Начальники главных управлений Военного министерства – технического, артиллерийского, интендантского и санитарного – признавали авторитет Поливанова. Все это чрезвычайно облегчало работу военного министра и способствовало правильному направлению деятельности хозяйственных органов Военного министерства и проведению смет Военного министерства. Первоначально Сухомлинов оказывал Поливанову полное доверие.
Другим ближайшим сотрудником военного министра являлся начальник Генерального штаба, который руководил деятельностью генерал-квартирмейстерской части, Мобилизационного, Организационного и Топографического отделов и Управления военных сообщений. Ему же подчинялась Академия Генерального штаба. Выбор Сухомлиновым Мышлаевского на должность начальника Генерального штаба был чрезвычайно удачен. Мышлаевский был умный, энергичный, волевой и образованный работник. Он был чрезвычайно работоспособен. В руках же Мышлаевского сосредоточились вопросы по реорганизации армии. Он также первоначально пользовался полным доверием Сухомлинова, и работа шла очень успешно.
К сожалению, уже через год (в 1910 г.) начались недоразумения между военным министром и Мышлаевским. Надо по совести сказать, что в этом был виновен Мышлаевский: он переоценил свои силы, свой авторитет и свою «незаменимость»; он довольно часто, говоря с различными лицами, выражался довольно пренебрежительно относительно Сухомлинова, выставляя его легкомысленным и ленивым. Стали ползти слухи о том, что Коковцов и Великий князь Сергей Михайлович (который ненавидел Сухомлинова) неоднократно высказывали мысль, что работа Военного министерства зиждется не на Сухомлинове, а на Мышлаевском, которого и следовало бы провести на должность военного министра. Были слухи о том, что и сам Мышлаевский как бы поощряет эти слухи. Вообще, по-видимому, Мышлаевский был очень неосторожен и недооценил Сухомлинова, который, при некоторых крупных недостатках, был волевым и властолюбивым.
Слухи дошли до Сухомлинова, он потерял доверие к Мышлаевскому и, заподозрив его в стремлении под него подкопаться, в один прекрасный день сделал соответствующий доклад Государю, и совершенно неожиданно для всех, и прежде всего для самого Мышлаевского, последний получил рескрипт, в котором было сказано, что, чрезвычайно ценя высокий административный стаж Мышлаевского, Государь находит, что Мышлаевскому ради будущей карьеры надо получить соответствующий строевой стаж, а потому ему надо откомандовать корпусом. И вслед за этим состоялся Высочайший приказ о назначении Мышлаевского командиром корпуса на Кавказе. Мышлаевский совсем потерял почву под ногами, он рвал и метал, хотел подать в отставку. Затем несколько успокоился и поехал командовать корпусом на Кавказ.
Заместителем Мышлаевскому был назначен на должность начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Гернгросс. Гернгросс хотя и окончил в свое время Академию Генерального штаба, но вернулся в свой Кавалергардский полк и затем служил только в строю. Штабной службы и службы Генерального штаба он совершенно не знал; с административными вопросами не был знаком. Он был хороший строевой начальник, безукоризненно порядочный и умный человек, но для должности начальника Генерального штаба он был совершенно не подготовлен. Для меня осталось загадкой, как мог Гернгросс согласиться пойти на должность начальника Генерального штаба.
Сухомлинов же остановил на нем свой выбор потому, что знал порядочность и честность Гернгросса и был уверен, что он не будет под него подкапываться. Кроме того, у Гернгросса были большие связи в придворном мире, и он пользовался расположением со стороны Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. Назначая Гернгросса начальником Генерального штаба, Сухомлинов надеялся через него получить поддержку со стороны Вдовствующей Императрицы и придворных кругов.
Будучи назначен начальником Генерального штаба, Гернгросс, собрав своих ближайших сотрудников (Ю.Н. Данилова – генерал-квартирмейстера, начальника Организационного отдела – Беляева, начальника Мобилизационного отдела – меня, начальника Управления военных сообщений – Добрышина194), сказал нам приблизительно следующее: «Государю было угодно назначить меня начальником Генерального штаба. Я откровенно сказал Его Императорскому Величеству, что я совершенно не подготовлен для этого поста, но Государь все же пожелал, чтобы я был назначен. Больше возражать я не счел возможным. Не скрою от вас, что я совершенно не знаком с работой начальника Генерального штаба и вся моя надежда на то, что вы мне поможете в моем трудном положении. Я постараюсь возможно скорей ознакомиться с вопросами, связанными с моей должностью, но пока руководить работой я не могу. Я прошу вас вести работу самостоятельно, держа меня в курсе дел и договариваясь между собой. Если же вы не договоритесь по какому-либо вопросу – приходите ко мне, и мы совместно будем решать вопрос».
