Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв — страница 121 из 132

²². На самом же деле вся первая часть монографии

Ф.Платонова была посвящена вполне конкретному и детальному ис- торико-демографическому исследованию отдельных географических районов складывающегося государства, а именно: Московский центр или Замосковье, Новгородские и Псковские земли, Поморье, Низ, т.е. Поволжье, города запада (от литовской и немецкой украйны), а также "Дикое поле". Сам автор объяснял такой подход следующим образом: "Промышленный север (Поморье), центр (Замосковье), древняя Новго­родская земля, военная юго-западная "Украйна" и вновь заселяемое "дикое поле" - давали возможность цельных характеристик со стороны природных особенностей, социального и хозяйственного строя, степени населенности и политического настроения" (с. 272).

Характеристика каждого района давалась примерно по такому плану: территория и управление, географические особенности района и ход его заселения, описание сельского хозяйства и промыслов, размещение крупного привилегированного землевладения, возникновение поселе­ний, городов, значение торговли и характер торговых путей и т.д.

Такой обстоятельный и всесторонний обзор отдельных районов ог­ромной страны давался в историографии XIX в. впервые. Вот как оце­нил этот раздел монографии Платонова академик М.Н.Тихомиров в своей завершающей книге "Россия в XVI столетии": «В этом труде, написанном с большим талантом, эрудицией и яркостью имеется особая глава под названием "Области Московского государства". Это своего рода краткий очерк исторической географии России XVI в., написан­ный с большим знанием дела»²³. И в устной форме Михаил Николае­вич неоднократно очень уважительно отзывался об этом труде Плато­нова, хотя сам нашел необходимым в расширенном виде написать но­вую работу о России XVI в.

Такой историко-географический обзор отдельных районов государ­ства был предпринят С.Ф.Платоновым в связи с последующим выясне­нием поведения населения и вообще хода событий Смуты. Только так автор мог представить истоки и ход этого явления.

Вникая в глубинные социально-экономические процессы, происхо­дившие в России во второй половине XVI века, Платонов пришел к новой оценке опричнины: он считал, что это была не прихоть обезу­мевшего тирана, а государственная реформа, осложненная террором Грозного. Разделив территорию страны на две неравные части, царь достигал двух целей, по мнению автора: создавал экономическую базу "двора" и, одновременно, ликвидировал "родовые земли княжеской зна­ти". Таким образом, Платонов определял опричнину как обдуманную систему "мероприятий, направляемых против аристократической, поли­тической и социально влиятельной среды" (с. 273). Для укрепления эко­номической и политической мощи самодержавия прежнюю родовитую элиту должно было заменить на послушную и зависимую от царя массу мелких служилых землевладельцев. Таким образом произошло пере­распределение земельной собственности, но не только. Одновременно это был подрыв политического влияния княжеско-удельной знати. Все это, конечно, отразилось на положении крестьянских масс. Они все бо­лее попадали в личную зависимость, оформлялось их закрепощение найденными и еще необнаруженными юридическими актами, нормы крепостничества властно входили в жизнь русского крестьянина, петля была накинута и постепенно все туже затягивалась на его шее.

Так Платонов объяснял запустение центра, бегство людей на окраи­ны, пополнение отрядов казачества, которые вели себя довольно неза­висимо. В результате рассмотрения всех этих процессов автор пришел к следующему выводу: «Московская знать, страдавшая от террора и от потерь земель, была озлоблена против царя и его новой опричнинской знати. Средний класс дворян-"помещиков" был угнетен уходом рабочей силы и тем, что ее остаток переманивался на земли богатых монасты­рей и влиятельных людей. Трудовая масса осталась в покое на севере, в Поморье, где не было помещиков и крепостного права, но волновалась в центре и на юге, озлобленная потерей свободы и хозяйственным разо­рением. Ее ожесточение направлялось равным образом на правительст­во и на землевладельческие классы» (с. 275)

Таким образом, в первой части своего труда Платонов вскрыл исто­ки Смуты. Он показал не "идею", а "реальную общественную обстанов­ку, в которой возникала и разрасталась Смута" (с. 275)

Нет ни смысла, ни возможности пересказывать ход событий Смуты, для этого надо читать текст монографии. Скажем только, что автор разделил время Смуты на три больших периода, обозначив первый из них как династический. Он начинал его со времени кончины Федора Иоанновича (1584-1598), но фактически подготовленного пресловутой опричниной Ивана Грозного. Смута развивалась в правление неродови­того, но умного и гибкого политика Бориса Годунова (1598-1605). В ре­зультате неблагоприятных обстоятельств и невозможности остановить процессы, начавшиеся раньше, семья Бориса Годунова (кроме дочери Ксении) была физически уничтожена и престол занял Самозванец, назвавшийся именем погибшего в 1591 г. в Угличе царевича Дмитрия. Платонов заканчивает этот первый период Смуты гибелью Самозванца и воцарением Рюриковича (22 колено) князя Василия Ивановича Шуй­ского.

