леса с целями стратегическими; мы думаем, что русские люди только умели пользоваться этою естественною защитою, ища в лесах убежища от врага и видя в непроездном лесу первую линию укреплений, которую можно было еще усилить засеками. Но за этой линией они созидали новые ряды искусственных крепостей. Все города, названные нами выше, были сильно укреплены именно в виду войн с Литвою. Летописи наши от середины XVI века сохранили известия о систематических работах по укреплению литовского рубежа, о постройке и обновлении Себежа, Велижа, Заволо- чья, Холма на Ловати. Известно, что этому рубежу существовал в XVI столетии специальный план - "чертеж Лукам Великим и псковским пригородком с литовским городом с Полотцком". Сохранились до нас и некоторые акты, относящиеся к постройке каменного города в Смоленске в последние годы XVI века; делали Смоленск "всеми городы", и придавали новой крепости большое значение: это видно как из летописного повествования о каменном Смоленском городе, так и из анекдота об остроумной выходке князя Фед. Мих. Трубецкого, направленной против Бориса Годунова при том случае, когда Борису вздумалось сравнить Смоленск с ценным ожерельем. К сожаленью, Смоленск строили "наспех", и один из "дворян честных", бывших на постройке, А.И. Дедевшин, объяснил полякам в 1611 году, где "град был худо сделан в осень"; это помогло королю Сигизмунду овладеть Смоленском.
Из всех крепостей, расположенных по литовской границе, наибольшее значение имели Смоленск и Великие Луки. Значение Смоленска общеизвестно. В XVII веке его звали ключом Москвы (clavis Moscuae - у Танне- ра); с равным правом можно было назвать его и ключом Литвы, потому что тот, кто им владел, получал возможность распоряжаться и в области 3. Двины и в области верхнего Днепра, если целью операций была Литва. Если же Смоленск становился операционным базисом против Москвы, то из него можно было итти не только на самую Москву, но и на Тверь и на Северную Русь. Такое положение Смоленска в центре многих сообщений придавало ему важность и в торговом отношении. Через Смоленск шли сухопутьем товары в Москву из Литвы и стран, лежавших за нею, и в Смоленске был особый "гостин литовский двор" на посаде. Особенно вырастало значение этого двора в то время, когда стеснялся доступ литовского и польского купечества внутрь Московского государства. Так, в конце 1590 года по государеву указу запрещено было пускать из Литвы далее Смоленска "с невеликими товары" простых "торговых людей", а пропускались в Москву лишь "именитые гости с большими товары с узорочными, с каме- нием с дорогим и с жемчугом и с сукны скорлаты". Во время таких стеснений московские гости и купцы, если желали поддерживать торг с Литвою, должны были ездить в Смоленск, и Смоленск из передаточного пункта обращался в торговый центр. Местные смоленские промыслы не отличались большим развитием. Сплав леса по Днепру и 3. Двине составлял видное занятие в лесном Смоленском крае; конопля и пенька, посуда глиняная и деревянная, сало, воск и мед, пушные товары - вот предметы местного отпуска. Пограничное положение края и первостепенное стратегическое значение Смоленска мешали правильному развитию хозяйственной жизни в самом городе и вокруг его: на первом месте был здесь военно-политический интерес, и ему подчинились все прочие.
4 С.Ф. Платонов
Подобное Смоленску положение занимали и Великие Луки. Очень хорошо объяснено их значение Гейденштейном и Гиуланом: они пишут, рассуждая с литовско-польской точки зрения и, как кажется, повторяя официально принятое мнение, что область Великих Лук "открывала доступ в самое сердце России". По словам Гейденштейна, "Луки находятся как бы в предсердии Московского княжества, представляя пункт, удобный для нападения на другие области, на какие только угодно будет потом направиться... Отсюда открыта одинаково дорога к Смоленску и ко Пскову". Через Торопец открыта она была и на верхнюю Волгу, в тверские места и на самую Москву через Волоколамск. И для московских войск Луки имели большую важность и бывали сборным пунктом: Гей- дениггейн знает, что московский "великий князь обыкновенно стягивает сюда свои войска, потому что, при одинаковой близости окрестных владений, он отсюда может самым удобным образом напасть на ту область, которая покажется ему всего более подходящей". Для Литвы всего памятнее в этом отношении, был, конечно, знаменитый полоцкий поход 1563 года, когда сборным местом московских войск послужили именно Великие Луки: отсюда начался поход к берегам 3. Двины и здесь же он был закончен распущением служилых людей "во-свояси". Таким образом среди московских крепостей, выходивших на литовский рубеж от Новгорода и Пскова, Луки занимали первое место. Завладев ими в 1580 году, Стефан Баторий вполне оценил их важность: по словам Гейденштейна, "видя, что никоим образом нельзя без этой крепости удержать в своей власти взятую у ненриятеля страну, король решил употребить самое большое старание, чтобы возобновить и укрепить оную". Во время осады Баторием Великие Луки представляли собою людный, богатый и хорошо укрепленный город. За крепостным валом великолуцкого "города" не было видно даже верхов многочисленных церквей: так высок был этот вал. Хорошая артиллерия Батория не могла ни разрушить ни зажечь на большом пространстве, достаточном для приступа, прочную крепостную стену, покрытую толстым слоем дерна. Нужны были особенные хитрости и большое мужество со стороны врага, чтобы зажечь самый город и сломить сопротивление гарнизона. Во время приступа этот гарнизон почти весь погиб в резне, а остатки его ушли из города. С тех пор Луки долго не могли оправиться: еще раз разоренные в Смуту Про- совецким и Валуевым, они в XVII веке, не потеряв военного значения, не восстановили хозяйственного. Хотя и пробовали при царе Михаиле Федоровиче собирать луцких посадских из окрестных городов в старый посад "на вечное житье на Луки по старым печищам", однако во весь XVII век в Великих Луках не насчитывали и двухсот тяглых хозяйств.
