231. Как пример были приведены планы хлебозаготовок. По сравнению с предыдущим временем это был колоссальный шаг вперед. Действительно, тот же Шимич из Джакова едва ли бил бы крестьян, если бы сверху не требовали выполнить план хлебозаготовок любой ценой.
С решениями IV пленума партийные руководители сверяли свою позицию и в последующие годы. 24 апреля 1952 г. Политбюро ЦК КПХ разбирало вопрос о состоянии законности в республике. Это было сделано в порядке подготовки к очередному пленуму ЦК. На заседании Н. Секулич, З. Бркич и Ё. Брнчич дружно заявили, что в произволе на местах виноваты не столько власти котаров, сколько республиканское руководство, включая аппарат ЦК, откуда исходят разные непродуманные директивы. В подготовленном к заседанию реферате констатировалось, что начал ограничиваться произвол УДБы. Правда информбюровцев Политбюро не коснулось232.
Начиная с 1951 г. появились случаи, когда высшее руководство республик стало смягчать линию в отношении информбюровцев, и, по-видимому, не всегда речь шла о целенаправленных кампаниях, вдохновленных ЦК КПЮ. 14 мая 1951 г. В. Бакарич неожиданно изменил себе и сказал, что «есть случаи, где за кампанией против информбюро скрываются нарушения партийных комитетов в отношении людей…», то есть охота на информбюровцев служит заметанию следов преступлений233. 21 ноября 1951 г. тот же Бакарич смягчает наступательный настрой своих коллег по Политбюро, которые призывают усилить борьбу с информбюровцами в Славонии234. В январе 1952 г., как уже упоминалось, ЦК КПЮ призвал усилить преследование информбюровцев, вернувшихся из мест заключения в вузы, где они были арестованы. Однако Политбюро ЦК КПСл 23 апреля 1952 г. выдало неожиданное предложение. В отношении студентов-информбюровцев, возобновивших обучение после лагерей, Б.Крайгер предложил «дать им возможность полной реабилитации»235. 12 октября 1953 г. на заседании Исполкома ЦК Союза коммунистов Хорватии Бакарич высказался в том духе, что подозрение в информбюровщине – это еще не повод для ареста236.
В 1954 г. отношение к информбюровцам в партии стало смягчаться и на низовом уровне, при чем темп смягчения был столь велик, что это вызывало недовольство у высшего руководства. Так, 28 января 1955 г. на заседании Исполкома ЦК СКХ раздалась критика в адрес партийных организаций, из которой мы узнаем, что они стали принимать назад в партию бывших информбюровцев, при чем такие инициативы находили поддержку у срезных (котарских) комитетов и те за них заступались. Всего были приведены примеры в девяти котарах, при чем в каждом по одному случаю237.
Таким образом, мы видим ряды, где идут сигналы к усилению охоты на ведьм и где наоборот раздаются призывы ослабить кампанию. Как эти два ряда между собой переплетаются, еще предстоит выяснить историкам. Добавим к этому пока немногочисленные известные нам случаи сопротивления репрессивной политике на местах, и задача усложнится еще больше. Но есть еще один чрезвычайно интересный момент – инициатива снизу. Мы видели примеры, когда те или иные лица прямо заинтересованы в репрессиях. Добавим к этому еще одно свидетельство. В начале 1980-х гг. Дедиер опубликовал воспоминания одного из работников лагерной администрации Голого острова – печально известного следователя А. Раштегорца. Раштегорац заявил, что система взаимных издевательств заключенных на Голом острове возникла стихийно – в результате раскола и конфликта между самими узниками238. Конечно, в ответ сразу можно возразить, что администрация лагеря как минимум ничего не делала, чтобы положить этой системе конец. Но проблема как соотносилась «инициатива» снизу и сверху этим возражением не снимается. Политические репрессии в Югославии, в отличие от Советского Союза, еще ждут своих историков-ревизионистов.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СТОРОННИКОВ КОМИНФОРМА НА ТЕРРИТОРИИ ЮГОСЛАВИИ
Переход к открытому конфликту в отношениях СССР и Югославии оформило заседание Коммунистического информационного бюро, состоявшееся в конце июня 1948 г. под Бухарестом. Коминформбюро или же Коминформ – это совещательно-информационный орган, объединявший крупнейшие сталинистские компартии Европы во главе с ВКП(б). Именно резолюция Коминформбюро «О положении в Коммунистической партии Югославии» обозначила публичный разрыв между Югославией и СССР.
