Иной оттенок имело движение против Шуйского в более северной полосе городов украинных и рязанских, куда от Кром и Ельца вошли войска Болотникова. Среда служилых землевладельцев, сидевших здесь на вотчинах и поместьях, отличалась большим разнообразием имущественным и служебным. В уцелевших от конца XVI века десятнях каширских, ряжских, епифанских поименованы служилые люди с "отечеством", иногда даже княжеского происхождения (князья Засекины, Барятинские, Мещерские), и рядом такие, которые недавно вышли из крестьян и "Ямщиковых детей". Первые служат "из выбору" и поверстаны крупным окладом в 700 четей; вторые, не годясь и в простую полковую службу, служат с пищалью в "осаде", т.е. в гарнизоне, и имеют оклад в 30, 20, даже 15 четей. Первым вручается начальство над дворянскими отрядами: они бывают в головах и окладчиках; вторые же делятся, подобно низшим приборным людям, на сотни и служат не с головами, а с сотниками. Первые отличаются служебным и родовым гонором, как мы это видели на примере Ляпуновых, вторые готовы идти к своему же брату в холопы и дворники, "жить у церкви" и "стоять дьячком на крылосе", наконец, сойти со службы на Дон в вольные казаки. Словом, верхний слой дворянства украинного и рязанского приближается к столичному дворянству и способен мечтать о возвышении и высокой карьере, а низший слой от
14 С Ф Платонов служебных тягот и имущественной худобы готов опуститься в низшие разряды населения и вовсе отстать от государевой службы. Между этими крайними слоями служилого люда было много посредствующих, подходивших более или менее к одному из характеризованных двух типов. В 1605 году дворянские дружины "заречных городов", рязанских и других, пристали к Самозванцу под Кромами и помогли ему овладеть престолом. За это Самозванец отплатил служилым людям чрезвычайной милостью: он "во 114 (1605-1606) году, хотя всю землю прельстити и будто тем всем людям милость показати и любим быти, велел все городы верстати поместными оклады и денежными оклады; а верстали городы бояре и окольничие". Это сообщение современника в полной мере оправдывается официальными документами. Они говорят даже более. На основании одной "памяти" 1606 года можно сказать, что общему верстанию старались придать особую торжественность и важность и ради него вызывали в Москву даже выборных от местных дворянских корпораций. "Велено (читаем в памяти) дворяном и детем боярским из Деревские пятины выбрати дворян и детей боярских к Москве с челобитными о поместном верстаньи и о денежном жалованьи и бити челом государю царю и великому князю Димитрию Ивановичу всея Руси". Какой смысл должно было иметь челобитье и какая роль назначалась выборным, сказать трудно, но служилых людей действительно верстали землями и оделяли деньгами. Так, на Туле боярин князь В.К. Черкасский верстал служилых людей тулян, веневцев, пловлян и соловлян, новосильцев, одоевцев, чер- нян и епифанцев и выдавал им денежное жалованье "для его государева царского венца и многолетнего здоровья". В то же время в Нижнем-Нов- городе верстали и оделяли деньгами нижегородцев, муромцев и арзамас- цев. Словом, при Самозванце служилые люди получили как бы экстренную награду от щедрого царя. Очень возможно, что ио одной этой причине известие о внезапном убиении царя боярами произвело дурное впечатление на всех детей боярских вообще. Сами они не имели повода злобиться на царя Димитрия и радоваться воцарению Шуйского. Те из них, которые в 1605 году изменили Годуновым и предались Самозванцу, теперь могли в такой же мере, как и северские люди, бояться мщения от московских бояр. Олигархический характер нового московского правительства, состоявшего из родовитейших князей-бояр, также не говорил в его пользу во мнении простой служилой среды. Мелкие служилые землевладельцы, терявшие своих крестьян и людей в борьбе за рабочие руки, считали "сильных людей бояр" в числе злых врагов своего благосостояния. Крупное и льготное боярское землевладение переманивало, как мы знаем, рабочие силы с мелких хозяйств и вызывало горькие жалобы со стороны обиженных. Теперь представители этого боярского землевладения захватили в свои руки все государство и стали сами правительством; какой защиты мог ожидать от такой власти мелкий служилый землевладелец? Наконец, высшие слои заречного дворянства, по степени зажиточности и по служебному положению близко подходившие к московскому дворянству, имели свои причины быть недовольными царем Василием и его советниками. Новый царь осуждал служебный и придворный порядок московский, насажденный во времена Грозного и Годунова, и думал о возвращении к старине, уважавшей родословные притязания. Боярская реакция, давая торжество родословному принципу, тем самым закрывала дорогу к широкой карьере для всех тех, кого считала "худородными". А между тем эти "худородные" люди успели привыкнуть к новому московскому обычаю, по которому государь и малого творил великим. Для таких честолюбивых и притязательных, мечтавших о возвышении дворян, каковы были Ляпуновы и им подобные, боярское правительство было антипатично. Для них, по словам С.М. Соловьева, было привлекательно "восстание под знаменами Димитрия против Шуйского, т.е. против правления бояр, охранявших старину, не допускавших в свои ряды людей новых"101.
