[805]. Одновременно князь вошел с официальным представлением Военному министру об отчислении Н.Д. Кузьмина-Караваева «от должности Заведующего обучением персидской кавалерии и назначении состоять при войсках Кавказского военного округа с увеличением получаемого им ныне оклада содержания до получаемого начальниками штабов дивизий»[806].
Однако полковник продолжал оставаться в Персии вплоть до конца января. С чем это было связано – сказать определенно трудно. Рапорты, на которые ссылался в дальнейшей переписке с Военным министерством А. М. Дондуков-Корсаков, к сожалению, нами не обнаружены. Тем не менее обстановка в ПКБ только ухудшалась. Скорее всего, Н. Д. Кузьмин-Караваев отказался подчиниться предложению начальника до официальной отставки с поста. При этом в ПКБ обострились проблемы в отношениях между инструкторами. 23 января 1890 г. А.М. Дондуков-Корсаков вынужден был шифрованной телеграммой просить начальника Главного штаба ускорить процесс замены Заведующего. «В виду путаницы и беспорядка в Персидской бригаде, усматриваемых из только что полученных рапортов Кузьмина-Караваева и невозможности при таких обстоятельствах поручить временное заведование бригадой кому-либо из младших офицеров, признано необходимым настоятельно ходатайствовать перед Вашим высокопревосходительством о высочайшем утверждении назначения полковника Шнеура и немедленном командировании его теперь же в Персию для принятия командования бригадой», – писал командующий войсками Кавказского военного округа[807]. Указанное обращение сдвинуло с места бюрократическую машину. 27 января последовало высочайшее соизволение об отчислении Н.Д. Кузьмина-Караваева с занимаемой должности и назначении его состоять «при войсках округа», а также на замену полковника Н.Я. Шнеуром[808]. На следующий день военный министр подписал приказ о назначении последнего состоять в распоряжении Главноначальствующего на Кавказе[809]. Таким образом, формально все препоны были сняты, и Николай Яковлевич Шнеур официально был утвержден в новой должности – Заведующего обучением персидской кавалерии. Действовать полковник должен был на основании контракта Н.Д. Кузьмина-Караваева, срок которого истекал в 1892 г.
Итоги пребывания Н.Д. Кузьмина-Караваева на должности Заведующего выглядят неоднозначно. Исследователи ставят в минус полковнику то, что он сократил численность бригады и вообще «пользы бригаде не принёс»[810]. Однако здесь, например, О. А. Красняк, входит в противоречие со своими же словами, поскольку абзацем ниже утверждает, что экономия средств, сделанная Н.Д. Кузьминым-Караваевым, была достаточно значительной, да и растратил ее совсем не он, а его преемник, полковник ГШ Н.Я. Шнеур. Вообще указанный вывод нуждается в корректировке. За время заведования Н.Д. Кузьмина-Караваева был увеличен бюджет бригады, сделана значительная денежная экономия, несколько оптимизирован людской состав (хотя число «казаков» в ней возросло). Уже одна экономия финансов, которой не достигал ни до, ни после в XIX в. ни один Заведующий, может быть поставлена Н.Д. Кузьмину-Караваеву в заслугу. При характеристике первых лет существования ПКБ не стоит забывать, что в условиях Персии и при жадности шаха неоправданный рост численности бригады угрожал для нее финансовым кризисом (который и разразился в 1892–1893 гг.[811]). К тому же само российское правительство долгое время не было заинтересовано в создании боеспособных вооруженных сил в Персии[812]. Не следует также забывать, что Н.Д. Кузьмин-Караваев – единственный из командиров ПКБ (если не принимать во внимание В. А. Косоговского (он находился на должности Заведующего 3 трехлетних срока), который занимал свой пост почти 2 срока, а, следовательно, для этого были причины. Дело в том, что должность командира ПКБ была достаточно лакомым куском для любого офицера. Как отмечалось, Заведующий получал деньги и от шахского правительства, и от российского. Поэтому, естественно, избрание его не обходилось без протекций и интриг. Само назначение Н. Д. Кузьмина-Караваева состоялось при скандальных обстоятельствах, а в дальнейшем, по мнению английского историка Ф. Казем-заде, полковнику протежировал российский посланник в Тегеране князь Н.С. Долгоруков[813]. Непрямое подтверждение тому, что положение Н.Д. Кузьмина-Караваева во многом зависело от разного рода протекций, мы находим в документах, которые касаются его назначения на должность Заведующего обучением персидской кавалерии и снятия с нее. Можно, конечно, допустить, что экономия средств, сделанная полковником за время пребывания командиром бригады, сыграла свою роль в глазах жадного Насреддин-шаха. Но нельзя забывать, что личные связи в России и в дипломатической Миссии чаще всего в таких случаях имели большее значение, чем мнение персидского правителя. Примером тому может служить ситуация с полковником ГШ А. И. Домонтовичем – первым российским Заведующим. Несмотря на неоднократные просьбы шаха к российскому правительству назначить того на второй срок командования бригадой, мнение российского посланника и военного начальства оказалось решающим – полковник был отозван из Персии и больше туда не вернулся.
