успех победители приписывали чуду от вынесенной на городскую стену Софийской стороны на участке, занятом позднее строениями Десятинного монастыря, иконы «Знамение Пресвятой Богородицы»: суздальцы попали в нее стрелой, икона плакала и наслала на вражеское войско тьму, из-за которой враги стали драться не с новгородцами, а друг с другом[91]. Сюжет «Битва новгородцев с суздальцами» неоднократно запечатлен в новгородских храмовых иконах XV в. (см. илл. 21 цв. вкл.).
Икона «Знамение», ставшая главной святыней Новгорода, – это тот самый образ, который был написан по случаю бракосочетания дочери бирича Петра Михалковича и сына Юрия Долгорукого – Мстислава. Победителей новгородцев возглавлял посадник Якун Мирославич. Следует напомнить, что имена Петрока (Петра Михалковича) и Якши (Якуна Мирославича) как адресатов вершителей сместного суда князя и посадника сочетаются в берестяных грамотах середины – третьей четверти XII в.
Конфликт с Андреем Боголюбским обернулся для Новгорода голодом из-за неурожая и дороговизны продуктов, значительная часть которых, по-видимому, поступала из Суздальской земли. Поэтому в том же 1170 г. новгородцы показали путь князю Роману, «а сами послашеся к Андрееви на мир: на всеи воли нашеи и даи же нам князь». Новгородский стол занял Рюрик Ростиславич. В 1171 г. посадничество было отнято у преемника Якуна – Жирослава, который, изгнанный из Новгорода, нашел приют у Андрея Боголюбского, а посадником стал Иванко Захарьинич. Впрочем, уже в следующем году князь Рюрик ушел из Новгорода, а новгородцы отправили послов за князем в Суздаль, откуда Андрей прислал княжить своего сына Юрия, а посадничать – пригретого им Жирослава. В 1172 г. новгородцы, недовольные навязанным им посадником, отправили к Юрию владыку Илию «на всю правду; тогда же даша опять посадничьство Иванкови Захарьиничу», занимавшему этот пост до своей смерти в 1175 г.
После того как в 1174 г. был убит Андрей Боголюбский, произошла смена князей и в Новгороде: на место выведенного Юрия Андреевича пришел его племянник Святослав Мстиславич, вскоре смененный своим отцом Мстиславом Ростиславичем; тогда же новгородцы прогнали с посадничества Жирослава, избрав на его место Завида Неревинича. Союз потомков Юрия Долгорукого с новгородцами в 1176 г. был еще раз скреплен бракосочетанием: на этот раз князь Мстислав Ростиславич женился на дочери бывшего посадника Якуна (Якши) Мирославича. Судьба снова соединила имена Петрока и Якши: оба они отдали своих дочерей замуж за потомков Юрия Долгорукого[92].
Борьба боярских территориальных группировок за власть
На протяжении XII в. политическая борьба в Новгороде ведется не только вокруг приглашения того или иного князя, но и по поводу очередных избраний посадников. Нет сомнения в том, что базис этой борьбы возник в отдаленные времена, когда три компонента государственной организации Новгорода в середине IX в., не найдя компромисса между собой, вынуждены были искать князя «за морем». Участниками политических столкновений при избрании посадников оставались основные территориальные группировки бояр. Эти группировки, участвуя в спорах
О приглашении князя, естественно, могли тяготеть в своих симпатиях к определенным княжеским династиям. Существенные материалы, позволяющие разобраться в хитросплетениях соперничества боярских группировок, дает обширный комплекс берестяных грамот XII – начала XIII вв., отложившихся в культурном слое боярских усадеб Троицкого раскопа в Людином конце.
В напластованиях, суммарно датированных 2-й половиной XI – началом XII в., на одной из этих усадеб найдена грамота № 613, написанная Вонегом и адресованная Ставру[93]. Единственный известный летописцу Ставр упомянут под 1118 г., т. е. в рамках стратиграфической датировки этой грамоты. Этот рассказ уже цитирован и прокомментирован выше в связи с разграблением усадеб Даньслава и Ноздрьчи[94]. Имеется основание связывать это разграбление с борьбой против неревского боярства. В Неревском конце существовала Даньславля улица с церковью св. Димитрия на ней. Между тем эта церковь при ее раннем упоминании XII в. именуется «Ноздрьциной»: в 1195 г. после пожара, опустошившего Неревский конец, «сърубиша церковь… святого Дмитрия Ноздрьцину»[95]. Рассказ 1118 г., таким образом, позволяет утверждать, что Ставр не был неревлянином, однако отнюдь еще не локализует его в Людином конце. Для идентификации летописного Ставра с адресатом грамоты № 613 необходимо выяснить территориальную принадлежность той группировки новгородских бояр, которая во времена князя Всеволода Мстиславича наиболее активно соперничала с неревским боярством.