Второй период Смуты он называл социальным, в который, как вы­яснилось, "ни один общественный класс не обладал пока ни достаточ­ной сильной внутренней организацией, ни достаточно ясным классо­вым сознанием". Особое место здесь он отводил действиям Ивана Бо­лотникова, казачества, различным самозванцам, типа "царевича Петра" и т.д. Этот период закончился "полным распадом старого порядка".

В третьем периоде Смуты автор проследил собирание ресурсов для борьбы за "национальное освобождение", победу коалиционных сил дворянства и казачества, очистивших Москву и Кремль от польско-ли­товских отрядов. В довольно короткие сроки ими был созван Земский собор, на котором царем был избран шестнадцатилетний Михаил Федо­рович Романов (1613-1646).

Такова основная парадигма Смуты, выдвинутая Платоновым и под­крепленная огромным источниковым материалом.

Через четверть века, после очередной российской "смуты" - рево­люции и Гражданской войны, С.Ф.Платонов вновь вернулся к этой те­ме и в коротком варианте сжато и популярно еще раз изложил свою концепцию Смуты. В этой книжечке более четко проведены основные мысли автора, резче обозначены некоторые моменты.

Изменился подзаголовок книги: "Очерк истории внутреннего кризи­са и общественной борьбы в московском государстве XVI и XVII ве­ков". Автор больший акцент сделал на положение широких слоев насе­ления. Результатом опричнины Платонов считал «массовый крестьян­ский "выход" из коренных областей государства на окраины»²⁴. Он подробно рассмотрел политику правительства в отношении обществен­ных низов и пришел к парадоксальному выводу: "власть одними мерами как бы гнала угнетаемый народ из внутренних областей, а другими - привлекала его на окраины"²⁵. Росло население Дикого поля, множи­лось число казачества. Но, как отметил Платонов, хотя на Юге пока и «не существовало крестьянской "крепости" на мелких поместьях и хо­лопьей дворни в крупных вотчинах, но крепила и кабалила государева служба, а, кроме прямой службы, угнетала еще и государева (имеется в виду десятинная - Е. Ч.) пашня»²⁶.

Рассмотрев бедственное положение городов и лишившихся рабочих рук "служивых людей", автор следующим образом сформулировал предчувствие взрыва: "Для наблюдательных людей было, словом, ясно, что не может быть мира и благополучия в стране, где целые области разорены дотла, где родовая знать угнетена и пылает ненавистью к ди­настии и ее дворцовым фаворитам, где служилый класс лишен возмож­ности служить и хозяйничать, где низшие классы бегут от зависимых и разорительных условий труда, где, наконец, правительство должно уп­равлять при отсутствии доходов и войска, при всеобщем недовольстве и ропоте"²⁷. Как видим, Платонов не только не прикрывается неопреде­ленным термином "социальная" борьба, но открытым текстом упо­требляет слово "классовая", столь непопулярное в наше время, сколь уместное в отношении к тому периоду.

В краткой книжечке он четко разделил по годам намеченные ранее периоды Смуты: 1598-1606 - династическая Смута; 1606-1610 - "от­крытое междоусобие", которое "может быть названо временем соци­альной борьбы" и "временем борьбы за национальность - 1611- 1613"²⁸.

Хотя Платонов не пишет, что доминантой каждого периода была социальная или классовая борьба, он уже не мельком упоминает движе­ние Хлопко, а считает, что «хищничество богатых и власть имевших людей, о котором говорили, не скрывая, грамоты самого правительст­ва, должно было ожесточить меньшую братию против "сильных лю­дей" и придавало простому разбою вид социального протеста»²⁹.

Выделяет Платонов в этом варианте и роль Ивана Болотникова: "Иван Болотников стал знаменит на украйне тем, что первый поставил целью восстания не только политический переворот - свержение бояр­ского правительства Шуйского, - но и переворот общественный - низ­вержение крепостного строя" и "возбуждал к действиям вообще против господствовавших классов"³⁰. И далее: "С определенным лицом подо­шла к Москве рать Болотникова, явственно покушаясь на ломку суще­ствующего строя"³¹. Народ, подошедший к Москве, боролся уже "за классовый интерес". Шуйский убедился, что "его противники руковод­ствуются ... классовыми мотивами"³².

Таким образом, писать, что Платонов избегал говорить о классовой борьбе и характере восстания Болотникова, значит не учитывать эво­люцию взглядов историка или искаженно толковать его произведения.

Так же четко автор понял и разношерстность отрядов повстанцев, причину их измены в решительный момент штурма столицы³³.

В противоречии со своим первоначальным утверждением, что со Смуты надо датировать новый период русской истории, он теперь пи­сал: "Произошла смена господствующего класса, и новый господствую­щий класс сохранил на будущее время за собою и право на крестьян­ский и холопий труд, и право на придворную и служебную карьеру"