Действительно общественное крушение в Китае никогда не было настолько полным, как в европейском мире. На протяжении всего этого периода сохранялись значительные области, в которых продолжалось развитие и совершенствование общественных отношений. Не было столь полного упадка в художественной и литературной продукции, что мы отмечаем на Западе, не было и настолько глубокого отказа от поиска красоты и удовольствия. В мире появился чай, который начал распространяться из Китая. Некоторые китайские поэты в изящном стиле воспевали свои ощущения от первой чашки чая, второй и так далее. Китай продолжал создавать прекрасные картины и много веков спустя после падения Хань. Во II–IV вв. были нарисованы одни из самых замечательных пейзажей, которые когда-либо изображала рука мастера. Продолжалось обширное производство прекрасных ваз и резных изделий. Строились и отделывались прекрасные дома. Примерно в одно время с появлением чая началось печатание текстов с помощью деревянных досок, а в VII в. наступило заметное оживление поэзии.
Существенные различия между великими империями Запада и Востока благоприятно отразились на стабильности последних. В Китае не было общей монетной системы. Денежная и кредитная система западного типа, эффективная и уязвимая одновременно, не напрягала его экономическую жизнь. И дело не в том, что Китай не был знаком с идеей денег. Для мелких сделок различные провинции использовали «наличность» из цинка и бронзы, своеобразные китайские монеты с отверстием посередине, но для крупных операций использовали только проштампованные слитки серебра. Эта великая империя продолжала вести большинство своих дел на основе натурального обмена, подобно тому, как это было в Вавилоне во времена арамейских торговцев. И так продолжалось до начала XII столетия.
Мы видели, как в Римской республике экономический и общественный порядок был разрушен слишком большой текучестью собственности, к которой привели деньги. Деньги стали абстрактной величиной и потеряли связь с подлинными ценностями, которые они должны были символизировать. Люди и общины непостижимым образом увязли в долгах, а во главе общественной системы стал класс богачей-кредиторов, которые не управляли и не распоряжались каким-либо вещественным богатством, но обладали властью привлекать и накапливать деньги.
Никакого подобного развития «финансов» не произошло в Китае. Богатство в Китае оставалось подлинным и ощутимым. Поэтому Китай не нуждался ни в аналоге Лициниевых законов, ни в Тиберии Гракхе. Представление о собственности в Китае не выходило за рамки того, что можно было пощупать. Не было ни рабского труда, ни массового использования труда пленников на особо тяжелых физических работах. Были девушки, которые выполняли домашнюю работы, и женщины, которых продавали и покупали, но это едва выходило за рамки обычного подчиненного положения женщин в условиях домостроя.
Тот, кто занимал и обрабатывал земельный участок, в большинстве случаев был и его владельцем, платившим только земельный налог. Среди землевладельцев выделялись крупные и мелкие, но не было огромных поместий и соответственно влиятельного класса помещиков. Безземельные люди превращались в поденщиков, и свою плату они получали почти исключительно натурой, как и в Древнем Вавилоне.
Все это способствовало стабильности, а географическое положение Китая — единству. Тем не менее могущественная династия Хань постепенно клонилась к упадку, вероятно, ослабленная роскошью, и когда в конце II столетия мировая эпидемия чумы ударила по системе — той же чумы, что увенчала столетие беспорядков в Римской империи, — эта династия пала, как истлевшее дерево под ураганным ветром. И снова мы встречаем тенденцию распадаться после потрясений на несколько враждующих государств и те же варварские вторжения — на Востоке, как и на Западе.
Г-н Фу[53] приписывает значительную роль в этом политическом бессилии Китая своего рода китайскому эпикурейству, восходящему, как он считает, к скептическому индивидуализму Лао-цзы. Эта фаза разделения известна в истории, как «Период Троецарствия». IV в. стал свидетелем династии более-менее цивилизованных гуннов, подчинивших себе провинцию Шэньси. Это гуннское царство включало в себя не только север Китая, но и значительные области Сибири. Их династия впитала китайскую цивилизацию, и благодаря ее влиянию китайская торговля и китайское знание достигли почти полярного круга. Г-н Фу сравнивает эту сибирскую монархию с империей Карла Великого в Европе, о которой у нас пойдет речь впоследствии. Это были «китаизированные» варвары, — так и Карл Великий был варваром, испытавшим влияние романизации.
Из сплава этих сибирских и коренных северокитайских элементов возникла династия Суй, которая покорила себе и юг Китая. Династия Суй отмечает начало возрождения Китая. Наступил также период значительной литературной активности. Увеличилось количество томов в императорской библиотеке до 54 тысяч, как нам говорят. Начало VII в. увидело начало великой династии Тан, которая просуществовала три столетия.
