А если к этому добавить, что командование армии совершенно не считалось с общим органом снабжения, а считало, что все захваченное на фронте принадлежит по праву «военной добычи» данной армии (донское командование перевозило к себе на Дон даже станки с заводов недонской территории), то ясна будет та картина безобразия, которая происходила при продвижении армии вперед, вызывая со стороны населения и владельцев различного имущества жалобы и нарекания.
Вследствие неналаженности снабжения и несвоевременного получения всего необходимого командный состав армий и войсковые части прибегали к реквизициям у населения.
Платные реквизиции в этих случаях были вполне законными, но так как были часто случаи, что войсковые части не получали своевременно причитавшихся им денежных средств, то реквизиции производились и бесплатные. Сначала случаи бесплатных реквизиций были редкие и при производстве их выдавались населению квитанции на забранные продукты, но впоследствии, к концу лета 1919 года, они не только участились, но стали обыденным явлением. Войска называли это «самоснабжением», а фактически эти реквизиции превратились просто в грабеж, возбуждавший население против армии.
Финансовый вопрос. Между главным командованием и казачеством состоялось соглашение о необходимости образовать единый государственный банк и перейти к единому денежному знаку, но фактически это не было проведено в жизнь.
Ростовская экспедиция заготовления денежных знаков осталась в ведении Донского правительства, которое согласилось часть выпускаемых денежных знаков передавать в распоряжение управления финансов Добровольческой армии, а также Кубанскому и Терскому правительствам. Но количество получаемых денежных знаков совершенно не удовлетворяло потребности в них.
Управление финансов Добровольческой армии хотя и оказало помощь донскому правительству по лучшему оборудованию Ростовской экспедиции, но параллельно с этим принуждено было оборудовать в Киеве, Одессе и Новороссийске (впоследствии и в Феодосии) свои экспедиции. Кроме того, в Англии были заказаны по особому образцу денежные знаки различных достоинств. Заграничный заказ стал выполняться незадолго до катастрофы 1919 года, и эти денежные знаки не были пущены в обращение.
Киевская и Одесская экспедиции, вскоре после их оборудования, должны были быть эвакуированы; Новороссийская и Феодосийская экспедиции были окончательно оборудованы к концу 1919 года.
В результате мы почти все время ощущали острую нужду в денежных знаках, и из-за этого генерал Деникин не мог своевременно увеличить содержание служащим (плохо были обеспечены не только младшие, но и старшие чины) в соответствии с вздорожанием жизни.
При первоначальном формировании Добровольческой армии в 1917 году, когда жизнь уже сильно вздорожала, оклады были приняты минимальные. Генерал Корнилов получал 1000 рублей в месяц, а ближайшие его сотрудники, генерал Деникин и я, по 700 рублей в месяц.
Разбирая документы, я нашел следующего содержания записку генерала Алексеева на имя заведующего контрольно-финансовым отделом Добровольческой армии, которая мне объяснила причину, почему семья генерала Алексеева, бывшая на донской территории во время первого кубанского похода, очень бедствовала: «Лично мне за время деятельности в организации определено вознаграждение от Московского центра по 1500 рублей в месяц. Вследствие потери связи я не получаю этого вознаграждения за январь, февраль, март и апрель 1918 г. Прошу, позаимствовав эту сумму из общих запасов организации и проведя ее по отчетам, выдать мне впредь до расчета с Московским центром. Генерал Алексеев. 22 апреля 1918 г. Егорлыкская».
Значительное повышение окладов содержания последовало только осенью 1919 года. Летом же 1919 года моя, например, семья, хотя я тогда получал уже 1800 рублей в месяц, едва сводила концы с концами и то только благодаря тому, что жена и дочь сами готовили обед и стирали белье.
Один из губернаторов жаловался мне на то, что он не только не может пригласить к своему столу кого-либо из вызванных к нему из уездов по делам службы, но и сам с семьей буквально голодает.
Недостаточное же содержание и жизнь впроголодь толкали очень многих на преступные поступки; поборы и взяточничество развивались. Конечно, нельзя говорить, что это единственная причина, развившая взяточничество и поборы, но при вообще значительно понизившемся моральном уровне за период войны и революции это было одной из главных причин.
Недостаток денежных знаков влиял на скупку зерна, на широкие угольные заготовки и на развитие работ по заготовкам всего необходимого для армии. Несвоевременные переводы денег на довольствие войск, как я уже отметил, вызывали производство бесплатных реквизиций.
Управление финансов доказывало, что делало все, что только было возможно, для получения большого числа денежных знаков, но обстановка не позволяла как следует наладить дело. Судить не берусь, можно ли было сделать больше, но все обвиняли управление финансов в неумении наладить печатание достаточного количества денежных знаков, в то время когда большевики налаживали печатание чуть ли не в вагонах.
