Кроме главнокомандующих фронтами, на этот совет генерал Брусилов пригласил генералов Алексеева, Рузского, Гурко и Драгомирова. После мартовского переворота генерал Гурко был назначен главнокомандующим Западным фронтом вместо генерала Эверта, а генерал Драгомиров – главнокомандующим Северным фронтом вместо генерала Рузского. Но оба они на своих местах долго не оставались.
На заседании, бывшем в Петрограде в Зимнем дворце, они оба выступили с резкой критикой деятельности Военного министерства и Временного правительства, указывая, что эта деятельность ведет к гибели армии. Вслед за этим был смещен генерал Гурко, а несколько позднее генерал Драгомиров.
За два дня до заседания от г. Керенского был по телеграфу получен запрос о том, кого именно пригласил генерал Брусилов на заседание. В ответной телеграмме был сообщен перечень приглашенных. Вслед за этим г. Керенский прислал телеграмму, что он считает недопустимым присутствие на заседании генералов Гурко и Драгомирова; что если они будут, то он, Керенский, на заседании не будет.
Этот факт очень характерен для оценки личности г. Керенского. Мелочный, злобный, интересы дела ставивший ниже своего мелкого самолюбия и тщеславия. Он знал отлично, что оба этих генерала были одними из лучших боевых генералов, выдвинутых войной. Но он также знал, что они оба прямолинейны и резки, и не хотел допустить их присутствия на заседании, дабы избежать резкой критики.
Генерал Брусилов приказал послать соответствующие телеграммы обоим генералам. Но было поздно, так как они уже выехали в Могилев. Пришлось по приезде их в Ставку им объявить, что г. Керенский не хочет их видеть на заседании.
Накануне заседания генерал Брусилов был чем-то занят и отложил мой доклад до следующего дня. На другой день, как всегда, в 9 часов утра, я пришел к нему с докладом. Только что начался доклад, как по телефону сообщили, то подходит экстренный поезд, в котором ехал г. Керенский.
Надо сказать, что после вступления на пост премьер-министра, после князя Львова, Керенского в Ставке еще не было; таким образом, он появился в Могилеве в качестве председателя Временного правительства впервые и, по-видимому, ожидал торжественной встречи.
Генерал Брусилов спросил меня: как быть? Я ответил, что доклад у меня небольшой, но что если он задержится на вокзале, то не успеет прочитать всех необходимых для заседания материалов, которые я ему принес, и он к заседанию может оказаться не достаточно ориентированным.
Генерал Брусилов решил на вокзал не ехать, а послал встретить г. Керенского своего генерала для поручений, который должен был доложить, что Верховный главнокомандующий извиняется, что не встретил, но что у него срочная работа и он просит председателя Временного правительства приехать на заседание к двум часам дня, то есть к часу, назначенному для заседания самим Керенским.
Окончив доклад, я прошел к себе. Минут через десять прибегает взволнованный адъютант генерала Брусилова и говорит, что Верховный главнокомандующий просит меня срочно прийти к нему, так как надо ехать на вокзал.
Надев шашку, выхожу в переднюю и вижу генерала Брусилова, уже спускающегося с лестницы.
– В чем дело?
– Керенский прислал своего адъютанта сказать мне, что он ждет меня в вагоне и просит приехать немедленно. Поедем вместе.
Приезжаем на вокзал. Адъютант Керенского пошел докладывать и через несколько минут вернулся и сказал, что председатель Временного правительства нас ожидает. Входим в салон-вагон. Г-н Керенский, небрежно развалившись, сидит на диване. При нашем входе, едва приподнявшись, здоровается и, обращаясь к генералу
Брусилову, говорит: «Генерал, доложите о том, что делается на фронте.» Генерал Брусилов делает краткий доклад. Г-н Керенский выслушал и, сказав, что будет на заседании в два часа дня, нас отпустил.
Впоследствии мне передавали, что г. Керенский, действительно ожидавший почетный караул и торжественную встречу, был страшно обозлен и возмущен тем, что генерал Брусилов осмелился даже не приехать его встретить. Возмущенно он в присутствии приехавших с ним заявил: «При Царе эти генералы не посмели бы себя так нагло держать. А теперь позволяют себе игнорировать председателя правительства! Я им покажу». И послал за генералом Брусиловым.
Из приглашенных на совет не приехал с фронта генерал Корнилов, приславший телеграмму, что боевая обстановка ему не позволяет покинуть фронт.
Заседание происходило под председательством генерала Брусилова. На заседании очень сильную и яркую речь произнес генерал Деникин. Речь была настолько резкая, что генерал Брусилов, перебив генерала Деникина, сказал: «Нельзя ли короче и затрагивайте только вопросы, касающиеся поднятия боеспособности армии». Генерал Деникин тогда заявил, что он просит или дать ему возможность высказаться полностью, или он ничего больше говорить не будет. Генерал Брусилов попросил его продолжать.