Возрождение Китая, которое началось с Суй и достигло расцвета в эпоху Тан, было на деле, как утверждает г-н Фу, новым рождением. «Его дух, — пишет он, — был совершенно новым. Он отмечает цивилизацию Тан совершенно новыми отличительными чертами. Четыре основных фактора соединились и сплавились в ней воедино: а) китайская либеральная культура; б) китайская классика; в) индийский буддизм; г) северная воинственность.
«Родился новый Китай. Провинциальная система, центральное администрирование и военная организация Тан были совершенно иными, чем у ее предшественников. Искусства испытали оживляющее индийское и центрально-азиатское влияния. Литература была чем-то совершенно новым, а не простым продолжением старой. Религиозные и философские школы буддизма таюке отличались самобытными чертами. Это был период существенных перемен».
«Интересно сравнить это становление нового Китая с последними днями Римской империи. Так же, как римский мир был разделен на восточные и западные половины, так и китайский мир был поделен на южную и северную. И Рим, и Китай одинаково пережили варварские вторжения. Они породили государства примерно одного типа. Империю Карла Великого можно сопоставить с Сибирской династией (поздняя Вэй); временное возвращение Западной империи Юстинианом можно сравнить с завоеванием севера Ли Юанем. Династии византийских императоров схожи с южнокитайскими. Но с этой точки два мира начинают расходиться. Китай восстановил свое единство. Европе еще предстоит это сделать».
Владения императора Тайцзуна (627), второго танского правителя, протянулись на юг до Вьетнама и на запад до Каспийского моря. В этом направлении его южные границы подходили к персидским. Северная граница пролегала от киргизской степи вдоль Алтая к северу от пустыни Гоби. Корея была завоевана и превращена в данника его сыном. Династия Тан цивилизовала на китайский манер и включила в состав китайской нации все проживавшие на юге народы, и как китайцы севера называют себя «людьми Хань», так китайцы юга называют себя «людьми Тан». Были составлены новые уложения законов, реформирована образовательная система, издано полное и точное собрание всех классических китайских произведений.
Ко двору Тайцзуна прибыло посольство из Византии; и, что еще более значимо, из Персии прибыла группа миссионеров-несториан (635). Этих последних Тайцзун принял с великими почестями. Он выслушал, как они изложили основные положения своей веры, и приказал перевести христианские писания на китайский, чтобы он мог познакомиться с ними более детально.
В 638 г. он объявил, что нашел новую религию вполне удовлетворительной и что ее можно проповедовать в пределах его империи. Он также позволил построить церковь и заложить монастырь. В Сиане в наши дни существует каменная стела (памятник китайского несторианства), датируемая примерно 781 г., на которой вырезано по-китайски описание всех этих события.
Еще более примечательное посольство прибыло ко двору Тайцзуна в 628 г., на семь лет раньше, чем несториане. Оно состояло частично из арабов, которые прибыли по морю в Кантон на торговом корабле из Янбу, порта в Аравии недалеко от Медины (корабли уже активно использовались в восточной и западной торговле того времени). Этих арабов направил все тот же Мухаммед, величавший себя «Пророком Бога», и послание, которое они доставили Тайцзуну, было, вероятно, идентично тем, которые получили в том же году византийский император Ираклий и Кавад в Ктесифоне.
Китайский правитель не проигнорировал это послание, как поступил Ираклий, но и не стал оскорблять послов, подобно отцеубийце Каваду. Он принял их хорошо, выказал глубокую заинтересованность их теологическими воззрениями и даже помог им, как говорят, построить мечеть для арабских торговцев в Кантоне — мечеть, которая сохранилась до наших дней. Это одна из старейших мечетей в мире.
Городская жизнь, культура и могущество Китая при ранних танских правителях представляют собой такой яркий контраст с упадком, беспорядками и развалом в Западном мире, что сразу же встает один из самых любопытных вопросов в истории цивилизации. Почему Китай не сохранил это мировое лидерство, которое он обрел благодаря своему быстрому возвращению к единству и порядку? Почему он и по сей день не доминирует в мире культурно и политически?
Какое-то время Китай, бесспорно, сохранял свое лидерство. Мы можем с уверенностью сказать, что только через тысячу лет, в XVI и XVII вв., с открытием Америки, распространением книгопечатания и образования на Западе и с зарождением современного научного подхода западный мир снова начал обгонять Китай. При правителях Тан, в его величайший период, и далее, при утонченной, но несколько упадочной династии Сун (960–1279), в период правления просвещенных Мин (1368–1644) Китай являл собой зрелище процветания, счастья и творческой активности, значительно превосходя любое современное государство. И раз он добился столь многого, почему он не достиг еще больше? Перед китайскими кораблями были открыты просторы морей. В то время уже существовала значительная заморская торговля. Так почему же не китайцы открыли Америку или Австралию?