Работа Военного министерства в период с 1909 года до войны в значительной степени затруднялась частой переменой лиц, стоявших во главе наиболее ответственных управлений.
Генерал Сухомлинов, будучи назначен на пост военного министра в начале 1909 года, на пост начальника Генерального штаба провел генерала Мышлаевского, который очень горячо принялся за работу по реорганизации армии и по усилению ее боевой мощи. Но уже в конце лета чувствовалась некоторая натянутость отношений между ним и генералом Сухомлиновым, и генерал Мышлаевский несколько раз высказывал своим ближайшим сотрудникам, что ему иногда стоит больших усилий поддерживать с военным министром прежние добрые отношения; что он чувствует, что военный министр что-то против него имеет. И действительно, для всех совершенно неожиданно, в том числе и для самого генерала Мышлаевского, осенью 1909 года ему было объявлено военным министром, что он на должности начальника Генерального штаба не остается, что ему для будущей его карьеры было бы полезно прокомандовать корпусом, и он получил предложение принять корпус на Кавказе.
Генерал Мышлаевский принял корпус, а начальником Генерального штаба был назначен генерал Гернгросс. Генерал Гернгросс был известен как отличный строевой начальник, безукоризненно честный и порядочный человек, но никогда со времени окончания Академии Генерального штаба ни в каком штабе не служивший.
С точки зрения деловой все пожалели уход генерала Мышлаевского, так как в него верили и были убеждены, что он сумеет быстро и блестяще провести все намеченные работы. Причина смены генерала Мышлаевского так и осталась невыясненной. Говорили, что генерал Сухомлинов настоял на его уходе, имея точные данные, что генерал Мышлаевский якобы против него интриговал и сам хотел занять пост военного министра.
Вновь назначенный начальником Генерального штаба генерал Гернгросс усиленно работал, чтобы войти в курс дела, но, отлично сознавая, что, пока не познакомится с делами, не в силах руководить работой, он предоставил своим ближайшим помощникам работать вполне самостоятельно. Дело, конечно, от этого страдало, так как никто не объединял работу и не было подбадривания в работе и требования срочно исполнять ее, как это было при генерале Мышлаевском.
В начале 1911 года у генерала Гернгросса вследствие переутомления случился удар и вместо него начальником Генерального штаба был назначен генерал Жилинский. Генерал Жилинский был опытный штабной работник и прошел все строевые должности до командира корпуса включительно. Но еще незадолго до назначения начальником Генерального штаба он перенес очень тяжелую болезнь печени, очень берег свое здоровье, да и по характеру не подходил к той кипучей работе, которая в этот период требовалась от начальника Генерального штаба. Кроме того, он более чем отрицательно относился к Государственной думе, и это очень скверно отражалось на работе и вызывало ряд трений и недоразумений.
Весной 1914 года генерал Жилинский был назначен командующим войсками Варшавского военного округа и варшавским генерал-губернатором, а на его место начальником Генерального штаба был назначен начальник Академии Генерального штаба генерал Янушкевич.
Как мною уже было указано, в начале 1910 года была утверждена должность помощника военного министра и на нее был назначен генерал Поливанов.
В высшей степени энергичный, отлично знакомый с организационными вопросами и по своей предыдущей службе отлично знавший деятельность всех главных управлений, генерал Поливанов был лучшим из всех, кто мог бы быть назначен на должность помощника военного министра. А если к этому прибавить, что по свойствам своего характера он умел поддерживать со всеми отличные отношения, был одним из немногих генералов, к которым Государственная дума относилась с полным доверием и уважением, что он обладал прекрасным даром слова и мог блестяще давать требующиеся разъяснения в Государственной думе и в Государственном совете, то станет ясно, что выбор военного министра и назначение генерала Поливанова приветствовались всеми.
До лета 1912 года отношения между генералами Сухомлиновым и Поливановым были наилучшие, но с этого времени начало чувствоваться, что они начали портиться.
Осенью 1912 года, возвращаясь с одной из моих поездок в Петербург, я в Харькове на вокзале увидел генерала Сухомлинова, возвращавшегося из Ливадии, куда он ездил с докладом к Государю.
Военный министр пригласил меня зайти к нему в вагон. Когда я пришел, он мне сказал, что генерал Поливанов больше не помощник военного министра; что вместо него назначен генерал Вернандер (был генерал-инспектором инженерных войск). «Этот, по крайней мере, меня не подведет, и я будут уверен, что за моей спиной не будет против меня никаких интриг», – добавил генерал Сухомлинов.
На Петроградском вокзале среди встречавших военного министра был и генерал Поливанов. Поздоровавшись с ним, генерал Сухомлинов сказал, что состоялся Высочайший приказ о назначении его, генерала Поливанова, членом Государственного совета, а что помощником военного министра назначен генерал Вернандер. Генерал Поливанов поклонился и отошел в сторону.
