Прежде всего они заговорили о выделении Кубанской армии.
Опираясь на то, что Дон имеет свою самостоятельную армию, представители Кубанского правительства считали необходимым все кубанские части, входившие в состав Добровольческой армии, объединить в Кубанскую армию, каковую во всех отношениях подчинить Кубанскому атаману, а уже через него командующему Добровольческой армией. Затем они настаивали, чтобы все кубанские казаки, находящиеся в каких-либо частях Добровольческой армии, были немедленно из них выделены и из них сформированы чисто кубанские части, которые должны были бы быть включены в состав Кубанской армии. Для пополнения же рядов Добровольческой армии они предлагали из населения Кубанской области брать в войска лишь неказачье, так называемое иногороднее население.
Настаивая на немедленном создании отдельной казачьей армии, Кубанский атаман Филимонов и председатель Кубанского правительства Быч указывали на то, что, по их мнению, это должно быть вполне приемлемо для командования Добровольческой армии, так как они, нисколько не возражая против подчинения Кубанской армии в оперативном отношении командованию Добровольческой армии, этой мерой не уменьшают боеспособность армии.
На заседаниях, бывших 12/25 и 13/26 августа, под председательством генерала Алексеева, совместно с представителями кубанского правительства, командование Добровольческой армии отнеслось резко отрицательно к проекту, выдвинутому представителями Кубани.
Генерал Деникин на первом заседании очень резко возразил против домогательств кубанцев и на втором заседании участия не принимал.
Кубанским представителям было разъяснено, что если во время непрерывных боев с большевиками выделить из частей Добровольческой армии всех казаков, в них состоящих, то это поведет за собой дезорганизацию частей и ослабит боевую мощь армии; что в будущем, по мере призыва на службу новых военнообязанных – не казаков, казаки будут постепенно выделяться из состава Добровольческих частей и из них будут формироваться чисто казачьи части.
Что касается образования отдельной Кубанской армии, командование Добровольческой армии категорически отвергло это предположение, указав, что Добровольческая армия может успешно вести борьбу лишь при условии, если кубанские части, в зависимости от обстановки, будут включаться в состав определенных отрядов, а не составлять отдельной армии, с отдельным составом и отдельными оперативными заданиями.
Кроме этих причин, о которых говорилось в заседаниях, были другие, о которых в этот период еще стеснялись определенно говорить представителям Кубанского правительства, которые сами еще не высказывали определенно свое недоброжелательное отношение к Добровольческой армии. Дело в том, что среди членов Кубанского правительства было несколько человек, которые, вместе с председателем правительства Бычем, явно стремились к образованию, по примеру Дона, вполне самостоятельного Кубанского государства и добивались отстранить командование Добровольческой армии от какого-либо влияния на кубанские дела. Как первый шаг к достижению своей цели они и добивались образования отдельной Кубанской армии.
Но так как Кубань еще не вся была освобождена от большевиков и ссориться с командованием Добровольческой армии они не смели, то и проводили они свои мысли осторожно, не рискуя открыть все карты и высказаться откровенно.
Для командования же Добровольческой армии, находившейся на территории Кубани, было совершенно недопустимо пойти навстречу домогательствам кубанских самостийников.
Так как все кубанские части беспрекословно подчинялись генералу Деникину и так как все начальствующие лица из состава Кубанского казачества совершенно не сочувствовали самостийным стремлениям своих представителей в составе Кубанского правительства и законодательной рады, то это дало возможность генералам Алексееву и Деникину определенно отклонить попытки образования отдельной Кубанской армии. С этого времени начинается упорная, сначала скрытая, а затем открытая борьба кубанских самостийников с генералом Деникиным.
Другой вопрос, который с места надо было разрешить так или иначе, был вопрос финансовый.
Донское правительство устроило в Ростове, при отделении государственного банка, экспедицию заготовления денежных знаков. К этим денежным знакам уже привыкло население Дона, и они охотно принимались населением во всех районах, освобождаемых от большевиков. Кубанское правительство заявило, что оно хочет выпустить свои денежные знаки.
Добровольческая армия также должна была откуда-то их получать. Поставить себя в этом отношении в полную зависимость от Донского или Кубанского правительств было невозможно, а выпускать, в сущности говоря, на той же территории новый вид денежных знаков было нежелательно. Было опасно допустить, чтобы каждое из новых государственных образований для обращения в одном и том же районе выпускало столько денежных знаков, сколько пожелает.
