На Донском фронте неудачи начались еще в середине/конце декабря 1918 года, когда после ряда серьезных боев донцам пришлось очистить почти полностью занятые ими раньше уезды Воронежской и Саратовской губерний. В течение января неуспехи на Донском фронте продолжались, и донцы, под давлением большевиков, отошли на своих северном и восточном участках фронта, а также очистили ст. Миллерово и г. Бахмут.
Собравшийся в Новочеркасске большой Войсковой круг выразил недоверие командующему Донской армией, и войсковой атаман генерал Краснов, считая, что этим выражается недоверие и ему, подал 1/14 февраля в отставку. 6/19 февраля Донским атаманом был выбран генерал Богаевский.
В течение февраля и марта усиленные бои продолжались по всему фронту Донской армии, которая постепенно отходила к югу, и на фронте Добровольческой армии в Донецком угольном бассейне, которым большевики стремились овладеть. Угольный Донецкий бассейн частям Добровольческой армии удалось отстоять; донцы же к концу марта принуждены были отойти к переправам на реке Маныче.
Большевистское командование, сумевшее к этому времени создать значительную по численности армию, одновременно с направлением главных сил против казачества и Добровольческой армии повело наступление от Екатеринослава и Харькова на Крым и приступило к очищению правобережной Малороссии от петлюровских банд.
Ошибочная политика французского командования в Одессе, не допустившего командование Добровольческой армии создать в районе Одессы прочную армию, привела к тому, что ко времени наступления большевиков на Херсон и Одессу в этой зоне, кроме французских и греческих войск, была только слабая по численности Русская бригада129 генерала Тимановского130.
При наступлении большевиков на Украину Украинская директория объявила войну советской России и через командированного в Одессу генерала Грекова131 вступила в переговоры с французским командованием. Последнее, запутавшись в сложной политической обстановке в Одессе, поверило заявлению Директории (находившейся в то время в Виннице), что она, опираясь на доверие к ней крестьянства, выставит пятисоттысячную армию. Но Директория ничего серьезного создать не могла, и выставленное ею ополчение почти без сопротивления отходило перед войсками советского правительства.
26 февраля/11 марта большевики атаковали французские войска у города Херсона. Французы и небольшой греческий отряд очистили Херсон и Николаев и на транспортах отошли к Одессе. Директория переехала в Тарнополь. Неудача под Херсоном, где союзники потеряли 400 человек (в том числе 14 офицеров), произвела тяжелое впечатление на французское командование.
К этому времени в Одесском районе находились: а) Части вооруженных сил юга России: бригада генерала Тимановского – 3350 штыков, 1600 сабель, 18 легких орудий, 8 гаубиц и 6 броневых машин. б) Союзные войска: две французские, две греческие и часть румынской дивизии, всего 30—35 тысяч штыков и шашек. Против этих сил со стороны большевиков действовало два советских полка местного формирования и ряд многочисленных, наскоро организованных отрядов, всего не более 15 тысяч штыков и сабель.
После занятия большевиками Херсона, вследствие неудачных действий местного французского командования, большевики одержали ряд частных успехов, несмотря на численное превосходство войск союзников. Опасаясь потерь и, по-видимому, не вполне уверенное в устойчивости своих войск, французское командование решило, по опыту Салоникского укрепленного района, создать в Одесском районе «укрепленный лагерь». 15/28 марта было приступлено к инженерным работам.
До 20 марта/2 апреля не было абсолютно никаких признаков, которые могли бы указать на возможность экстренной эвакуации союзных войск из Одесского района. Вечером 20 марта/2 апреля французское командование в Одессе получило директивы из Парижа и 21 марта/3 апреля заявило начальнику штаба русских войск в Одессе, что от г. Пишона получена телеграмма о выводе всех войск из пределов России в трехдневный срок. Генерал Д’Ансельм, командовавший союзными войсками в Южной России, приказал закончить эвакуацию Одессы в сорок восемь часов.
Эвакуация как русских учреждений, бывших в Одессе, и гражданского населения, так и французских войск началась 21 марта/3 апреля и носила сумбурный, панический характер. 23 марта/5 апреля в Одессе уже хозяйничал местный совет рабочих и крестьянских депутатов. Последние французские суда покинули рейд Одессы 26 марта/8 апреля; таким образом, закончить эвакуацию в сорокавосьмичасовой срок, естественно, оказалось невозможным.
Назначенный чрезмерно короткий срок эвакуации Одессы отнюдь не вызывался обстановкой – ни военной, ни политической и мог быть смело увеличен до недели, в течение которой, при спокойных и надлежащих распоряжениях, можно было бы упорядочить эвакуацию, вывезти всех беженцев и наиболее ценное имущество.
При этой же эвакуации, носившей характер панического постыдного бегства, тяжело пострадало лояльное население города и в особенности семьи чинов Добровольческой армии. Брошенные на произвол судьбы, потеряв последнее свое достояние, они в небольшом лишь числе, голодные и нищие, спаслись на транспортах. Большая же часть их была брошена и обречена на все ужасы большевистского насилия.