Исходный материал для таких наблюдений дают обстоятельства 1134 г., когда князь Всеволод предпринял незавершенный из-за противодействия новгородцев поход на Суздаль, пытаясь посадить в нем на княжение своего брата Изяслава: «ходи Всеволод с новгородьци, хотя брата своего посадити Суждали, и воротишася на Дубне опять; и на томь же пути отяша посадницьство у Петрила и даша Иванку Павловицю. А Изяслав иде къ Кыеву». В обстановке начавшейся борьбы Мстиславичей с черниговскими князьями, когда «роздьрася вся земля Русьская», Новгород также был разодран борьбой боярских политических симпатий и антипатий.[96]
Великая княжеская усобица началась в 1132 г. со смертью киевского князя Мстислава Владимировича, когда его брат, новый киевский князь бездетный Ярополк, пытался по завещанию Мстислава посадить в Переяславле сначала Всеволода Мстиславича, а затем Изяслава Мстиславича, откуда и тот и другой были последовательно изгнаны Юрием Долгоруким. В начале 1134 г. Юрий «испроси у брата своего Ярополка Переяславль, а Ярополку вда Суждаль и Ростов и прочюю волость свою, но не всю». Эта рокировка вызвала к жизни политический союз Мстиславичей с черниговскими князьями: «В то же лето ис Турова иде Изяслав в Менеск, оттоле же иде Новугороду к братьи, и сложишася [со] Олговичи и с Давыдовичи, и всташа вси на рать». В Новгороде такой союз привел к столкновению группировок: «Почаша мълвити о суждальстеи воине новъгородци, и убиша мужь свои и съвьргоша и с моста в субботу Пянтикостьную» (канун Троицы, 2 июня). Борьба продолжалась, как видно из приведенной выше цитаты, и во время осеннего похода 1134 г., когда отказ новгородцев поддержать Мстиславичей привел к свержению Петрилы Микульчича и избранию Иванки Павловича[97].
Вряд ли возможно, противопоставляя Иванка Павловича Петриле Микульчичу, видеть в первом из них деятеля просуздальской ориентации, а во втором – решительного противника такой ориентации. По-видимому, главной пружиной борьбы был вопрос о правомерности союза с Ольговичами, особо подчеркнутый спустя полтора года при свержении князя Всеволода Мстиславича: «на початыи велев ны, рече, к Всеволоду приступити, а пакы отступити велить»[98]. О том же свидетельствует поворот ситуации сразу же после заключения мира между киевским князем Ярополком и Всеволодом Ольговичем, в результате которого Переяславль был отдан брату Ярополка Андрею, а Изяслав Мстиславич получил Владимир Волынский. Именно в этот момент, после безуспешных переговоров новгородцев в Киеве, а затем и в Новгороде, куда прибыл митрополит Михаил, организуется новый поход на Суздаль, в котором участвуют и Иванко Павлович, и Петрила Микульчич. Поход закончился плачевной для Новгорода битвой при Ждане горе, когда «убиша посадника новгородьскаго Иванка, мужа храбра зело, месяця генъваря в 26, и Петрила Микулъциця и много добрых муж, а суждальць боле; и створше мир, придоша опять».[99]
Теперь посадником был избран Мирослав Гюрятинич. Его возвышение совпало по времени с новой вспышкой борьбы между Мономашичами и Ольговичами, в которой он придерживался дружественного Ольговичам нейтралитета: «ходи Мирослав посадник из Новагорода мирить кыян с церниговьци, и приде, не успев ниц-то же: силно бо възмялася вся земля Русская; Ярополк к собе зваше новъгородьце, а церниговьскыи князь к собе»[100]. Военный успех Всеволода Ольговича привел к заключению мира при содействии новгородского епископа Нифонта в январе 1136 г. В Новгород Нифонт вернулся 4 февраля, «а Мирослав преставися до владыкы, генуаря в 28», после чего посадником был избран брат Петрилы – Костянтин Микульчич[101].
Судьба Костянтина теснейшим образом связана с судьбой князя Всеволода Мстиславича. 28 мая 1136 г. Всеволод в результате восстания был арестован, 15 июля изгнан, а на новгородский стол позван из Чернигова Святослав Ольгович, на которого в тот же год было совершено покушение («стрелиша князя милостьници Всеволожи, нъ жив бысть»)[102]. Уже 7 марта 1137 г. в Вышгород к изгнанному Всеволоду Мстиславичу «бежя Костянтин посадник… и иных добрых мужь неколико»[103]. Посадничество оказалось в руках сына покойного Мирослава Гюрятинича – Якуна Мирославича, остававшегося на этой должности до 1141 г.
На протяжении всего этого периода Якун Мирославич выступает как ярый приверженец черниговской княжеской линии. Несмотря на то, что не состоялась война с Псковом, давшим приют вскоре умершему Всеволоду Мстиславичу, а затем его брату Святополку, у Новгорода не было мира ни с псковичами, «ни с суждальци, ни с смольняны, ни с полоцяны, ни с кыяны». С 17 апреля 1138 г. по 1 сентября 1139 г. Якун вынужден был делить власть с приглашенным из Суздаля сыном Юрия Долгорукого Ростиславом, но когда Юрий позвал новгородцев на войну с Всеволодом Ольговичем, те отказали ему и вернули на стол Святослава Ольговича. Окончательный разрыв с черниговским князем в начале 1141 г. привел к падению Якуна Мирославича: князь Святослав «бежа отаи в ноць; Якун с ним бежа. И Якуна яша на Плисе, и приведъше и семо с братомь его Прокопьею, (биша) малы не до смерти, обнаживъше, яко мати родила, и съверша и с моста; нъ Бог избави, прибреде к берегу, и боле его не биша, нъ възяша у него 1000 гривен, а у брата его 100 гривен, такоже и у инех имаша; и затоциша Якуна в Чюдь с братомь, оковавъше и руце к шеи. И послед приведе к себе Гюрги и жены ея из Новагорода, и у себе держащее в милости»