Для разрешения финансовых вопросов и, в частности, для выяснения возможности устроить единый государственный банк, по инициативе генерала Алексеева под моим председательством была образована комиссия, в состав которой вошли представители Донского и Кубанского правительств и все более видные финансовые и банковые деятели, бывшие в это время на территории Дона и Кубани.
На заседаниях этой комиссии все принципиально высказывались, что необходимо образовать единый государственный банк и иметь общие денежные знаки, эмиссионное же право должно быть предоставлено центральному объединенному правительству.
Но до каких-либо практических результатов не договорились. Представители Донского и Кубанского правительств, основываясь на том, что объединенного правительства еще нет и что основные вопросы правомочны будут разрешать лишь Донской большой войсковой круг и Кубанская краевая рада, отказались принять какое-либо решение.
В сущности же дело заключалось в том, что донские представители не считали возможным отказаться от своего права выпускать сколько им вздумается своих денежных знаков, а кубанские представители, по примеру Дона, тоже хотели завести свою экспедицию заготовления денежных знаков.
Ясно было, что для правильного разрешения целого ряда вопросов государственной важности надо прежде всего договориться с Донским атаманом. До тех же пор, пока Дон будет совершенно игнорировать командование Добровольческой армии и не пойдет по пути объединения в одном общем правительстве всех общерусских государственных вопросов, до тех пор мы не договоримся ни с Кубанью, ни с Тереком, когда последний будет освобожден от большевиков.
Против Донского атамана Краснова на Дону была довольно сильная оппозиция за его германофильское направление, и считалось возможным, что большой войсковой круг, который должен был быть собран в Новочеркасске в конце августа/начале сентября, может высказаться против оставления Краснова атаманом, и тогда может измениться отношение Донского правительства к Добровольческой армии, в смысле согласия образовать общее правительство, подчиненное генералу Алексееву.
Я был командирован в Новочеркасск в качестве представителя генералов Алексеева и Деникина ко времени открытия большого войскового круга.
Приехав в Новочеркасск, я переговорил со многими представителями Донского казачества, съехавшимися к открытию круга, и вынес впечатление, что хотя оппозиция среди донской интеллигенции против генерала Краснова довольно сильна, но в массе казачества он пользуется популярностью и, вероятно, будет вновь выбран в атаманы.
Собравшийся войсковой круг (18/31 августа) выбрал своим председателем бывшего члена Государственной думы Харламова.
Круг был открыт речью атамана.
Генерал Краснов – прекрасный оратор, и, надо отдать ему справедливость, речь его была составлена мастерски.
Насколько помню, он кратко изложил все, что сделано для усиления Дона по день открытия круга, и перечислил то, что предстоит еще сделать. Не отрицая принятой им германской ориентации, он оправдывал ее невозможностью без этого получить для Дона от Украины вооружение, снаряжение и боевые припасы. Касаясь этого вопроса, он выразился, если не изменяет мне память, так: «Да, я принужден брать от немцев снаряды и патроны, но я обмываю их в чистых водах Тихого Дона и чистыми передаю нашей и Добровольческой армиям».
После ответной речи председателя круга и речи председателя правительства слово было предоставлено мне. Я сказал:
«Добровольческая армия братски приветствует большой круг Всевеликого Войска Донского.
По инициативе генерала Алексеева и с согласия покойного атамана войска Донского, великого русского патриота генерала Каледина, в ноябре 1917 года на территории Дона начала формироваться Добровольческая армия.
Цель, которую преследовали генерал Алексеев, генерал Каледин и вступивший в декабре 1917 года в командование армией генерал Корнилов, была борьба с советской властью, разрушавшей государство, освобождение Дона от большевиков и образование на Руси твердого правительства, могущего объединить всех русских людей и положить предел разрухе в государстве и армии.
Господство большевиков не оказалось кратковременным, как то думало большинство политических деятелей, а, наоборот, власть их крепла, и начавшееся сумасшествие стало охватывать все большие и большие районы. Печальной части не избегли и казачьи области.
В течение двух месяцев ничтожная по численности, но крепкая духом Добровольческая армия, шаг за шагом отстаивая территорию Дона, кровью своей с ним сроднилась.
В конце января этого года не стало генерала Каледина, а 10 февраля маленькая Добровольческая армия, не имея возможности оставаться в Ростове, перешла у Аксая на левый берег Дона.
14 февраля начался легендарный по своей трудности поход Добровольческой армии к Екатеринодару с целью освободить Кубань от власти большевиков и оттуда продолжать свою государственную работу.
Цель эта тогда достигнута не была.
В середине апреля Добровольческая армия, отойдя от Екатеринодара, где погиб генерал Корнилов, вновь вступила на территорию Войска Донского.