[600]. Получив статус военного атташе, полковник переподчинялся бы в военных вопросах военному министру, и в некоторой степени освобождался из-под плотной опеки дипломатов. Ничего этого, за исключением зависимости от главы дипкорпуса, ни первый, ни второй Заведующие не имели.
Командиры бригады одновременно выполняли функции военных агентов, то есть должны были доставлять в штаб Кавказского военного округа и в Военно-ученый комитет Главного штаба сведения относительно иранской армии, путей сообщения, вооружения и прочее, что предусматривалось «Инструкцией военным агентам и лицам, занимающим их должности» 1880 г. Статус официального военного атташе способствовал бы большей активности полковников в указанном направлении. А так загруженность бригадными делами не позволяла им полноценно выполнять функции по военной разведке.
К тому же полковники находились в щекотливом положении. Формально, согласно контракту, они должны были подчиняться военному министру (а неформально – шаху). Как представители России, они обязаны были согласовывать все свои действия с главой дипломатической Миссии. К тому же, как тайные военные агенты командиры ПКБ зависели от командования Кавказского военного округа (хотя эта зависимость была меньше, нежели две первые). В результате, Заведующие оказывались как бы в тройном перекрывающемся подчинении. Главной проблемой в данном положении было то, как следовало себя вести в случае конфликта интересов шахской и российской сторон. Невыполнение пожеланий персидского правителя или военного министра влекло за собой ухудшение отношения с их стороны к заведующему и ПКБ. В свою очередь, игнорирование или неполное выполнение инструкций российской Миссии могло спровоцировать конфликт с ней и отзыв из Тегерана. Исходя из вышеизложенного, нет ничего удивительного, если П. В. Чарковский действительно обращался к посланнику и кавказскому начальству с просьбами усилить свое положение. Тем не менее факты, доказывающие это, пока не известны. Судя же по внешним признакам, П. В. Чарковский, видимо, не стремился играть самостоятельную роль, как А. И. Домонтович, и старался исполнять указания русской Миссии.
14 февраля 1885 г. полковник П.В. Чарковский был назначен исполняющим должность начальника штаба 21-й пехотной дивизии[601], а в июне, в связи с окончание контракта, полковник отправился в Россию[602]. Из Ирана, помимо воспоминаний, он привез богатую коллекцию различных предметов искусства, хранящуюся в Эрмитаже[603]. До прибытия нового Заведующего, как и в предыдущий раз, исполнять его обязанности было поручено есаулу Е. А. Маковкину. Вместе с полковником из Персии убыло 2 офицера и 1 урядник из состава миссии. Остальные решили продолжить службу в ПКБ.
Таким образом, за время командования П. В. Чарковским ПКБ приобрела классический вид, который формально не изменялся вплоть до конца XIX в.[604] Внешне это была хорошо организованная, обмундированная и обученная воинская часть. Однако внутренние проблемы, проявившиеся в бригаде с момента ее появления, приобретают в рассматриваемый период более выраженные черты. Они оставались вне внимания сторонних наблюдателей, но постепенно стали оказывать всё большее влияние на внутренний климат ПКБ и ее положение. После смены А. И. Домонтовича и перехода И. А. Зиновьева на пост директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел возобладала точка зрения на ПКБ как на политический (отчасти даже рекламный) проект, главными целями которого было недопущение в иранскую армию английских инструкторов и удовлетворение русскими руками потребности шаха иметь хорошо обученную воинскую часть. Результатом этого стал акцент в подготовке бригады на внешнее обучение, когда боеспособность и внутренняя целостность приносились в жертву показному эффекту. В дальнейшем это сыграло негативную роль, поставив в первой половине 1890-х гг. ПКБ на грань ликвидации.
Глава ЗРусская военная миссия в Персии под руководством Н. Д. Кузьмина-Караваева (1886–1889)
3.1. Назначение третьего Заведующего и смена посланника
По окончании контракта П.В. Чарковского шах просил вернуть А. И. Домонтовича, но высшее начальство в России «нашло это назначение неудобным»[605]. Думается, определенную роль здесь сыграло мнение И. А. Зиновьева, к тому времени директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел, который не мог простить А. И. Домонтовичу прошлый конфликт и вообще стремился оттереть не в меру ретивого военного от русской политики в Персии. В начале июня 1885 г. посланник в Тегеране А. А. Мельников (назначен 25 февраля 1883 г.) телеграфным сообщением рекомендовал новым Заведующим полковника ГШ Николая Дмитриевича Кузьмина-Караваева[606]. Кандидатура эта была одобрена Главноначальствующим на Кавказе и командующим войсками Кавказского военного округа генералом от кавалерии А. М. Дондуковым-Корсаковым, а в начале июля – и военным министром[607].
