– Если вы задумаетесь на мгновение, я думаю, вы поймете, что войну было бы трудно начать, – сказал человек двадцатого века, приподняв одну бровь в недоумении. – Против кого мы должны воевать?
– Я, конечно, не имею в виду гражданскую войну, – сказал я, – но если предположить, что на вас нападут с другой стороны Атлантики?
– Летающая машина – универсальный миротворец, – ответил он. – Правда, когда она была впервые изобретена, ее признали самой грозной военной машиной, и я полагаю, что она использовалась для этой цели, в некоторой степени, до конца вашего века. Сражения велись в воздухе, бомбы сбрасывались на города, несомненно, существовало общее чувство беспомощности и незащищенности. Одна машина легко уничтожала имущество на миллиарды долларов и бесчисленные жизни. Но следствием этого было то, что боевые действия вскоре прекратились. Ссорятся всегда правительства, а не народы, и последние отказались помогать первым в дальнейших разрушениях. Как только наступил мир, началась всеобщая эра путешествий, у каждого была своя летающая машина, и происходил всеобщий обмен визитами по всему миру. Это продолжалось в течение дюжины или двадцати лет. К тому времени политическая география была практически стерта. Я говорю сейчас о Европе, в этой стране никогда не было подобных трудностей. Нации лично знакомились друг с другом через людей, составляющих их, свободная торговля уже стала всеобщей, так как содержание таможен в поднебесье было признано нецелесообразным. Многие люди поселились в тех странах, которые раньше были чужими для них, со временем, когда понятие"иностранец" перестало существовать, все так смешалось, что отдельные формы правления стали, как я уже говорил, невозможными и недейственными. Старый мир стал огромной, неформальной федерацией, и хотя Европа, Азия, Африка и Полинезия все еще остаются, в некотором смысле, отдельными странами, но только до тех пор, пока они географически отделены друг от друга. Неизбежным следствием этого стало постепенное принятие общего языка, и сегодня жители нашей планеты быстро приближаются к состоянию единого народа, все социальные, политические и коммерческие интересы которого идентичны. Благодаря неограниченным возможностям связи, они почти так же тесно объединены, как члены одной семьи, и вы можете объехать весь земной шар, и мало что в жизни, манерах и даже внешнем облике жителей напомнит вам, что вы удалены от места своего рождения.
– Индивидуальная внешность! – сказал я. – Наверняка, я смогу найти какие-то отличия, например, в Африке или Китае?
– Возможно, если вы исключительно увлеченный этнолог. Какой крови я, по-вашему, должен быть?
Я пристально посмотрел на своего собеседника. Это был человек чуть выше среднего роста, с квадратными, густыми бровями и утонченными, тонко вылепленными чертами лица. Лицо выдавало уравновешенную натуру, интеллектуальную, но не до такой степени, чтобы подавлять эмоции. Его фигура была мощной и подвижной, а осанка грациозной. Короче говоря, я редко видел такого красивого и мужественного мужчину.
– Вы – житель Новой Англии, – сказал я после некоторого раздумья, – англичанин, думаю, валлийского происхождения.
Он искренне рассмеялся.
– Мои прапрадедушка и прапрабабушка были эскимосами без каких-либо примесей, – ответил он. – Нет, этого практически не видно даже сейчас, а еще через сто лет мы будем совершенно неотличимы. Но справедливо будет признать, что одного скрещивания рас недостаточно для объяснения сходства типа. В человеческий род был влит новый элемент жизненной силы, новый дух, и, очевидно, произошли изменения во внутренней физической конституции темных рас, заставляющие их склоняться как по форме, так и по оттенку к кавказскому типу. Объяснять вам причины этого не входит в нашу сегодняшнюю задачу, но вы должны принять во внимание существенное единство целей и чувств, которое сейчас существует во всем мире, и помнить, что тело формируется душой и является ее материальным выражением. Но союз между физической и духовной наукой был едва ли завершен в ваше время, я думаю, и поэтому эти намеки могут не иметь большого значения для вас.
– Тем не менее, то, что вы говорите, интересно, и я не сомневаюсь, что это может быть ценным, – сказал я с поклоном. – Тем не менее, как вы сказали, мы собрались здесь, чтобы поговорить о последствиях появления летающей машины. Теперь, после принятия всех поправок на ваши неоспоримые усовершенствования и преимущества, мне все равно кажется, что жизнь должна быть довольно скучной в эти последние годы двадцатого века. Каких новинок или перемен можно ожидать? Какое волнение, какая неопределенность или опасность ожидают вас, чтобы укрепить ваши нервы и разбудить ваши души? Вскоре, если вы еще не сделали этого, вы придете в тупик, не останется ничего, на что можно было бы надеяться, а не надеяться – значит отчаиваться. Я опасаюсь, что ваша цивилизация начнет регрессировать, старые страсти и глупости человечества оживут, оно сознательно отвернется от того, что вы называете добром, и вернутся к тому, что вы называете злом, и через столетие или два мир снова вернется в варварство, и весь путь совершенствования придется начинать заново. И, по правде говоря, я предпочел бы жить в ту эпоху, чем занимать свое место здесь и никогда не чувствовать, как учащается мой пульс при непредвиденных обстоятельствах, не стремиться к возвышению и не бояться катастрофы.
