каким образом мыслилось «восхождение на небо». Есть основание полагать, что Шульги и Ишби-Эрра «восходили на небо» в лодке. Доказать это совсем непросто, поскольку связанные с ними погребальные обряды неизвестны. Но из того, что известно о погребальных обрядах других царей этого периода, можно наметить такую последовательность событий: после смерти царя, отождествлявшегося с Думузи (и потому находившегося в тесных мифологических и ритуальных отношениях с богиней Инанной), его душа нисходила в преисподнюю, оставаясь там некоторое время, пока не наступал момент ее «восхождения на небо», где она уподоблялась богам как созвездие. Перемещение в преисподней и «восхождение на небо» осуществлялись на «небесной лодке» (ma2-an-na), находившейся в Уруке и входившей в число священных предметов богини Инанны.
Среди раннединастических и староаккадских печатей встречаем ряд изображений лодки в виде антропоморфного божества с веслом с сидящей в ней фигурой другого божества на фоне небесных светил [Hempelmann 2004] (рис. 31–35, 82–83). На двух таких печатях вместо божества в лодке изображена звезда [ibid., No. 64; Amiet 1961, No. 1495; SCS, Fig. 895] (рис. 84). Возможно, эти изображения связаны с «восхождением» обожествленной души царя на небо и выделением созвездия.
Изображения в глиптике
Помимо письменных источников существуют также изображения в глиптике III тыс. (периоды РД II, РД III и староаккадский), связанные, возможно, с созвездиями. Астральная символика в Месопотамии III тыс. детально рассмотрена в статье [Куртик 1998]. В настоящей главе мы приведем некоторые результаты из этой работы, относящиеся к созвездиям, дополнив их более современными данными.
В глиптике раннединастического периода содержится ряд двухуровневых изображений, на которых представлено, по-видимому, подразделение «небо-земля» (рис. 38, 80–83)394. Известны также печати с изображениями только верхней части, то есть «небесной области» (рис. 31–35)395. На поверхности земли в нижнем регистре изображены эпизоды религиозной деятельности человека: строительство зиккурата, принесение жертвы, поклонение сидящему божеству, ритуальное пиршество и т. д. В небесной области, которая резко отделяется от земной (иногда просто чертой), мы видим несколько мифологических персонажей в сочетании с астральными символами (месяц, звезда, точки, солнечный диск, лучащийся диск). Среди этих персонажей: пантера, обнаженная фигура бородатого великана в фас, группа из четырех (а иногда — двух) скрещенных борющихся фигур (два льва, нападающих на двух копытных, — коз, ланей), божество-лодка с чертами антропоморфности, перевозящая божество, плуг, человекоголовый лев, кувшин(ы), львиноголовый орел с распростертыми крыльями, птица или птица-человек, скорпион или скорпионочеловек и др.396 Не являются ли они изображениями фигур созвездий?
Ответить на этот вопрос однозначно не представляется возможным. Смысл символических изображений на месопотамских печатях III тыс. — одна из самых сложных и трудноразрешимых проблем. Тем не менее гипотетически такое толкование возможно. Рассмотрим его подробнее, привлекая данные из более поздних источников.
Прежде всего, заметим: изображения «небесной области» на печатях нельзя трактовать как звездную карту в привычном понимании этого слова. Расположение астральных символов и предполагаемых символов созвездий на них друг относительно друга меняется от печати к печати. Очевидно, художники, изготавливавшие печати, ставили перед собой не научные (где основная задача — точность и соответствие наблюдаемой действительности), а религиозно-художественные задачи.