Общая обстановка усложнялась ультимативным требованием Великобритании не выдвигать войска к северу от Перекопского перешейка и явным ее стремлением заставить прекратить дальнейшую борьбу Вооруженных сил Юга России против советской власти.
Генерал Врангель, приняв командование при такой, почти безнадежной, обстановке, поставил себе первоначальной задачей: удержать Крым от натиска большевиков, восстановить боеспособность армии и установить порядок в Крыму.
В письме на мое имя от 2/15 апреля 1920 года он сообщил: «Насущнейших вопроса два: 1) срочная доставка в возможно большом количестве угля, дабы поставить на рейсы флот, и 2) открытие границ Сербией и другими государствами для беженцев, без чего мне не разгрузить Крыма от всего лишнего и не восстановить порядка и спокойной работы в тылу. Эти два вопроса требуют незамедлительного решения, и я очень прошу Вас мне в этом помочь».
В другом письме на мое имя, от 19 апреля/2 мая, генерал Врангель более подробно останавливается на том, что необходимо сделать и что уже было сделано со времени принятия им главнокомандования.
Привожу выдержки из этого письма:
«1) Армия спешно приводится в порядок; бесчисленные мелкие части с громоздкими тылами сведены в 2 корпуса (1-й – бывший Добровольческий и 2-й бывший Крымский), Донцы – в один (пока еще небоеспособный, раздетый и безоружный), Кубанцы – в бригаду.
Из Сочинского округа, где борьба подходит к концу, перебрасываются наиболее боеспособные части – пока прибыли части: Терцы, Астраханцы и ожидаются 2-я и 3-я кубанские дивизии. Из района Поти переброска закончена и прибывшие войска (около 3000) укомплектуют части 1-го и 2-го корпусов.
Под общим руководством генерала Юзефовича спешно укрепляется Перекопский и Чонгарский районы; вторая укрепленная позиция подготовляется близ г. Севастополя.
Командный состав значительно обновлен.
Предпринять ряд мер по борьбе с грабежами и для поднятия дисциплины в войсках.
Все дело снабжения армии и населения сосредоточено в одних руках начальника снабжений.
2) Принять ряд мер для облегчения торговли. Заключен контракт по реализации старых судов, портового лома и т. д., что обещает дать значительный доход. В видах сокращения расходов пересмотрены и сокращены до минимума штаты по всем отделам. Разрабатывается вопрос о налогах.
3) Производится парцелляция земель, числящихся за крестьянским банком, государственных и т. д.; учреждаются комиссии для облегчения передачи земли мелким землевладельцам и т. д. – делается все возможное для повышения производительности края.
4) Предпринять ряд мер для пропаганды в тылу противника.
5) .Англичане определенно выходят из игры. Чрезвычайно благоприятно, по-видимому, отношение к нам американцев – их помощь могла бы быть весьма существенна, как в смысле дипломатической поддержки, так в случае благоприятного оборота вещей, и в смысле финансовой поддержки.
В наших переговорах с Польшей и Румынией большую роль должны играть французы, позиция коих отлична от англичан.
6) Мой план – держать Крым, приводя в порядок армию и тыл, поддерживать борьбу на Кавказе и в Новороссии и ждать благоприятной обстановки, которую можно было бы использовать.
Уголь, уголь и уголь – вот что надо прежде всего; затем обеспечение боевыми припасами в случае прекращения снабжения Англией. И одновременно со всем этим политическая работа в Европе с целью доказать, что не миром с большевиками прекратится анархия в России, а созданием такого ядра, вокруг которого могли бы объединиться стихийные народные противобольшевистские силы, не могущие вынести советской тирании. Таким ядром был бы Крым.
7) Готовясь к продолжению борьбы и не теряя веры в успех, делаю все возможное, дабы в случае неудачи не быть застигнутым врасплох. И здесь, прежде всего, надо иметь уголь, и создание его запаса на случай эвакуации – моя задача.
Тоннажем мы сейчас обеспечены, план эвакуации разработан во всех деталях, но угля пока еще недостаточно.
Подготовка на случай неудачи базы в Сербии, о которой Вы мне писали, необходима.»
Последнее письмо, как заключающее в себе определенный план действий, представляет интерес для сравнения с тем, что в действительности было достигнуто генералом Врангелем, и для исторической оценки так называемого Крымского периода.
Генерал Шатилов, передавая мне предложение генерала Врангеля быть представителем главнокомандующего в Константинополе, сказал, что признается необходимым подчинить мне всех, как военных, так и гражданских, русских представителей (не исключая и дипломатических) в Румынии, Сербии, Болгарии, Греции и Турции.
