Деникин. 14 декабря 1919 г.
г. Таганрог.
ПРИКАЗ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ № 176.
г. Таганрог. 17 декабря 1919 года.
Современная обстановка требует реорганизации гражданского управления.
Предписываю:
1) Особое Совещание упразднить.
2) Отдел Законов и Управление Продовольствия упразднить.
3) Должность Главного Начальника Военных Сообщений соединить с должностью Начальника Путей Сообщений, поставив во главе Главного Начальника Военных Сообщений.
4) Военное и Морское Управления соединить, поставив во главе Начальника Военного и Морского Управления.
5) Учредить должность Главного Начальника Снабжений, подчинив ему бывших Главных Начальников Снабжений, и Санитарной части на правах помощников, с оставлением за последними прав прежним должностям присвоенных.
Передать в ведение Главного Начальника Снабжений функции Управления Продовольствия.
Приказы о чинах военных проводить по Военному Управлению.
6) Отдел Пропаганды подчинить Начальнику Управления Внутренних Дел.
7) Образовать при мне правительство в следующем составе:
а) Председатель Правительства (может быть в то же время Начальником одного из управлений);
б) Начальник Военного и Морского Управления;
в) Начальник Управления Внутренних Дел;
г) Начальник Управления Финансов;
д) Главный Начальник Военных Сообщений;
е) Главный Начальник Снабжений;
ж) Начальник Управления Торговли и Промышленности;
з) Начальник Управления Юстиции;
8) Начальник Управления Иностранных Дел и Государственный Контролер, не входя в состав Правительства, подчиняются непосредственно мне.
9) Начальник Управлений: Земледелия и Землеустройства, Народного Просвещения и Исповеданий, не входя в состав Правительства, по вопросам, превышающим их права, входят с представлениями к Правительству, при мне состоящему.
10) Управляющего Делами Особого Совещания наименовать Управляющим Делами Правительства, при мне состоящего, и передать в его ведение функции Отдела Законов.
11) Образовать при Правительстве, при мне состоящем, Совещание по законодательным предположениям, которое должно обсуждать все законопроекты, поступающие из ведомств или передаваемые мною, и представлять на рассмотрение Правительства, при мне состоящее.
Подписал: Генерал-лейтенант Деникин.
Содержание наказа указывает, что генерал Деникин твердо решил продолжать проводить в жизнь принципы, неоднократно им провозглашавшиеся.
Приказом о преобразовании Особого совещания в Правительство клался предел неопределенному положению, которое получилось вследствие того, что вопрос об образовании Правительства откладывался до соглашения с казачеством о создании Южно-Русской власти. Преобразованное правительство в своей деятельности должно было руководствовать «Наказом» от 14/27 декабря 1919 года.
Но под влиянием неуспехов на фронте и настояний представителей казачества, с 28 декабря 1919/10 января 1920 года, генерал Деникин постепенно идет на уступки и соглашается на образование коалиционного правительства с участием социалистов и на образование при нем законодательного, а не законосовещательного органа, перед которым правительство, конечно, является уже ответственным.
Никто из нас, членов бывшего Особого совещания и Правительства, к разрешению этих вопросов не привлекался.
К 25 декабря/7 января 1920 года части Добровольческого корпуса уже заняли позицию непосредственно у Ростова. Генерал Деникин надеялся удержать Ростов и переправы через Дон, затем, удерживая примерно линию долины реки Маныча, переформировать и пополнить части. 26 декабря/8 января 1920 года пал Новочеркасск. Штаб главнокомандующего перешел в Батайск на левый берег Дона, а 27 декабря/9 января – на станцию Тихорецкая.
Я выехал из Ростова 27 декабря/9 января вечером. К этому времени уже шла перестрелка на северной окраине города. 28 декабря/10 января я был на ст. Тихорецкая у главнокомандующего.
Генерал Деникин мне сказал, что представители казачества настаивают на изменении состава правительства и на назначении председателем правительства одного из общественных деятелей казачьих войск, но что он пока никаких перемен в составе правительства делать не предполагает.
29 декабря/11 января, будучи в Екатеринодаре, я получил телеграмму, что мне надо подождать приезда Донского атамана генерала Богаевского (я хотел ехать в Новороссийск, куда эвакуировались гражданские управления), который везет мне письмо от главнокомандующего.
Генерал Деникин в письме на мое имя сообщал о том, что обстановка его заставила согласиться на назначение председателем правительства Донского Войскового атамана генерала Богаевского; меня же он просил остаться в составе правительства в качестве начальника военного управления.
Для меня было ясно, что в состав коалиционного правительства от Кубанского казачьего войска войдут представители «самостийного» течения, работа с которыми у меня не пойдет. Поэтому я категорически отказался от сделанного мне предложения. После этого состоялось мое назначение главнокомандующим и командующим войсками Черноморской губернии, и генерал Деникин предложил, впредь до образования нового правительства, старому правительству продолжать работу.