Истоки и ход противостояния двух некогда близких союзников, международные и внутриполитические последствия конфликта неоднократно становились объектом внимания историков, и на сегодняшний день довольно неплохо изучены. Но значительно меньше известно о тех, к кому апеллировал в своей знаменитой резолюции Коминформ. Бухарестское совещание обратилось к так называемым «здоровым силам» с призывом сместить руководство КПЮ и тем самым нормализовать обстановку в партии и стране239. Призыв упал на благодатную почву. В Югославии нашлись тысячи сторонников Коминформа, поверивших, что Сталин, ВКП(б), СССР и Коминформ правы в начавшемся советско-югославском конфликте.
Численность информбюровцев была достаточно велика, если исходить из масштабов страны с населением 17 млн. чел. За 1948-1963 гг. под подозрение югославских спецслужб попали 55 663 чел., из них от 16 288 до 16 731 чел. были наказаны лишением свободы. Кроме того, почти 5 тысяч человек стали невозвращенцами или бежали заграницу по причине своих просоветских убеждений.
В советской, югославской, российской и современной югославянской историографии информбюровцы редко рассматривались как самостоятельное явление. В основном они попадали в поле зрения историков в связи с советско-югославским противостоянием. Между тем, их деятельность после советско-югославского конфликта не прекратилась. Кроме того, историки чаще всего видят в информбюровцах не субъект, а объект, а потому концентрируют внимание на проводимой против них репрессивной политике и их мучениях в лагерях. В силу подобных установок мы очень мало знаем об этих людях не как о жертвах репрессий, а как о борцах с режимом. Данный раздел призван восполнить этот пробел. В качестве предмета изучения взята активность информбюровцев, действовавших непосредственно на территории Югославии, их побудительные мотивы и социальный состав. Поэтому к активности эмигрантов автор обращается лишь в отдельных эпизодах.
Чем же занимались находившиеся на свободе коминформовцы, прежде чем их выявляли карательные органы? При ответе на этот вопрос следует иметь в виду, что основным источником наших сведений об их деятельности являются партийные документы. Данная группа источников формировалась в условиях превентивных репрессий, кампаний маниакальной подозрительности и шпиономании. Практически любые поступки могли быть подведены под информбюровскую активность. Но главное партийные руководители, даже оставаясь в своем кругу, в основном продолжали делать вид, что этот театр абсурда соответствует действительности, и дальше играли в «в охоту на ведьм». Предположительно, какой-то узкий круг высокопоставленных лиц из союзного Политбюро понимал всю условность навязанной партии картины, но не они занимались непосредственным выявлением информбюровцев и не они писали отчеты, поступавшие с мест. По этой причине сведения из источников партийного происхождения вызывают сомнения. Но за неимением альтернатив мы вынуждены опираться на них, памятуя, что содержащаяся там информация искажена в сторону преувеличения.
Эти замечания во многом справедливы и в отношении источников, происходящих из управления государственной безопасности Югославии (сокращенное название – УДБа). Важное отличие лишь в том, что источники этой группы пока доступны фрагментарно, и в частности с материалами накопившихся там судебно-следственных дел историки практически не работали.
Теперь перейдем к сути. Историк Б.Ковачевич выявил следующие виды деятельности информбюровцев в Черногории, которые типичны для всей страны: «Была зарегистрирована активность сторонников ИБ, которая проявлялась в слушании передач радиостанций стран-членов Информбюро, особенно Радио Москвы, что было запрещено, распространении пропагандистского материала, распространении тревожных вестей, запугивании членов партии и народа приходом русских сил, прорицании югославскому партийному руководству, что скоро падет. Распевались просталинские и просоветские песни. Отдельные люди уходили в лес… Были случаи бегства в соседние страны, особенно в Албанию, как и создания информбюровских центров и организаций»240. Хорватский историк М.Превишич дополняет данный список шпионажем и подготовкой к вооруженному восстанию241. Эти наблюдения в основном соответствуют тому, что выявили другие историки по всей Югославии, и что мы сами находили в источниках.
Период с конца 1948 по осень 1949 г. предстает как время наиболее активного создания нелегальных информбюровских групп. Первые подпольные объединения возникают уже осенью 1948 г. Они немногочисленны – по 5-10 человек. Некоторые из них действуют в армии. Участники подполья ищут взаимные связи, и в первой половине 1949 г. намечается тенденция к их консолидации, которую, однако, уже осенью 1949 г. пресекли спецслужбы242.
В начале 1949 г. в Черногории была предпринята попытка основать нелегальный республиканский ЦК из 22 человек на Цетинье и руководства для отдельных срезов – Никшич, Котор, Даниловград, Цетинье