Положение управления финансов было чрезвычайно трудное. Но думаю, что если б ему вначале и удалось наладить работу печатного станка, то надолго этого не хватило бы, и это, конечно, не было разрешением вопроса. Курс бумажных денег так катастрофически падал, что, как бы много ни печаталось денег, их все равно скоро перестало бы хватать.
Заем за границей или значительный кредит получить не удалось, а наладить вывоз хлеба и сырья мы не сумели.
Из русских средств, находившихся за границей, Добровольческая армия получила право располагать сравнительно незначительной суммой, которой было недостаточно, был еще способ получить в распоряжение казны значительное количество ценностей – путем скупки золота и драгоценностей у частных лиц и в магазинах. На это несколько раз обращали внимание управления финансов; было предположено поручить это дело нескольким агентам, но, насколько мне известно, это осуществлено не было. Думаю, что если бы это было организовано и за драгоценности казна платила бы несколько выше рыночной цены, то можно было бы скупить их очень много и образовать довольно значительный валютный фонд. Надо иметь в виду, что как ни грабили большевики, но беженцы все же умудрялись провозить с собой много драгоценностей, и их на юге России накопилось немало.
Очень сложным был вопрос с признанием или непризнанием советских денег.
Население, у которого скопилось много этих денег, было недовольно отказом командования их признавать, войска при продвижении вперед, при захвате военнопленных, советских штабов и различных учреждений, насыщались этими деньгами и также были недовольны их непризнанием.
Особое совещание считало недопустимым признать эти деньги хотя бы и временно (исключение из этого правила, в смысле временного признания советских денег, насколько помню, было допущено только для района Северного Кавказа). При временном их признании, то есть назначении срока для обмена их на денежные знаки, имеющие хождение на освобожденной от большевиков территории, у нас не хватило бы денег для производства этой операции. Свободное же допущение в обращение советских денежных знаков давало бы в руки советского правительства слишком могучее оружие для борьбы с нами.
Генерал Деникин при объезде фронта прислал мне из Харькова (23 июня/6 июля 1919 г.) телеграмму, в которой между прочим, указывая, что распоряжение о непризнании советских, в частности «пятаковских», денег волнует население, в которое выпущено их около миллиарда, сообщил, что генерал Май-Маевский это распоряжение приостановил, и просил дать объяснения.
В ответ на эту телеграмму я послал (23 июня/7 июля) главнокомандующему следующий ответ:
«Вопрос о советских деньгах, в частности «пятаковских», подробно обсуждался Особым Совещанием и с практической и с научной точек зрения. Единогласно признано, что если допустить и признать эти деньги, то мы оставляем страшное орудие в руках советской власти и ведем Россию к верному банкротству. Ведь при дальнейшем продвижении мы встретим еще большее количество миллиардов этих денег. То, что население, имеющее, конечно, и романовские, и керенки, и украинские, выбрасывает на рынок именно советские, прежде всего указывает на то, что оно само сознает непрочность этих денег. Конечно, и у войск советских денег оказалось много. Характерен один из мотивов Май-Маевского, что на армию жертвуется много этих денег. Конечно, эта операция (т. е. непризнание советских денег) болезненная, но Особое Совещание и Управляющий финансами другого выхода не видели. Постановлено предложить все советские деньги сдавать на текущий счет, объявив населению, что пока их судьба не решается; но выдавать можно каждому, независимо от принесенной суммы, не более пятисот рублей признаваемыми знаками (эту уступку, т. е. незначительный размен, признано было необходимым сделать, так как действительно городское население, а особенно рабочие при полном непризнании советских денег ставились в очень тяжелое положение) с отметкой на виде на жительство. Единственно, что возможно, – это несколько увеличить выдачу, но вряд ли допустимо эти деньги признавать».
Генерал Деникин согласился с этим объяснением, и были преподаны соответствующие указания. Но эта мера, особенно среди рабочих, вызвала большое неудовольствие против белой армии.
Вопросы организационные и оперативные. Вести правильно работу по формированию и организации армии в условиях гражданской войны, не имея устроенного тыла и не будучи хозяевами на территории казачьих войск, было крайне трудно.
В этой области ошибок было, конечно, много, но я остановлюсь только на вопросе формирования новых войсковых частей и, в частности, на создании регулярной кавалерии.
От «добровольческого» принципа генерал Деникин отказался с началом 2-го Кубанского похода, то есть примерно с мая 1918 года. Хотя армия и продолжала называться Добровольческой, но как на территории Кубанского казачьего войска, так и в освобождаемых неказачьих районах были образованы управления уездных воинских начальников, и военнообязанные, как запасные, так и новобранцы, призывались на службу в войска. Все офицеры, находившиеся в освобождаемых районах, также обязаны были поступить на службу. Перешли, таким образом, к принципу обязательной службы.