10, и просит срочно дать объяснение.
В докладе излагалось, что армия терпит страшную нужду в винтовках, а между тем происходит что-то странное. Помощнику военного министра несколькими русскими лицами (были перечислены фамилии) уже давно сделано предложение на заказ винтовок в Америке на очень выгодных условиях для казны. Что указанные лица делают предложение от имени американских предпринимателей, заслуживающих полного доверия. Что сами предлагающие являются истинными русскими патриотами и добиваются заказа не ради своих личных выгод, а исключительно с целью дать наконец винтовки Русской армии, которая чуть не палками отбивает атаки противника. Доклад заканчивался фразой, в которой Великий князь отметил, что вследствие государственной важности вопроса он считает своим долгом представить его на благоусмотрение Государя.
Государь положил следующую резолюцию: «Предложить генерал-лейтенанту Лукомскому представить исчерпывающее объяснение».
Мое положение оказалось не из приятных. Предложение, по видимости, было выгодное и приемлемое. Заключение представителя Главного артиллерийского управления в Америке не являлось непреложным, так как были уже примеры, что заключения, им дававшиеся, были иногда легкомысленные (это и было одной из причин командировки генерала Гермониуса в Америку, дабы он на месте выяснил американский рынок, заключения о коем лицами, командированными главными управлениями, не сходились с данными, имевшимися из других источников), а от генерала Гермониуса еще ответа не было. Я же, скорей по чутью, относился к этому предложению с недоверием.
На мое счастье, в этот же день пришла почта из Парижа, и в ней, среди другой корреспонденции, оказалось предупреждение французского и великобританского военных министерств относиться с большой осторожностью к предложениям на заказы винтовок в Америке. В присланной бумаге было указано, что, по имеющимся во французском и великобританском военных министерствах сведениям, русское правительство получит предложение на заказ в Америке винтовок от таких-то лиц (были указаны фамилии лиц, которые и добивались получения этого заказа). Что эти господа просто комиссионеры, которые получат известный процент, если заказ будет дан. Что они сами введены в заблуждение относительно солидности этого предложения. Что в действительности это предложение на поставку винтовок делается через германских агентов. Что оно составлено хорошо и если основательно не разобраться, то должно внушить полное доверие. Что если заказ будет дан, то ружейный завод будет действительно оборудован, русское министерство успокоится на том, что оно заказ дало, но что он никогда не будет выполнен.
Мне оставалось только составить краткий всеподданнейший доклад и приложить бумагу, полученную из Парижа.
Но еще трудней, чем с поставщиками, было иметь дело с изобретателями. Чего только не предлагалось: и самодвижущиеся мины; и подземные броненосцы (а мы не в силах были приготовить и надземных танков!); и пулеметы с особыми раструбами, позволяющими держать несколькими пулеметами громадные пространства под таким огнем, что не пролетит и воробей; и особые всесжигающие жидкости, которыми можно сжечь чуть ли не всю германскую армию; и быстрое (чуть ли не в два месяца) проведение из Баку и Грозного на фронт армий особыми трубами нефти, которая позволит, когда нужно, устроить перед фронтом сплошную завесу огня; и фиолетовые лучи, посредством которых можно взрывать на расстоянии все неприятельские огнестрельные склады. Всего нет возможности перечислить.
И все приходившие были искренне уверены, что если их предложение будет принято, то немцы будут сейчас же побиты.
Один земский деятель и помещик доказывал, что он ручается прорвать фронт. собаками. Он просил дать ему средства и обещал в течение двух-трех месяцев выдрессировать массу собак, которых надо было затем доставить к участку фронта, где мы предполагаем атаковать, прикрепить к ним взрывчатые вещества и пустить на проволочные заграждения. Говорил, что хотя много собак погибнет, но проволочные заграждения будут разрушены, новая серия собак бросится вперед, противник не выдержит, и в результате полная победа.
Теперь все это кажется анекдотом и смешно, но принимать и выслушивать изобретателей было не смешно.
А не принимать и не выслушивать было невозможно. На предложения обращаться в соответствующее главное управление, где имеются технические комитеты и где их предложения рассмотрят, обыкновенно получались ответы, что там не хотят выслушивать; что там признают только то, что изобрели сами; что хотят иметь дело только со мной и т. п.
На почве недоверия со стороны изобретателей и лиц, им покровительствовавших, к техническим комитетам главных управлений происходили и курьезные и печальные случаи.