Н.Д. Кузьмин-Караваев происходил из довольно многочисленной дворянской фамилии, расселившейся в центральных губерниях России и давшей ей значительное количество военных и общественно-политических деятелей[608]. На основании официальных опубликованных материалов и полного послужного списка нам удалось установить и имя Кузьмина-Караваева, и этапы его карьеры[609]. Николай Дмитриевич Кузьмин-Караваев родился 22 февраля 1853 г. Происходил из потомственных дворян Тверской губернии. Окончив Пажеский корпус, он вступил на службу в 1870 г. (21 июля) прапорщиком лейб-гвардии в Конно-гренадерский полк с прикомандированием к Гвардейской Конно-артиллерийской бригаде. Карьерный рост его происходил достаточно быстро. В сентябре 1870 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев был зачислен в 4-ю батарею его императорского высочества великого князя Михаила Михайловича Гвардейской Конно-артиллерийской бригады, а в августе 1871 г. высочайшим приказом переведен в Гвардейскую Конно-артиллерийскую бригаду. 8 апреля 1873 г. был произведен на вакансию в подпоручики, а в следующем году успешно выдержал экзамены Николаевскую академию ГШ и в сентябре был в нее зачислен. В августе 1875 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев был произведен на вакансию в поручики. 26 февраля 1877 г., по окончании Академии (по первому разряду), «за отличные успехи в науках» был произведен в штабс-капитаны. Высочайшим приказом от 27 июня 1877 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев был «назначен старшим адъютантом штаба 13-й пехотной дивизии (штаб в Севастополе) с переводом в ГШ капитаном». Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. эта дивизия находилась на охране черноморского побережья и, формально входя в состав Действующей армии, фактически в боевых действиях участия не принимала, обеспечивая с другими частями прикрытие тыла и маршевые пополнения для войск на Балканах. С октября 1878 по апрель 1879 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев сначала был «назначен временно заведывающим передвижением войск, следующих из действовавшей армии нижних чинов, уволенных в запас, и новобранцев, отправляемых на укомплектование войск Кавказского военного округа, а также отправлением обратно в Турцию пленных турок», а затем «Высочайшим приказом назначен Заведывающим передвижением войск по Курско-Киевской, Киево-Брестской и Саратовской железным дорогам, с зачислением по ГШ».
Согласно телеграммы Начальника Главного штаба от 6 апреля 1879 г., 9 апреля Н.Д. Кузьмин-Караваев был командирован в Санкт-Петербург, в Главный штаб. Здесь в июне высочайшим приказом был назначен в распоряжение его императорского высочества Главнокомандующего Кавказской армией, с оставлением в ГШ. Чем конкретно занимался Н.Д. Кузьмин-Караваев, выяснить не удалось. Но в апреле 1880 г. последовало производство в подполковники ГШ, а 13 октября он был командирован в состав войск, действующих в Закаспийском крае, с назначением в распоряжение генерал-адъютанта Михаила Дмитриевича Скобелева. Экспедиционный отряд под руководством последнего был сформирован весной 1880 г. для покорения туркменского оазиса Ахалтеке[610]. Формально Н.Д. Кузьмин-Караваев находился в отряде с 13 октября 1880 г. до 28 марта 1881 г. За это время он занимался преимущественно штабной работой и поучаствовал лишь в занятии города Лютфабада 15 февраля 1881 г., а 19–20 февраля совершил рекогносцировку путей к селению Кахка. 28 февраля 1881 г. высочайшим приказом назначен для особых поручений к его императорскому высочеству Главнокомандующему Кавказской армией, а 17 марта – начальником Лютфабадского (Люфти-абадского) отряда[611]. С 28 марта до 15 июля Н. Д. Кузьмин-Караваев был временно исполняющим должность начальника штаба войск Закаспийского военного отдела (затем – края).
В это же время состоялись и две его первые командировки в Персию, касавшиеся вопросов разграничения и телеграфа[612]. В 1881 г. русскими войсками под командованием М.Д. Скобелева был завоеван туркменский оазис Ахалтеке. В связи с этим начались переговоры о разграничении России с Персией[613], окончившиеся подписанием русско-иранской пограничной конвенции 9 декабря 1881 г. На ее основании были начаты работы по демаркации границы. С 17 апреля 1883 г. Н. Д. Кузьмин-Караваев был произведен в полковники ГШ, а 28 мая 1883 г. «с высочайшего разрешения назначен в распоряжение Начальника Главного Штаба, с сохранением содержания» и на основании 2-й статьи конвенции 9 декабря 1881 г. «По высочайшему повелению командирован в Тифлис, Тегеран и Закаспийскую область для проведения русско-персидской границы в должности российского комиссара»