Бригада генерала Тимановского принуждена была отойти в Румынию, где по распоряжению французских властей была обезоружена и затем, испытав массу унижений и оскорблений, была на транспортах доставлена в Новороссийск.
Из английских источников мы впоследствии получили сведения, что эвакуация Одессы, вопреки мнению англичан, последовала по постановлению Совета «Десяти» в Париже, на основании донесений генерала Д’Ансельма и полковника Фрейденберга (начальника штаба при генерале Д’Ансельме) о катастрофическом продовольственном положении и «прекрасном» состоянии большевистских войск.
Еще в конце декабря 1918 года небольшие части Добровольческой армии были выдвинуты на север Таврической губернии для прикрытия северных уездов Таврии, сохранение которых за нами представлялось крайне важным, так как в них имелись богатые продовольственные запасы.
С оставлением союзными войсками Херсона и Николаева положение частей Вооруженных сил Юга России, действовавших в трех северных уездах Таврии и защищавших Крымский полуостров, стало крайне тяжелым. На левом берегу нижней части Днепра появились регулярные советские войска, и бывшие в этом районе разрозненные грабительские банды начали принимать правильную организацию; украинские войска атамана Григорьева перешли на сторону большевиков.
Под давлением превосходных сил противника слабые части Крымско-Азовской Добровольческой армии принуждены были отойти на Крымский полуостров. Прорыв нашего фронта у Перекопа и десант противника, произведенный у Геническа, заставил части армии продолжать отход, и к 1/14 апреля они заняли у Феодосии Акманайскую позицию, фланги которой обеспечивались огнем судовой артиллерии русских, французских и британских кораблей.
Непрочность положения в Крыму сознавалась и прибывшим в Севастополь 13/26 марта генералом Франше Д’Эспере, который тогда указал, что надо постараться продержаться в течение двух недель, после чего французами будет оказана помощь.
Гарнизон Севастополя состоял из двух батальонов 175-го пехотного французского полка, одного батальона греков, двух батарей и небольшого числа вспомогательных французских войск; на берегу находился экипаж севшего на мель французского корабля «Мирабо». На рейде были французские, британские и греческие суда. Со дня на день ожидалось прибытие колониальных французских войск.
Французское командование заявило, что Севастополь ими оставлен не будет. 30 марта/12 апреля прибыло 2000 алжирцев, а 1/14 апреля столько же сенегальцев. Командовал всеми союзными частями французской службы полковник Труссон.
30 марта/12 апреля полковник Труссон и адмирал Амет (командующий французской эскадрой) предложили коменданту крепости генералу Субботину132 и командующему русским флотом адмиралу Саблину133 отдать распоряжение, чтобы все добровольцы, находящиеся в Севастополе, и все учреждения Добровольческой армии немедленно покинули Севастополь.
Эвакуация гражданского населения началась еще 20 марта/2 апреля. Около 2 часов ночи со 2/15 на 3/16 апреля адмирал Амет потребовал, чтобы все суда, которые предположено было увести в Новороссийск, вышли в море в течение ночи и утра 3/16 апреля. Днем 3/16 апреля ушел из Севастополя последний русский пароход «Георгий», на котором был штаб крепости, и крейсер «Кагул» под флагом командующего флотом.
После этого французы заключили с большевиками недельное перемирие, в течение которого закончили снятие с мели корабля «Мирабо» и затем оставили Севастополь.
В связи с неудачами на фронте начались волнения в Сочинском округе Черноморской губернии, а 4/17 апреля и грузинские войска перешли реку Бзыбь.
Главнокомандующий английскими силами генерал Мильн пригрозил грузинскому правительству, что если наступление не будет прекращено, то он пошлет британские войска. Инцидент был ликвидирован.
В этот тяжелый для Вооруженных сил Юга России период положение на главном фронте было спасено благодаря тому, что весь Северный Кавказ был очищен от большевиков и явилась возможность освободившиеся части Добровольческой армии, Кубанского и Терского казачьих войск сосредоточить к угрожаемым районам.
Большевики к апрелю месяцу, сломив сопротивление Донских частей, подошли к Манычу. Это направление наступления большевиков, грозившее разрезать на две части Вооруженные силы Юга России, было наиболее опасно. Генерал Деникин все, что только возможно, сосредоточил на этом направлении. Положение было настолько серьезно, что в Екатеринодаре, как общий резерв, было приказано сформировать из тыловых учреждений офицерский отряд, к которому должны были быть приданы недавно перед тем привезенные англичанами танки.
Группа войск, сосредоточенная на Маныче, под начальством генерала барона Врангеля и под непосредственным руководством генерала Деникина, должна была решить участь всей операции. После ряда ожесточенных боев, преимущественно кавалерийских, генералу Врангелю удалось 7/20 мая сломить противника, который стал отходить. Явилась возможность усилить части, действовавшие в Донецком угольном районе.