Истинная причина освобождения генерала Поливанова от должности помощника военного министра мне неизвестна, но ходила версия, что генералу Сухомлинову дали знать из Ливадии, что приехавший с докладом председатель Совета министров (он же министр финансов) граф Коковцов сказал Государю о невозможности дальнейшего оставления генерала Сухомлинова на посту военного министра; что против него страшное возбуждение среди членов Государственной думы и что если Государь назначит военным министром генерала Поливанова, то это удовлетворит всех. Что Государь на это ничего определенного не ответил и что генералу Сухомлинову рекомендуется немедленно приехать в Ливадию.
Версия эта правдоподобна, так как к этому времени отношения между графом Коковцовым и генералом Сухомлиновым очень испортились, а среди членов Государственной думы против военного министра действительно было большое возбуждение.
Особенно сильные нападки на генерала Сухомлинова со стороны членов Государственной думы были из-за деятельности Главного артиллерийского управления. Главнейшее недовольство было из-за того, что всеми делами Главного артиллерийского управления фактически вершил Великий князь Сергей Михайлович, будучи в то же время совершенно безответственным и неуязвимым для Государственной думы.
Но собственно в этом вопросе генерал Сухомлинов виновен только в том, что не умел и не хотел ставить вопрос ребром, до своей отставки включительно.
Великий князь Сергей Михайлович, будучи генерал-инспектором артиллерии, действительно был фактическим негласным начальником Главного артиллерийского управления. У него был служебный кабинет в управлении, и ни один существенный вопрос по артиллерийской части не проходил мимо него. Ему докладывал не только начальник управления, но и начальники отделов; случалось, что для детального доклада Великий князь вызывал и начальников отделений.
Русская полевая артиллерия очень многим обязана Великому князю. Благодаря его знаниям и громадной энергии, с которой он проводил подготовку личного состава, постоянно лично объезжая и контролируя, наша полевая артиллерия и в японскую, и в Европейскую войны была на должной высоте. Но как администратор Великий князь себя ничем не проявил, да и быть генерал-инспектору начальником Главного управления совсем не подобало. А фактически так было, и создавалось самое невероятное положение.
Начальника Главного артиллерийского управления генерала Кузьмина-Караваева часто бранили генералы Сухомлинов и Поливанов, на него нападали и в Государственной думе. А он, фактически исполняя указания Великого князя, не мог это сказать и все удары принимал на себя.
Генерал Кузьмин-Караваев, бывший начальником Главного артиллерийского управления, был человек безукоризненно честный и порядочный, но он был отличным строевым офицером и очень неудовлетворительным начальником управления. Он тяготился своим положением, с радостью бы ушел со своей должности, но его не пускал Великий князь, а генерал Кузьмин-Караваев, как объясняли, не хотел его огорчать, страдал от создавшейся обстановки, но терпел и оставался на месте.
Генерал Поливанов несколько раз был более чем резок с генералом Кузьминым-Караваевым. Военный министр докладывал Государю, но Великий князь оставался в этом вопросе победителем, и военный министр не мог изменить создавшегося положения. Только как результат этой борьбы отношения между военным министром и Великим князем крайне обострились.
К концу 1912 года все работы по мобилизационному отделу, намеченные к проведению за текущий период, были закончены. Вновь составленный в 1912 году мобилизационный план для производства мобилизации армии был в полном порядке, подготовка по военным округам была закончена, и произведенные поверки дали полную уверенность, что, когда потребуется, мобилизация пройдет хорошо.
Так как мобилизационные планы нами составлялись примерно через три года, то на ближайший период, до 1915 года, по мобилизационному отделу оставалась лишь текущая работа и постепенная подготовка к следующему пересоставлению и вводу нового мобилизационного расписания.
В декабре 1912 года по генерал-квартирмейстерской части пересоставлялись списки предназначений по Генеральному штабу на различные должности на случай войны. Я пошел к начальнику Генерального штаба и попросил, чтобы меня предназначили на какую-нибудь должность и, в случае войны, позволили бы мне сдать должность начальника мобилизационного отдела моему помощнику, который был в курсе всех дел, а мне разрешено было отправиться в армию. Генерал Жилинский мне ответил, что он на это согласиться не может и что я могу получить назначение в армию лишь после окончания мобилизации.
Зная на основании горького опыта (меня не пустили в армию во время Русско-японской войны, сказав, что во время войны нельзя снимать с ответственных должностей в штабах), что это равносильно тому, что я на время войны буду прикреплен к мобилизационному отделу, я решил при первом же представившемся случае перейти на какую-либо другую должно