Но письмом от 1/14 апреля 1920 года генерал Врангель, изменяя свое первоначальное решение, сообщил мне об этом так:
«Тщательно обсудив, вместе с П.Н. Шатиловым, А.А. Нератовым и П.Б. Струве, которому я поручил Управление Иностранных Дел, всю политическую и иную обстановку, создавшуюся для нас в Константинополе, я пришел к следующему решению о том, как в настоящий момент должно быть поставлено представительство Вооруженных сил юга России в Константинополе.
Одновременно с назначением Вас главным военно-морским представителем Вооруженных сил юга России в Константинополе и прилегающих к нему странах (Греция, Сербия, Болгария и Румыния), я возлагаю на А.А. Нератова управление дипломатической миссией в Константинополе и руководство работой наших дипломатических представителей в Греции, Сербии, Болгарии и Румынии.
Это решение представляет несколько иную конструкцию Константинопольского представительства и означает иной объем Ваших полномочий, чем тот, который Вы предполагаете в Вашем письме и который имелся в виду при Ваших беседах с П.Н. Шатиловым. Но прошу Вас верить мне, что повелительные соображения делового характера продиктовали мне это решение вопроса.
Привлечение таких крупных лиц, как Вы и А.А. Нератов, исключающее подчиненное соотношение между ними, требуется обстановкой, в которую мы поставлены. Необходимо поднять престиж наш, который был уронен не только нашими военными неудачами, но и неудачным представительством как военным, так и дипломатическим.
Дипломатическое представительство в Константинополе поставлено, в формальном отношении, независимо от представительства союзников. Военное представительство состоит при союзном командовании.
Отсюда вытекает необходимость, при определении компетенции и взаимоотношений дипломатического и военного представительств, исходить из той точки зрения, что вопросы внешнеполитического характера должны вестись органом, независимым от союзников, а военно-морские вопросы и вопросы снабжения, а равно все, что касается беженцев, эвакуация и проч., должны находиться в ведении военно-морского представителя.
При этом возможность сношений по вопросам этого рода с иностранными представительствами, не участвующими в оккупации Константинополя, требует, в этих случаях, предпринимать все сношения и действия по соглашению между военным и дипломатическим представителями нашими в Константинополе.
Та же общая точка зрения на разграничение компетенции должна проводиться и в вопросах, возникающих в сношениях с Балканскими государствами, в коих представители военные и дипломатические подчиняются руководству – первые Вашему, а вторые А.А. Нератову.
Не сомневаюсь, что в стремлении помочь Вашим опытом русскому делу Вы сотрудничество с А.А. Нератовым в областях, хотя и трудно поддающихся разграничению, но различных по характеру и требующих совершенно различной подготовки, поставите плодотворно и без всяких трений, тем более что А.А. Нератов лично хорошо Вам известен и обладает счастливыми в этом отношении свойствами».
Новое решение генерала Врангеля, на мой взгляд, было не правильно, но просить вернуться к прежнему решению я считал неудобным, так как это могло иметь характер, что я хочу играть первенствующую роль. Кроме того, личные свойства А.А. Нератова давали мне действительно полное основание считать, что у меня с ним не будет никаких недоразумений и мы с ним как-нибудь размежуемся.
По существу же дела, повторяю, новое решение было не правильно. Действительно, собственно дипломатическое представительство имело для нас серьезное значение лишь в Сербии и Болгарии, правительства которых считались с правительством юга России и фактически нас признавали. В Румынии и в Греции сохранение дипломатического представительства имело лишь политическое значение.
В Константинополе дипломатическое представительство, конечно, имело значение, но собственно дипломатических вопросов почти не было, а ежедневно возникали вопросы, связанные со снабжением армии, беженцами и эвакуацией. Все же эти вопросы в Константинополе с нашей стороны были сосредоточены в моих руках, а не дипломатического представителя, а у англичан и французов, с которыми и приходилось иметь больше всего дела, были сосредоточены в руках Верховных комиссаров, а не в руках командования.
Командующие союзными войсками ведали чисто военными вопросами и имели отношение к снабжению нашей армии лишь в случае выдачи предметов снабжения из складов, находившихся в их распоряжении.
А так как союзные Верховные комиссары считали возможным для себя поддерживать непосредственные официальные сношения лишь с дипломатическим представителем главнокомандующего А.А. Нератовым, то во всех тех случаях, когда мне нужно было к ним обращаться по вопросам, находившимся в моем и их ведении, приходилось эти обращения делать или через А.А. Нератова, или ездить к ним совместно с нашим дипломатическим представителем и в его присутствии вести переговоры. Все это, конечно, затрудняло ведение дела и создавало ненужные трения.
Впоследствии я с фактами в руках докладывал это генералу Врангелю и председателю правительства А.В. Кривошеину, указывая на то, что при создавшемся положении нужно иметь в Константинополе единого представителя. А так как считали необходимым иметь в Константинополе настоящего дипломата, то следовало подчинить ему военного представителя. Так в конце и было решено сделать, но разрешение этого вопроса затянулось до Крымской катастрофы.