Могу рассказать два. Однажды ко мне на прием явился граф Х. По его рассказу, он узнал, что на Юго-Западном фронте, в одном из саперных батальонов находится солдат, получивший образование за границей, отличный механик и химик, знающий какое-то чрезвычайно сильное взрывчатое вещество и имеющий все данные для устройства прибора для взрывов на расстоянии. Узнав, что на фронте этого солдата не могут поставить в условия, дающие ему возможность выполнить его изобретение, он, граф Х., решил обратиться к главнокомандующему Юго-Западным фронтом с просьбой командировать этого солдата в его распоряжение. Но к сожалению, он опоздал, и об этом солдате узнали в Главном военно-техническом управлении, которое его и вызвало. В Петрограде же, вместо того чтобы дать этому солдату возможность работать, его передали в электротехническую школу, где начальник школы почему-то приказал его держать под арестом.
Что, узнав об этом, он, граф Х., сопоставляя это с тем, что начальник школы носит немецкую фамилию (генерал Бурман11), из опасения, что изобретателю просто не дадут возможности работать, решил его выкрасть и поставить в прекрасные условия для работы. Что он, граф Х.–, совместно с одним доктором, этого солдата выкрали и поместили около Петрограда, дав ему возможность работать в прекрасно оборудованной мастерской. Но что случилось несчастье, приготовленное взрывчатое вещество взорвалось, солдат ранен, а его сожительница убита. Что обо всем этом узнал начальник Главного военно-технического управления и теперь привлекает его, графа Х., к уголовной ответственности; что его уже допрашивал следователь, по словам которого за это грозит чуть ли не каторга. Сообщив мне об этом, граф Х. просил о прекращении дела.
Я предложил ему подать мне обо всем им рассказанном письменный доклад.
На другой день я вызвал к себе начальника Главного военно-технического управления и начальника электротехнической школы. Из их докладов выяснилось, что действительно в военно-техническом управлении было получено сведение о том, что в одном из саперных батальонов имеется очень интересный солдат, хорошо знающий механику и химию и говорящий, что он изобретатель. Солдат был вызван и передан начальнику электротехнической школы, которому было поручено предоставить ему полную возможность выполнить свои изобретения.
Изобретатель оказался пьяницей и уклоняющимся от работы; проводил целые дни вне школы на квартире у своей сожительницы. Поэтому начальник школы запретил этому солдату ходить в отпуск, кроме воскресных дней. Несмотря на принятые меры и угрозу, что он будет отправлен обратно в батальон, изобретатель работал очень вяло и не было доверия, что из его работы будет какой-нибудь толк.
Через несколько времени солдат бесследно исчез, а за несколько дней до доклада мне этого дела графом Х. в школу пришел сын сожительницы изобретателя, подробно рассказал про похищение солдата, про отвоз его на автомобиле в имение графа Х. и про то, что там его действительно хорошо устроили и предоставили в его распоряжение лабораторию; что вместе с изобретателем разрешили жить и ему с матерью.
Дальше мальчик рассказал, что накануне его прихода в школу его мать, переставляя банку с какой-то жидкостью, приготовленной изобретателем, ее уронила и произошел взрыв. Что его мать убита, изобретатель ранен, а его силой взрыва выбросило в сад. Что затем граф Х. и доктор, принимавший участие в похищении изобретателя, напуганные всем тем, что произошло, опасаясь ответственности, зарыли труп его матери в саду, солдата-изобретателя лечат дома в имении, а его заперли, не позволяя никуда выходить, но что он бежал и явился в школу, чтобы рассказать о всем том, что произошло.
Начальник Главного военно-технического управления приказал произвести дознание, которое подтвердило справедливость заявления мальчика, и дело было передано следователю. Пришлось все это дело, с заключением главного военного прокурора, представить Государю. Государь приказал делу дальнейшего хода не давать.
Второй случай был более сложный и более серьезный. В декабре 1915 года из Министерства внутренних дел ко мне поступил запрос, на каком основании и для какой надобности распоряжением главного начальника Петроградского военного округа явно незаконно реквизировано несколько домов в Петрограде.
Я немедленно соединился по телефону с главным начальником Петроградского военного округа, князем Тумановым12, и спросил его, правда ли это.
– Да, правда.
– На каком же основании вами реквизированы эти дома и для какой надобности?
– По Высочайшему повелению. В точности я не знаю, что предположено делать, но эти дома приказано передать в распоряжение одного изобретателя, Братолюбова, под мастерские и под жилье рабочим.
– Кто вам передал это Высочайшее повеление и почему вы не доложили военному министру или не сообщили мне?
– Эти распоряжения я получил в виде писем на мое имя от Великого князя Михаила Александровича13; в письмах определенно сказано, что распоряжения делаются по Высочайшему повелению. У мене не было никакого сомнения в подлинности подписи под письмами, и я думал, что военный министр и вы об этом знаете. Тем более что по распоряжению второго помощника военного министра, генерала Беляева, в распоряжение этого же изобретателя назначаются рабочие солдаты.