Нам было жалко Гернгросса, но в то же время и грустно, что на должность начальника Генерального штаба мог быть назначен человек совершенно для этой должности не подготовленный. С Гернгроссом было чрезвычайно приятно иметь дело, но все же, конечно, оно очень страдало. Гернгросс работал добросовестно, изучая все сложные вопросы. Работал и заработал: кажется, месяцев через семь-восемь после его назначения его нашли утром лежащим под письменным столом. С ним случился удар, от которого он не поправился.
Следующим начальником Генерального штаба был назначен генерал Жилинский, который хотя и был знаком со службой Генерального штаба, но для должности начальника Генерального штаба был совершенно не подготовлен. Кроме того, он чрезвычайно берег себя (у него была болезнь печени) и не утруждал себя работой. Человек он был властный, очень сухой и очень неприятный. Если не ошибаюсь, летом 1914 года он был назначен варшавским генерал-губернатором и командующим войсками Варшавского военного округа. Его назначение на пост начальника Генерального штаба последовало по выбору Сухомлинова и по тем же мотивам, как и Гернгросса: расположение Вдовствующей Императрицы и связи в придворных кругах.
После Жилинского начальником Генерального штаба был назначен генерал Янушкевич195: очень милый и хороший человек, но совершенно безвольный и также не подготовленный для поста начальника Генерального штаба.
Таким образом, Сухомлинов, ограждая себя от возможной интриги со стороны сильного и властного начальника Генерального штаба, проводил на этот пост, после Мышлаевского, людей, совершенно не подходящих для ответственного поста начальника Генерального штаба. Это, конечно, было преступно со стороны Сухомлинова.
Аналогичное случилось и с помощником военного министра. Поливанов был тоньше Мышлаевского и продержался дольше, умея ладить с Сухомлиновым, но, если не ошибаюсь, осенью 1911 года Сухомлинов узнал, что ведется против него серьезная интрига и хотят провести на пост военного министра Поливанова. Сухомлинову сообщили, что интрига ведется графом Коковцовым, с согласия Поливанова.
Мне рассказывали, что дело было так. Государь был в Ливадии. С докладом к Е. И. В. поехал Коковцов. Во время доклада Коковцов в очень резких тонах очертил легкомысленную деятельность Сухомлинова и указал на Поливанова как на человека, могущего быть отличным военным министром. Государь якобы ничего определенного не ответил, сказав, что он подумает. Но будто бы доклад Коковцова произвел на Государя сильное впечатление. Узнавший об этом граф Фредерикс196 послал телеграмму Сухомлинову, рекомендуя ему немедленно приехать в Ливадию.
Сухомлинов поехал, и как результат этой поездки было освобождение Поливанова от должности помощника военного министра и назначение его членом Государственного совета. Так ли это было или иначе, я не ручаюсь, но только знаю следующее: 1) Сухомлинов поехал в Ливадию совершенно для всех нас неожиданно. Он не собирался ехать в это время. 2) Возвращаясь из Полтавы в Петербург (я был в Полтаве на опытной мобилизации), я поехал через Харьков. В Харькове надо было пересесть на севастопольский поезд. Когда этот поезд подошел, я увидел Сухомлинова, который вышел из своего вагона, прицепленного к курьерскому поезду.
Я подошел к военному министру; Сухомлинов пригласил меня к себе в вагон. После завтрака он меня позвал в свое купе и сказал: «Я узнал, что Поливанов через Коковцова вел против меня интригу и хотел занять мое место. Я эту интригу пресек. Поливанов уже больше не помощник военного министра, а член Государственного совета. На место же помощника военного министра Государь согласился назначить генерала Вернандера. Этот, по крайней мере, не будет под меня подкапываться».
Если Поливанов действительно подкапывался под военного министра, было, конечно, естественно, что Сухомлинов его «ушел», но было не естественно и преступно провести на пост помощника военного министра человека, который хотя и был очень знающим и дельным военным инженером, но по всем другим вопросам был совершенно не подготовлен.
Как я уже отметил, Сухомлинов, стремясь удовлетворить желания своей молодой и красивой жены, все время искал денег, ибо жалованье военного министра (18 тысяч рублей) было для него совершенно недостаточно.
Он прежде всего «наезжал» прогонные. При поездках по Высочайшему повелению он как военный министр получал на 24 лошади, что всегда составляло довольно крупную сумму. Ездил он много и в дальние края. Больше всего было возмущения и разговоров по поводу его поездки во Владивосток. Приехав туда, он там остался меньше суток и покатил обратно. Для всех было ясно, что эта поездка была вызвана одним стремлением – получить большие прогонные деньги. Он стал получать из военно-походной канцелярии Государя по три тысячи рублей в месяц и этим сильно восстановил против себя чинов Свиты, получавших пособие из того же источника. Он все время якшался с различными темными лицами для устройства своих денежных дел. Сам он жил более чем скромно, но жена от него требовала и требовала, а отказать он не мог.