Так вот, Сайлас П. Корну однажды случайно приехал туда по поводу каких-то предметов для музея Тонтини, секретарем которого он был, и был очень поражен трудностями, с которыми жители сталкивались при подсчетах. В свободное время он долгое время работал над механическим устройством, которое должно было производить сложные вычисления с помощью колесиков и шестеренок, которые ни один человек на свете не смог бы сделать своей головой, даже если бы захотел, – они называли эти вычисления логратумами. Я не буду говорить, что такое логратум, потому что я не знаю, но я думаю, что были построены города, восстали и пали нации, у которых никогда не было проклятого логратума, который можно было бы разделить между ними, так что они не кажутся, как вы могли бы подумать, абсолютно необходимыми для человеческого прогресса.
Однако Сайлас, похоже, считал, что на них будет большой спрос, если их удастся сделать красивыми, и, несомненно, видел в этом доллары, потому что потратил на эту работу уйму времени. Но эти логратумы, сэр, были хитрыми, и их нельзя было получить в спешке, и Сайлас начал понимать, что жизни не хватит, чтобы как следует наладить машину и зарегистрировать патент.
Приехав в Афины, он сразу же увидел, что, хотя он и не смог привести свою машину "Логратум" в рабочее состояние, он мог бы с легкостью создать меньшую машину по аналогичной схеме, которая делала бы все, что нужно Афинам, и приносила бы приличное вознаграждение. Он рассуждал так: "Если жители этого города не хотят забивать себе голову вычислениями, то пусть и не делают этого. Пусть они вложат деньги в вычислительную машину, и тогда они смогут рассчитывать на то, что работа будет сделана за них автоматически". И он отправился домой, и через несколько месяцев у него получился привлекательный на вид прибор, нечто среднее между швейной машинкой и органом, который за двадцать пять долларов мог выполнить любое простое сложение. За дополнительные десять долларов можно было добавить переключатель, который включал умножение, и тут Сайлас встрял. Он не мог добавить деление или вычитание, сколько бы долларов вы ни выложили.
И все же, не смотря на эти ограничения, это была отличная вещь, и как только она появилась в продаже, Афины сразу же набросились на нее. Не было магазина любого размера или гражданина с любой репутацией, у которого не было бы двадцатипятидолларового калькулятора. Большинство из них покупали и дополнительный переключатель за десять долларов, потому что, если подумать, даже при классическом вкусе нельзя далеко уйти, не имея на руках время от времени сумму для умножения. Как эти афинские люди обходились без деления и вычитания, я не знаю, но полагаю, что люди, которые довольствуются тем, что думают о Гомере, Венере, Цезаре и разговаривают на греческом и арабском, не очень-то преуспели в этом деле.
В Афинах Сайлас заработал немало долларов, но в других городах ему это не удалось. За пределами этого учебного центра люди вполне гордились тем, что сами занимались подсчетами, и только высмеивали зазывалу, который предлагал купить вычислительную машину. Но в Афинах Сайлас преуспел. Его калькуляторы были сконструированы так, что ошибиться было невозможно. Почти все счета, которые приходили, проверялись им перед оплатой, и не было случая, чтобы две машины высказали разное мнение, как при суммировании, так и при умножении.
У них были и другие преимущества. Их можно было использовать как подставку для ног, а когда вы не использовали эту штуку для математических целей, вы могли взбивать в ней яйца или чистить ножи и столовые приборы. Он умел изобретать, Сайлас Корну, и всегда вкладывал в свои изобретения столько, сколько мог втиснуть.
Что ж, сэр, механическая математика гудела в Афинах очень долго. Цифры были в цене, и давно уже не было такого, чтобы добрый гражданин считал сумму в уме. Затем произошел настоящий скандал.
Джеймс Джордан, мэр города, держал большой книжный магазин. У него были все тома о Гомере, Венере, Цезаре и прочих, а также грамматические справочники по всем мертвым и умирающим языкам. Он практически продавал все книги университетам и школам, и если кому-то еще нужна была книга, он наверняка обращался за ней к Джордану. Там было открыто несколько крупных счетов, и все платили по ним, не говоря ни слова, когда на них стояла печать калькулятора Сайласа Корну.
Многим горожанам уже давно казалось, что литература, да и вообще жизнь, стоит дороже, чем следовало бы, но они считали, что в этом виноват доллар, а не счет. Никто и не думал сомневаться в калькуляторе Сайласа Корну, потому что две из них всегда были в согласии, а если машины врут, то обычно делают это поодиночке, а не парами, как люди.
Однажды казначею университета прислали счет. Так случилось, что он только что получил эту работу, и, будучи новичком в Афинах, он не прочь был немного прикинуть на глазок. В результате он обнаружил переплату в пятьдесят два доллара. Поэтому в следующий раз, когда он был в городе, он обратился к Джордану и указал на ошибку.
Джордан был довольно высокомерен.
– Вам известно, сэр, что этот счет был вычислен калькулятором Сайласа Корну?
– Мне все равно, кто или что его вычислил. Он неправильный, – сказал казначей.