Генерал Деникин подробно разобрал отношение Временного правительства и, в частности, Военного министерства к армии и офицерскому составу с момента революции, указав, что в развале армии, в значительной степени, виновно Временное правительство; указав, что оно своим попустительством все время позволяло прессе и агентам большевиков оскорблять корпус офицеров, выставлять их какими-то наемниками, опричниками, врагами солдат и народа; что Временное правительство своим несправедливым отношением к офицерам их превращает в каких-то париев.
Закончил свою речь генерал Деникин указанием, что те, которые сваливают всю вину в развале армии на большевиков, лгут; что прежде всего виноваты те, которые углубляли революцию, и «вы, г-н Керенский»; что большевики только черви, которые завелись в ране, нанесенной армии другими.
После речи генерала Деникина Керенский встал и, обращаясь к нему, сказал: «Позвольте мне вас поблагодарить за откровенно и смело высказанное вами мнение».
Это было театрально, но. возразить ничего г. Керенский не сумел.
После генерала Деникина начал говорить генерал Рузский, указывая, что Временному правительству нужно особенно беречь корпус офицеров, на котором всегда зиждилась и будет зиждиться мощь армии; что русские офицеры всегда были близки к солдатам, заботясь о них и разделяя с ними на походе и в бою все радости и горести; что Временное правительство совершает ошибку, потворствуя преследованию офицеров в печати и на всевозможных митингах; что действия Временного правительства могут повести к гибели корпуса офицеров.
Г-н Керенский прервал генерала Рузского и в очень резкой форме стал говорить, что нападки на Временное правительство не справедливы; что в развале армии виновны во многом генералы, саботирующие новый строй; генералы, которые при старом режиме не смели возражать, а теперь стараются дискредитировать власть.
Генерал Алексеев, который перед заседанием сказал мне лично, что он отведет душу и скажет всю правду истинным виновникам развала армии, после прерванной речи генерала Рузского сказал: «После того, что сказано генералами Деникиным и Рузским, я ничего добавить не могу. Я всецело присоединяюсь к тому, что они сказали».
Заседание так и не выработало ничего конкретного. Председатель Временного правительства, вместе со своими спутниками, уехал в Петроград в тот же день.
На другой день была получена из Петрограда телеграмма, что, согласно постановлению Временного правительства, генерал Брусилов освобождается от должности Верховного главнокомандующего, а на его место назначается главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Корнилов. До приезда генерала Корнилова мне предлагалось вступить во временное исполнение должности Верховного главнокомандующего.
Корниловское выступление и начало Добровольческой армии
Назначение генерала Корнилова Верховным главнокомандующим приветствовалось всеми благомыслящими кругами.
Лавр Георгиевич Корнилов родился в Сибири, в городе Четь-Каменогорске, 18/31 августа 1870 года. Отец Лавра Корнилова был из простых казаков Сибирского казачьего войска и дослужился до первого офицерского чина (хорунжий). Хорунжий Георгий Корнилов был обременен семьей и жить на нищенское офицерское содержание ему стало не по силам. Он вышел в отставку и поступил на службу в качестве волостного писаря в своей родной станице Каркаралинской. Мать Корнилова, казачка станицы Кокпектинской, несла на себе всю черную работу по хозяйству и выхаживала детей. Маленькому Лавру Корнилову пришлось нянчить младших братьев и сестер и помогать по хозяйству.
Около 9 лет мальчик поступил в приходскую школу, в которой пробыл всего лишь два года, а затем в 1881 году вся семья Корниловых переехала в г. Зайсан. Урывая время от сна, заслуженного отдыха после тяжелых дневных работ, мальчик занимался. В 1883 году он был принят в Сибирский кадетский корпус, который окончил в 1889 году первым учеником. По окончании кадетского корпуса Корнилов поступил в Михайловское артиллерийское училище. После производства в офицеры он взял вакансию в Туркестан.
В Туркестане Корнилов все свободное от службы время употреблял на самообразование, на изучение туземных языков и на уроки ради заработка, так как семья отца, будучи в тяжелых материальных условиях, требовала от него помощи. Осенью 1895 года поручик Корнилов поступает в Академию Генерального штаба, которую оканчивает первым в 1898 году и вновь отправляется на службу в Туркестанский военный округ.
По прибытии в Туркестан он получает командировку на афганскую границу. Однажды вечером генерал Ионов, в распоряжение которого был командирован капитан Корнилов, жаловался, что никак не может получить никаких сведений о выстроенной афганцами на берегу реки Аму крепости Дейдади. Капитан Корнилов, при этом присутствовавший, на другой день попросил дать ему трехдневный отпуск и куда-то исчез. Через три дня вернулся и представил генералу Ионову пять фотографических снимков с крепости, кроки местности и описание характера укреплений, местности и ведущей к крепости дороги. Рискуя жизнью, если б он попался афганцам, Корнилов во время этой рекогносцировки совершил верхом пробег в 400 верст. Летом 1899 года Корнилов изучил район Кушки, а затем полтора года проработал, изучая китайский Туркестан. Результатом этого исследования явилась книга «Кашгария, или Восточный Туркестан».