Вкоре после моего приезда в Новороссийск генерал Врангель, не получая никакого назначения в армию, подал прошение об увольнении его в отставку и временно, до приказа об увольнении, взял отпуск.
Положение в Черноморской губернии и, в частности, в Новороссийске было тяжелое. Большая часть губернии была охвачена восстанием; восстанием руководили большевики, свободно пропускавшиеся в губернию из Грузии. Из Грузии же в Черноморскую губернию проник небольшой большевистский отряд, ставший ядром для формировавшихся повстанческих отрядов.
Войск в моем распоряжении для подавления восстания, в сущности говоря, не было; бывшие в губернии войсковые части были совершенно деморализованы. На мои просьбы прислать хоть какую-нибудь надежную часть была прислана 2-я пехотная дивизия. Но она была в таком виде, что ее нужно было сначала пополнить, а только потом пустить в дело. Состав всей дивизии не превышал одного батальона мирного времени. Надежных пополнений на месте не было.
Между тем положение в Туапсе было критическое, и я, влив в один из полков дивизии 400 человек пополнения, перевез этот полк на пароходе в Туапсе. Но через несколько дней, во время боя под Туапсе, этот полк потерял почти всех офицеров, а пополнение, влитое в полк, перешло к повстанцам.
В самом Новороссийске творилось что-то неописуемое. Все лечебные заведения были переполнены большей частью сыпнотифозными, а раненых, привозимых с севера, некуда было размещать. В Новороссийск направилась лавина семейств служащих и беженцев, подлежавших эвакуации, а союзники для эвакуации прислали крайне ничтожное число судов. Своими же судами, из-за недостатка угля, мы воспользоваться не могли.
Вследствие полной невозможности выполнить некоторые получавшиеся мною распоряжения, на выполнении которых настаивал штаб главнокомандующего, несмотря на мои протесты, я просил об освобождении меня от должности черноморского главноначальствующего и об увольнении в отставку. Получив в конце января/ начале февраля телеграмму из Севастополя о том, что моя мать при смерти, я с разрешения генерала Деникина выехал туда.
В Севастополе я застал полный развал среди офицерской среды. В крайне неудачной эвакуации Одессы, произведенной в конце января, все винили главнокомандующего Новороссийской областью генерала Шиллинга141. Приезд его в Севастополь и вступление в командование войсками, находившимися в Крыму, вызвали сильное возбуждение как среди старших, так и среди младших чинов.
Общее положение осложнялось еще тем, что на Южном берегу Крыма появился отряд капитана Орлова142, поднявшего восстание против существовавшего строя. Восстание носило явно большевистский характер, но лозунгами была выставлена необходимость бороться с разрухой тыла и добиться улучшения положения строевого офицерства. При начавшемся развале армии и действительной разрухе тыла лозунги капитана Орлова находили много сочувствующих, и являлось серьезное опасение, что движение может разрастись.
Познакомившись с обстановкой, я пришел к убеждению, что совершенно независимо от правильности или неправильности обвинений, которые предъявлялись к генералу Шиллингу, он при создавшейся обстановке не будет в силах восстановить порядок в Крыму и что ему нельзя оставаться главнокомандующим.
В Севастополе был в это время генерал Врангель, который, по общему в Севастополе, а также и по моему мнению, мог остановить развал Крымских войсковых частей и водворить порядок в тылу. Генерал Врангель соглашался принять должность главнокомандующего.
Переговорив с генералом Шиллингом и убедившись в том, что и он видит и понимает всю трудность для него наладить порядок в Крыму, я условился с ним, что он переговорит по прямому проводу с генералом Деникиным, очертит ему всю обстановку и испросит разрешение передать свою должность генералу Врангелю.
Он так и сделал, но в ответ получил указание, что он должен оставаться на своем посту и что на назначение генерала Врангеля согласие не может быть дано. (Захвативший в это время Ялту капитан Орлов объявил, что он беспрекословно подчинится только одному генералу Врангелю. В ответ на это воззвание генерал Врангель послал капитану Орлову (копии генералу Шиллингу и мне) следующую телеграмму:
«Мне доставлено воззвание за вашей подписью, в коем вы заявляется о желании, минуя всех ваших начальников, подчиниться мне, хотя я ныне не у дел. Еще недавно присяга, обязывая воина подчинению начальникам, делала русскую армию непобедимой.
Клятвопреступление привело Россию к братоубийственной войне. В настоящей борьбе мы связали себя вместо присяги добровольным подчинением, нарушить которое без гибели нашего общего дела не можете ни вы, ни я. Как старый офицер, отдавший Родине двадцать лет жизни, я горячо призываю вас, во имя блага ее, подчиниться требованиям ваших начальников. 8/21 февраля 7 час. № 627