Вокруг обеих крепостей, Смоленской и Великолуцкой, группировались второстепенные города. Себеж, Заволочье, Невель, Усвят и Велиж составляли первую боевую линию, прикрывавшую подступы к Великим Лукам; это были хорошо поставленные на естественных твердынях, но сравнительно небольшие замки, которые в Ливонскую войну не могли долго задерживать хорошо устроенное баториево войско. За ними Опоч- ка и Остров, уже известные нам, закрывали дорогу ко Пскову; Торопец и
Холм, не считая самых Великих Лук, защищали переход с верховьев 3. Двины на Ловать к Ильменю. Тот же Торопец, вместе с Великими Луками, был защитою и волжских верховий от Полоцка и Вильны; этот город слыл чрезвычайно сильною крепостью; по крайней мере, таким считал его знаток дела Александр Гонсевский. В древнейшую пору Торопец имел большое торговое значение, находясь на пути от Новгорода к Смоленску в системе "великого" водного пути. В изучаемое время, с упадком сношений между Новгородской Русью и Днепровскою, Торо- пецкий посад имел средние размеры и не отличался процветанием торга. В 1540-1541 гг. в нем было всего 402 тяглых двора и около 80 служилых нетяглых, а на торгу описано было 79 лавок; по вероятному счету, общее число жителей Торопца в середине XVI века не превышало 2400 человек. Область только что названных городов отличалась сравнительно большою населенностью и высокою хозяйственною культурою. Об этом положительно свидетельствует не раз упомянутый нами Гейденштейн, находивший, что после лесных болот, удручавших войско Батория на границе, плодородные и населенные места Великолуцкой области доставили "не малое удовольствие всем". Есть много и русских известий, рисующих юго-западную часть старой Новгородской земли и южную половину Псковской, как плодородный и возделанный край.
Уединенно стоявший в лесах и болотах город Белый (или Белая) поддерживал, вместе с Велижем, связь между великолуцкими и смоленскими местами. Сам он стоял при начале сплавного двинского пути, о котором уже была речь, и в этом заключалось его хозяйственное значение; а с точки зрения стратегической Белый был удобен для действий на линии сообщений Москвы с Торопцом и Великими Луками. По этой причине, когда по Деулинскому перемирию Белый остался за поляками, устроена была "новая" обходная дорога из Москвы на Торопец через Селижарово длиною в 547 верст вместо старой дороги на Белый в 440 верст. Другие два города, близкие к Смоленску, Красный и Дорогобуж, были весьма незначительны; Красный рисуется нам простою деревнею, где едва разместилась свита Марины Мнишек в 1606 году. Около того же времени ехавший мимо Дорогобужа Тентандер назвал его только "блокгаузом", а не городом или замком. Большее значение и большие размеры имела Вязьма. В 1594-1596 гг. в ней насчитывали 500 тяглых дворов, плативших в казну около 234 руб. ежегодно. Через Вязьму шел путь из Смоленска не только на Москву, но и на Оку, в Калугу и на верхнюю Волгу, в Старицу и Тверь (этим последним путем ехал в Старицу Поссевин). Положение в узле дорог придавало Вязьме стратегическую важность. Когда Смоленск бывал в литовских и польских руках, именно к Вязьме переходило от Смоленска значение центральной крепости в этой части литовско-московского рубежа, и Вязьма становилась главным прикрытием дорог, идущих в Замосковье. Наконец, на пути от Смоленска к Север- ской земле, к Брянску, лежал Рославль, с деревянною крепостью, которая, по словам Маскевича, имела много пушек и немалый гарнизон. Прикрывая от Литвы так называемые заоцкие города, Рославль в то же время защищал и Северу от покушений со стороны Смоленска. В лагере
Батория существовало мнение, что обладание Смоленском отдает в руки короля и Северскую землю; если признавали справедливым это мнение, то должны были признать и важность Рославля, стоявшего между Смоленском и Северскою землею. В 1610 году король Сигизмунд, осадив Смоленск, захватывает и Рославль, воевода которого Ив. Ив. Безобразов сдал город полякам при первом их натиске.
Итак, города от Литовской украйны имели два военных центра: Великие Луки, к которым тянули все места по верховьям р. Великой и ильменских рек, и Смоленск, около которого группировалось население верховий Днепра и 3. Двины. В основании военного разделения полос вели- колуцкой и смоленской лежали не только географические условия, но и исторические традиции. Великолуцкая полоса из старины была связана с Великим Новгородом и Псковом; Смоленск давно был предметом спора между Москвою и Литвою. Плодородие почвы и развитие торгового оборота, руководимого новгородцами и псковичами, благотворно повлияли на успехи хозяйственной жизни в первом из описанных районов; второй район, занятый сплошь болотистыми лесами, не отличался оживлением и населенностью. Военные условия жизни на границе содействовали распространению в крае служилого землевладения. Известно, что Москва систематически водворяла своих помещиков в пограничных местах подчиненной ею Новгородской земли, обращая в поместные дачи взятые на государя новгородские земли. Совершенно такое же систематическое водворение помещиков на взятых от неприятеля землях мы наблюдаем в изучаемом нами теперь пограничном крае. Незадолго перед нашествием Батория на великолуцкие места, в 1571-1572 гг., были розданы детям боярским Обонежск