торые старались всеми мерами истребить или унизить всю благороднейшую и древнейшую знать (the best and auncientest nobilitie). Достаточно приведенных отзывов, чтобы увериться в одной особенности политики Бориса. Он оставил в силе и действии ту систему Грозного, которая была направлена против княжат и которую мы в просторечии зовем ее первоначальным именем опричнины. В этом отношении Годунов оказался верным учеником Грозного и, продолжая отстранять от влияния "великородных" людей, давал ход людям "худородным". Такая его манера не осталась незамеченною. Масса и Флетчер говорят, что Борис желал заменить старую знать своей родней. Иван Тимофеев пространно рассуждает о том вреде, какой принес Борис государству, возвышая "без меры и времени" худородных и невежественных людей. Идея опричнины, словом, не умерла с ее творцом. Если правительство Годунова не наследовало от Грозного его ужасающей жестокости, то сохранило его подозрительное недоверие к обломкам старинной родовой аристократии и держалось его обычая выбирать советников не по породе. Возвышение известного Клешни- на и значение думных дьяков при Федоре Ивановиче и Борисе - лучшее тому доказательство. Недаром при Борисе его родич по родословцу,
Юрий Пильемов свободно распространялся о том, что "велик и мал живет государевым жалованьем" и что государева опала понижает высоких, а "божье милосердие и государево призрение" возвышают и малых. Такая практика и такие разговоры, разумеется, должны были возбуждать "негодование чиноначальников" против правительства, вдохновляемого Борисом59.
В обстоятельствах землевладельческого кризиса Борис несомненно стал на стороне терпевших от него землевладельцев, т.е. того простого служилого люда, который служил с мелких вотчин и поместий и составлял основную силу московской армии. Главный хозяйственный интерес этого общественного слоя состоял в том, чтобы удержать за собою свои земли, а на землях - рабочее население. Земли уходили главным образом за монастыри; рабочих перезывали те же монастыри и представители льготного "боярского" землевладения; наконец, рабочее население и само умело уходить на новые землицы. Из двух забот - о земле и о рабочих людях - правительство Бориса на первое место ставило заботу о людях. Стремясь задержать и усадить население на частных землях и, в особенности, на землях простого служилого люда, правительство не отступило перед мерами, направленными как против крупных землевладельцев, так и против самого рабочего населения. Указами L601 и 1602 гг. оно запретило крупным земельным собственникам "крестьянскую возку", т.е. перевоз крестьян с земель на земли, не запретив этого безусловно простым землевладельцам. С другой стороны, оно затрудняло крестьянский выход уже тем, что приняло за правило, особенно после писцовых книг "101 года" (1592-1593), считать старожильцами, лишенными права перехода, всех тех крестьян, которые были записаны в книгах на тяглом жеребье. Крепя за владельцами крестьян или, как выражается Палицын, "поселян, данных им в поместиях", правительство желало прочнее закрепить за господами и прочую их челядь, Указами 1586 и 1597 гг. предписывалось непременно формальным порядком укреплять "людей" и запрещалось держать "вольных холопов" без документов. Авраамий Палицын очень занимательно рассказывает о том, как ловко пользовались этими указами богатые и влиятельные люди. Они, притянув в свои дома на "вольную" службу не одну чернь, но и служилых воинских людей "с селы и с винограды", выманивали и вымучивали от них "написание служивое", т.е. кабалу. Польстившись на освобождение от государевой службы и на вольготную жизнь в богатом боярском дворе, такие "вольные холопы" бывали наказаны формальной потерей свободы. Доходило до того, что кабалы вымогались от пьяных, и легкомысленно принявший боярское угощение "по трех или по четырех чарочках достоверен неволею раб бываше". Это, конечно, были злоупотребления, не предусмотренные законом, но они были возможны и легки именно потому, что закон об укреплении холопов был направлен не против господ, а против гулящего люда и имел целью его прикрепление. К гулящему люду правительство Годунова относилось очень строго. Лет через двадцать после смерти Бориса московское правительство напоминало вольным казакам, "какая неволя была им при прежних государях царях московских, а последнее при царе Борисе: "не вольно было вам не токмо к Москве приехать, - и в украинные городы к родимцам своим приттить; и купити и продати везде заказано". И действительно, мы знаем, что рязанский дворянин Захар Ляпунов понес в 1603 году жестокое наказание за то. что посылал на Дон казакам "всякие запасы, заповедные товары". Занимая "дикое поле" городами по дорогам и на бродах, правительство забирало в их гарнизоны гулящее население Поля, налагало свою руку на его земельные угодья и ставило его к казенной сохе на государевой десятинной пашне. Таким образом, если нельзя было задержать рабочего человека на месте и вернуть бежавшего "на старое печище", то его старались настичь на новом жительстве и возвратить тем или иным способом в подчинение государству. Правительство Бориса, словом, всегда объявляло себя против выхода крестьян и холопей из их зависимости и всегда предпочитало интересы нужных ему служилых землевладельцев интересам их "работных". Также последовательно высказывалась им и мысль о неотчуждении служилых земель в неслужилые руки. Можно думать, что в этом отношении Борис вообще держался принципа соборов 1580 и 1584 гг., производя строгую проверку прав владения и даже временную конфискацию монастырских земель при составлении "книг 101 года". Но житейские отношения вели его к уступкам, меры которым мы пока не знаем. Просьбы близких людей и желания благотворить духовенству заставляли его нарушать запрещение соборов и раздавать служилые земли духовным владельцам60.