Так сплетались разнообразные мотивы, побуждавшие служилых людей заречных городов подниматься против Москвы. Когда войска Болотникова появились на верховьях Оки и имя царя Димитрия вторично стало взывать о поддержке законной династии, здесь образовались дружины детей боярских с выборными вождями во главе, "А начальники у тех воров были воеводы (говорит одна частная разрядная книга): у рязан- цев воеводы Григорий Федоров сын Сумбулов да Прокофий Петров сын Ляпунов; а с туляны и с коширяны и с веневичи Истома Пашков, а на Ве- неве был сотник; а с колужены и со алексинцы и с иными городами Ивашко Болотников, князя Андрея Телятевского холоп; и иные воры были начальники". Любопытно, что привычный к тогдашнему чинопочитанию составитель разрядной книги назвал рязанских воевод не одним именем, но и отчеством. Пашкову отказал в отчестве, а Болотникова назвал только полуименем. В этом сказалось различие общественного положения названных лиц, которое нам необходимо отметить. Рязанские воеводы принадлежали к высшему слою местного служилого люда, и дружины их составились из детей боярских больших и средних статей, преобладавших на Рязани. Истома Иванович Пашков сам по себе был не мелкий служилый человек. За ним были в поместье на Веневе "село Воркуша, Воскресенское тож" и в Серпуховском уезде село Грецкое; не дослужившись до "головства", он, однако, дослужился до "сотничества" и в 1606 году был сотником у мелкопоместных детей боярских епифанцев. Эти дети боярские всего лет за двадцать перед тем были всею массою поверстаны в Епифань из казаков, сидели на мелких поместьях в 50, 40 и менее четвертей и служили государеву службу с пищальми, т.е. представляли собой пешее гарнизонное войско, мало чем различавшееся в боевом отношении от стрельцов. Истома Пашков стал вождем именно такой служилой мелкоты. Так как его дружины немногим отличались от стрельцов и городовых казаков южной украйны, то в Москве "Истомку" смешивали иногда с "иными многими атаманами и казаками" воровского войска. На самом же деле он со своими детьми боярскими стоял особо от скопищ Болотникова, составляя средний слой между казачьим и холопьим войском северской и польской украйны и землевладельческими отрядами Ляпунова и Сумбулова. Если Болотников нес к Москве вражду к высшим классам вообще, если Ляпунов со своими единомышленниками поднялся против политической олигархии бояр, то Истома Пашков был представителем такой оппозиции, которой одинаково были присущи мотивы и социального и политического протеста102.
Как известно, восстание Болотникова и дворян украинных и рязанских повело к упорной открытой войне с царем Василием. Мятежники наступали на Москву двумя путями. Болотников от Кром шел мимо Калуги и Алексина на Серпухов, которым и овладел. Рязанские дружины шли на Коломну и взяли ее. Соединившись на Оке, мятежники затем подошли к Москве, стали укрепленным лагерем в селе Коломенском и в деревне Загорье (или Заборье, у речки Даниловки на юг от Москвы) и в течение нескольких недель, с середины октября по 2 декабря 1606 года, держали Москву в осаде. Со времени первых успехов Болотникова под Кромами в августе и до поражения его под Москвой 2 декабря прошло около четырех месяцев. За это время движение против Шуйского успело распространиться далеко от своего главного очага, северской украйны, принимая в различных местах различный характер. Прямому влиянию восставших заоцких городов подпали Малый Ярославец, Боровск, Можайск, Руза, Волок Дамский, Погорелое Городище, Ржева, Зубцов и Старица. Тяглое и служилое население этих мест было просто увлечено именем Димитрия, с которым являлись туда отряды из мятежных войск. В быту названных городов, полувоенных, полуторговых, малых и слабых, не было острых проявлений общественной розни и экономического кризиса, которыми страдали другие места московского центра и юга. Поэтому здесь заметна некоторая неопределенность настроения и политическое безразличие. Под давлением мятежников скоро и легко отпадают от Шуйского на сторону царя Димитрия, воцарению которого в свое время громко радовались, то также легко и скоро бьют Шуйскому челом, когда услышат увещание деятельного защитника порядка архиепископа тверского Феокиста или когда почуют приближение ратных людей московского воеводы И.Ф. Колычева103. В связи с мятежом в северских городах стоял мятеж и в мордовских местах, на восток от нижней Оки; однако здесь его разжигали не одни "воровские листы" с Десны и Сейма, но и местные недоразумения и злобы. От царя Василия отложилися и с "уездами были в измене" города Арзамас и Алатырь; целовал крест Димитрию и Свияжск. В самых городах действовали русские гарнизоны, в уездах - инородческая масса. Мятежники, образовав войско и завязав сношения в Путивлем, обратились к Нижнему-Новгороду и осадили его. По согласному свидетельству источников, под Нижним были и русские люди, "боярские холопи и крестьяне", и инородцы "бортники и мордва". Главным вожаком "за воеводы место" был у них Иван Борисов Доможй- ров, известный нам по нижегородской десятне 1607 года как один из немногих отборных нижегородских детей боярских "дворовых" и "четвер- тичков". А "с ним были выбраны два мордвина Варгадин да Москов", которых летопись называет "старейшинами" этого воинского собрания. Покушение их на Нижний не удалось: "как они уведали, что царя Василия московские люди идут на Арзамасские и на Алатырские места, и из-под Нижнего воры разбежалися". Рать московская под командою