– Вы хотите сказать, что сомневаетесь в точности этой машины?
– Я не говорю, что сомневаюсь в какой-либо машине, – сказал казначей, – но я сомневаюсь в этом счете. Подсчитайте сами.
– Я бы не хотел этого делать, сэр! – надменно сказал Джордан. – Возьмите, Боукер, – сказал он одному из своих помощников, – просто положи это в калькулятор и попроси, чтобы он был достаточно добр, чтобы просмотреть это снова. Есть сомнения в его точности.
Боукер взял счет и ввел его в слот, и, конечно, он вышел с другой стороны со старой суммой, подтвержденной как правильная.
– Вот видите, сэр, – сказал Джордан. – Возможно, вы дважды подумаете, прежде чем делать утверждения, которые вы не можете подтвердить.
Казначей был еще больше взбешен тоном, который взял Джордан.
– Вы думаете, я поверю на слово автоматической коробке конфет? – он назвал изобретение Сайласа Корну автоматической коробкой конфет, сэр! – Разве у меня нет головы на плечах, чтобы самому все просчитать? Вы говорите мне, что это правильно? – сказал он, указывая на счет.
– Да, – сказал Джеймс Джордан.
– Тогда все, что я могу сказать, так это то, что вы чертовски лживы!
И, будучи шести футов роста и широким в плечах, он покинул магазин без угрозы для своего здоровья.
После этого, сэр, он пошел прямо к директору университета и изложил ему суть дела. Директор привел те же аргументы, что и Джордан, сказал, что изобретение Корну, как и жена Цезаря, вне подозрений, занес счет в свой собственный калькулятор, и там получилась та же сумма.
– Подсчитайте сами, – сказал казначей.
Но директор не мог этого сделать, так как давно забыл как это делается. Однако он согласился передать дело в соседний университет, который в то время был силен в математике.
Счет был отправлен туда и вернулся со справкой, что он ошибочен на пятьдесят два доллара, то есть на сумму, указанную казначеем.
Что же, сэр, если бы случилось землетрясение, я думаю, что директор не мог бы быть более встревожен, нежели когда увидел эту справку, потому что основы практически всего в городе Афины покоились на точности машин Сайласа Корну, а здесь две из них не только лгали, но и фактически соглашались в своей лжи. Однако, прежде чем публично обвинить калькуляторы, он решил, что будет справедливо написать Сайласу и спросить его, может ли он объяснить ситуацию.
Сайлас поспешно приехал сам и сказал, что ошибка абсолютно невозможна. Все калькуляторы были лично протестированы, и на них была дана гарантия на двадцать лет и два месяца. Они были защищены от непогоды, от взлома и от ошибок. При желании их можно было взорвать динамитом, но если пользоваться ими в соответствии с его инструкциями, они никогда не обманывали – сам Джордж Вашингтон так не стремился к правдивости. Тем не менее, он проверил машину Джеймса Джордана.
Итак, он увиделся с Джорданом и попросил показать ему калькулятор. Джордан сначала не хотел его показывать, но Сайлас достал из жилета револьвер и, убедительно держа его в руках, подошел к машине. Сайлас ощупал её со всех сторон и осмотрел приспособления.
– Эта машина вполне подходит для вычислений, или для взбивания яиц, или для чистки ножей. Вам ведь нечем возразить против того, чтобы она взбивала яйца или чистила ножи? – сказал он, повернувшись к казначею.
– Мне нечего сказать против этих достижений, – сказал казначей. – Все, что я говорю, это то, что все не сходится.
– Мы скоро это проверим, – сказал Сайлас. – Просто выпиши счет, Джордан, за эти кнги.
Джордан, выглядя более или менее глупо, сел и выписал его. Сайлас вставил его в прорезь и повернул кривошип, и на другой стороне он вышел дополненным и заверенным.
– Теперь этот счет правильный? – спросил Сайлас, передавая его казначею.
Казначей сел и проверил.
– Тридцать три доллара переплачено, – сказал он.
– Дай сюда, – сказал Сайлас и сел, чтобы посчитать самостоятельно.
Меня там не было, но мне рассказывали, что Сайлас выглядел ужасно, когда обнаружил, что казначей был прав. Счет был неверным на тридцать три доллара.
Сайлас был человеком действия. Он достал из кармана инструмент, и через две минуты открыл калькулятор и заглянул в него.
– Что это, Джордан? – сказал он, став темнее тучи.
– Что-что? – сказал Джеймс Джей Джордан, выглядя белее белого.
– Что это значит? – резко спросил Сайлас.
– Мы должны иногда их смазывать, чтобы поддерживать в порядке, – сказал Джордан.
– Вы знаете, – сказал Сайлас, – что полное название этой машины – "Запатентованный сухой калькулятор Корну?" – и он указал на надпись.
– Да, я это замети.
– Я полагаю, вы знаете, что означает "сухой".
– Я думал, что это относится к характеру вычислений, которые делает машина. Большинство людей называют вычисления довольно сухими.