Итак, будучи поставлен между разнородными и взаимно противоречащими интересами различных общественных слоев, Борис достаточно определенно стал на сторону общественной середины. К старой знати он питал неприязнь, наследованную от Грозного и выросшую на почве политической. Интересы трудовой массы, уходившей от крепостного ярма, он приносил в жертву государственным пользам, которые отождествлял с хозяйственными интересами служилых землевладельцев. Заботясь о поддержании хозяйств на служилых землях, он оказывал поддержку низшим разрядам поместного служилого класса. Прощая дани и давая "по- вольность в торгех", он всего более покровительствовал высшим слоям тяглого населения, державшим в своих руках городской торг и промысел. В этих средних классах и следует искать сторонников и поклонников Бориса. Если бы в общем строе московской жизни средние классы занимали господствующее положение, политика Бориса опиралась бы на прочное основание; Но при жизни Бориса средние слои общества еще не владели положением. "Мужики черные" - pospolstwu по-польски - жаловали Бориса и рады были "прямить" ему. Простой народ, по выражению Массы, "взирал на него, как на бога". Однако последующие события показали, что расположение мелкого свободного люда не спасло Борисовой династии от крушения, когда на нее встали верх и низ общества: старая знать - по политической неприязни и крепостная масса - по недовольству всем общественным порядком.
ш
Обстоятельства воцарения Годунова. Кончина царевны Феодосии, разговоры о Максимилиане Штирийском и падение А. Щелкалова. Смерть царя Федора. Управление во время междуцарствия. Избрание Бориса собором. Соперники Бориса. Положение Шуйских. Романовы, Белъский и Мстиславский. Признаки избирательной борьбы и агитации. Слух об убийстве царевича Димитрия и о самозванце. Известие о движении в пользу царя Симеона Бекбулатовича. Опала на Романовых, Бельского и В. Щелкалова; связь ее с обстоятельствами выборной борьбы 1598 года и слухами о самозванце. Общая оценка первого момента Смуты
До сих нор мы изучали обстановку личного возвышения и политической деятельности "правителя" Годунова. Для характеристики общих свойств и направления этой деятельности мы одинаково пользовались фактами как его регентства, так и его царствования, потому что не находим никакой разницы между этими двумя периодами в отношении правительственной системы и приемов Бориса. Но обстоятельства воцарения Бориса в 1598 году создали ему новую личную обстановку и изменили его отношения к знати, над которой он, как царь, высоко поднялся и из которой должен был выбирать себе сотрудников и исполнителей. Мы увидим, с какой быстротой стал разрываться круг близких Годунову правительственных людей и нарушались его дружеские отношения и связи именно с того времени, когда стало совершаться превращение "бодрого правителя" в "великого государя". Увидим также, что причиной разрыва Годунова с его "крестоклятвенными" друзьями следует считать именно воцарение Бориса, с которым не вполне, кажется, могли примириться друзья правителя.
Болезнь и смерть царевны Феодосии Федоровны, последовавшая, если мы не ошибаемся, 25 января 1594 года, отняла у царя Федора и царицы Ирины последнюю надежду иметь потомство. Хотя и говорилось про царскую чету, что "оба государя млады и святы к богу" и что "по их госуда- рской святой молитве бог им даст, чего они просят", однако конец династии стал явен, и правитель Годунов недаром после смерти царевны начал "объявлять" своего сына Федора при посольских приемах как возможного продолжателя "царского корене". Наблюдая постепенное угасание жизненных сил изнемогавшего царя, Годунов готовился к неизбежной развязке и имел время обдумать, что ему делать. Ему открывался путь к престолу: надобно было итти по этому пути твердо и уверенно, не допуская никого опередить себя. А между тем были люди, которым воцарение Бориса не могло быть приятно, и они, с своей стороны, принимали меры. Есть известия, что московские вельможи уже в конце 1593 года обсуждали потихоньку план возведения на московский престол австрийского эрцгерцога Максимилиана. Андрей Щелкалов, посетив накануне отпуска из Москвы, именно 7 (17) декабря 1593 года, цесарского посла Варкоча, дал ему щедрые подарки и под строжайшей тайной сообщил ему некоторые