– И если бы наше состояние было таким, как вы предполагаете, я бы, конечно, сделал такой же выбор, как и вы, – ответил мой собеседник. – Но вы поспешили с выводами, которые не подтверждаются фактами. Главное различие между нынешней жизнью и той, какой она была в ваше время, состоит в том, что наша жизнь сравнительно внутренняя, а потому более реальная и увлекательная. Впервые в истории у нас есть настоящее человеческое общество. У вас была имитация, символ, но не сама истинная вещь. Согласитесь, что в совершенно свободном состоянии человек неизбежно выберет ту среду и тех товарищей, с которыми он чувствует себя в наибольшей гармонии – где он чувствует себя как дома. Так вот, сила полета в сочетании с изменением старых политических условий, о которых я уже говорил, дала человеку эту способность жить там, где и с кем он хочет. Идеальный результат не мог быть достигнут сразу, как это могло бы быть в чисто духовном состоянии, но тенденция была налицо, и решение было лишь вопросом времени. Постепенно люди по всему миру, которые по уму и темпераменту подходили друг другу, узнавали друг друга и выбирали места обитания, где они могли быть легко доступны друг другу. Таким образом, каждая семья живет посреди круга семей, состоящего из тех, кто наиболее близок к ней по чувствам и качествам, и общение этой группы в основном ограничивается только ею самой. Между ними существует совершенная и личностная дружба и доверие, и вы легко поймете, что они должны реализовать истинный идеал общества. В их общении нет ни потери, ни траты, ни бесцельности, они являются постоянным стимулом и средством возвышения друг друга, и их продвижение к добру и благополучию более быстрое, чем вы, возможно, можете себе представить, но вы знаете, как человеческий мир и счастье могут быть замедлены эгоистичным противостоянием каждого человека против своих братьев, и вы можете предположить, какие изменения произойдут, если изменить это отношение.
– Я понимаю вашу точку зрения, но все же в этом райском существовании должна быть определенная монотонность. Счастье хорошо как случайная поблажка, но как постоянная диета оно слишком расслабляет. Несчастья, горести и разочарования – они нужны нам так же, как соль и холодная погода.
Человек двадцатого века покачал головой и улыбнулся.
– Поскольку, как я полагаю, по завершении этой беседы вы вернетесь в свою собственную историческую эпоху, – сказал он, – мы не согласны с вашими доводами. Но когда вы вернетесь к нам навсегда, я думаю, вы увидите, что наша жизнь не менее тяжела и полна превратностей, чем ваша собственная. Эта земля никогда не будет раем, здесь всегда будет борьба, неопределенность и незавершенность. Вы также не найдете жизнь менее острой, потому что плоскость деятельности является более внутренней и жизненной, чем та, которую вы пока знаете. По мере того, как ваше восприятие становится все более тонким, эмоции все более чувствительными, а интеллект все более всеобъемлющим, словом, по мере того, как ваш дух учится владеть своим телом, вы вступаете в опыт, по сравнению с которым самая захватывающая карьера прежних времен покажется вам примитивной и вульгарной. Но как ваша собака или лошадь не могут быть под влиянием или вдохновением тех вещей, которые формируют и воздействуют на вашу собственную жизнь, так и вы, простите меня, пока еще не способны оценить тонкие, но могущественные силы, которые воспитывают и очищают нас. Эта сила полета, на которой основана наша нынешняя цивилизация, является, как и другие материальные явления, эмблемой. Мы поднимаемся в более высокую сферу и тем самым постигаем истины, с которыми девятнадцатый век еще не знаком.
– Мне кажется, сэр, – сказал я, – что вы намекнули, что я, а вместе со мной друзья и знакомые, которых я временно оставил позади себя в 1893 году, немногим лучше обычных ослов. Я мог бы смириться с таким выпадом в свой адрес, но я не могу не возмутиться, что это касается тех, кого я имею честь представлять. Я не вижу, что дальнейшее общение между нами желательно, но, прощаясь с вами, я могу заметить, что, на мой взгляд, более скромное отношение с вашей стороны было бы уместным, ведь вы должны признать, что чем бы вы и ваша цивилизация ни были, вы обязаны и мне – ведь если бы вы мне не приснились, то вы бы вообще не существовали. И все же я готов быть снисходительным, и единственное возмездие, которое я позволю себе за вашу неучтивость, это просто проснуться и таким образом отправить вас в небытие, из которого вы были вызваны.
1893 год
Как я открыл Северный плюс
(Посвящается Жюлю Верну)
Джон Манро