Глава 4Персидская казачья бригада в 1890–1893 гг
4.1. Нарастание кризисных явлений в ПКБ
Во второй половине 1889 – первой половине 1890 г. произошла замена ведущих лиц, представлявших Россию в Персии. В октябре 1889 г. чрезвычайный посланник и полномочный министр при персидском шахе Н. С. Долгоруков оставил свою должность вакантной. 15 октября на его место был назначен Евгений Карлович Бюцов, занимавший до этого консульские посты в Китае и Японии, должности поверенного в делах России в Японии и посланника в Цинской империи и Греции. Однако в связи с обсуждением железнодорожного вопроса и политики России в Персии в Петербурге его приезд задержался. В Тегеран он прибыл в июле 1890 г. Пока должность оставалась вакантной, дипломатической Миссией в Тегеране в качестве поверенного в делах руководил первый секретарь Михаил Александрович Поджио. В середине декабря 1889 г. он умер и на его место был назначен Алексей Николаевич Шпейер. До этого он был секретарем и драгоманом консульства в Скутари (Шкодере), в 1878 г. – исправляющим должность секретаря при генеральном консуле Александре Семёновиче Ионине в Рагузе; участвовал в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Когда А. С. Ионии был назначен министром-резидентом в Черногорию, А. Н. Шпейер переехал вслед за ним в Цетине, где также стал исправляющим должность секретаря при русской миссии. С 1885 г. он был секретарем миссии в Японии. Совершил в 1884–1885 гг. 2 поездки в Корею. Во время второй из них познакомился с Н.Я. Шнеуром. К исполнению обязанностей в Иране он приступил в январе 1890 г.
Изменения произошли и в кавказской администрации. 3 июня 1890 г. новым главой кавказской администрации – гражданской и военной – был назначен генерал-лейтенант, генерал-адъютант Сергей Алексеевич Шереметев[814].
Наконец, в конце декабря 1889 г. был решен окончательно во всех инстанциях вопрос с заменой Н.Д. Кузьмина-Караваева Николаем Яковлевичем Шнеуром. 27 января 1890 г. последовало высочайшее соизволение об отчислении Н.Д. Кузьмина-Караваева с занимаемой должности и назначении его состоять «при войсках округа», а также на замену полковника Н.Я. Шнеуром. На следующий день военный министр подписал приказ о назначении последнего состоять в распоряжении Главноначальствующего на Кавказе[815]. Таким образом, формально все препоны были сняты, и Н.Я. Шнеур официально был утвержден в новой должности – Заведующего обучением персидской кавалерии. Действовать полковник должен был на основании контракта Н.Д. Кузьмина-Караваева, срок которого истекал в 1892 г.[816] В феврале 1890 г. Н.Я. Шнеур сдал прежнюю должность и отправился с семьей в Персию. Как и предыдущим Заведующим, в России ему было назначено усиленное содержание в 1032 рубля плюс 420 рублей столовых денег в год[817]. Кроме того, от персидского правительства ему полагалось 2400 туманов[818] в год, выплачиваемых ежеквартально, и ежедневный фураж для пяти лошадей.
Отставкой Н.Д. Кузьмина-Караваева проблемы бригады не были решены, а были просто «загнаны вглубь». Полковник ГШ Н.Я. Шнеур[819] приступил к своим обязанностям по сложившейся в Персии традиции – в марте 1890 г.[820] К моменту его прибытия к новому месту службы ПКБ состояла из 3 полков, конной батареи, гвардейского эскадрона и музыкантского хора. Численность ПКБ составляла около 1210 человек, часть которых была т. н. «пенсионерами», т. е. людьми не способными к службе, но получавшими жалование. Значительную часть ПКБ, в том числе и «пенсионеров», составляли мухаджиры. В 1891 г. автор статьи о Персии и ее армии в «Энциклопедии военных и морских наук» писал о ПКБ следующее: «Регулярную кавалерию образует так называемая казачья бригада (преимущественно из кавказских выходцев [мухаджиров]): 3 полка (по 4 эскадрона в 50–60 человек), 1 гвардейский эскадрон, 1 эскадрон мухаджиров-нодама (инвалидов), и 1 конная полубатарея. Полки и эскадроны обучены по нашему казачьему уставу»