Таким образом, около Шуи, как и за Волгой, "мужицкое" восстание на первый раз привело к неудаче. Но оно успело для обеих враждующих сторон обнаружить одно важное обстоятельство. Как мужики поняли, что для них естественным опорным пунктом служит сильный Нижний- Новгород, и потому пленных воров, "поймав, ссылаху в Нижний", - так и воры, одолев мужиков, сообразили, что им необходимо овладеть Нижним, чтобы удержать в повиновении возмутившийся край. И в самом деле, Нижний, находясь в узле дорог, шедших в Понизовье, был связан со ъсеми местами по средней Волге, Оке и Клязьме. В его каменных стенах был надежный приют от врагов, а его значительный гарнизон мог поддержать восставших. В данный же момент Нижний ожидал к себе из-под Астрахани воеводу Ф.И. Шереметева и уже благополучно встретил его передовой отряд, предусмотрительно высланный Шереметевым из Че- боксара. Не зная об этом последнем обстоятельстве, тушинцы спешили с двух сторон к Нижнему, чтобы захватить его до прихода "понизовой силы" Шереметева. От Балахны шли посланные, очевидно, от Ф. Плещеева дети боярские, даточные люди и казаки с головами и атаманом Тимо- хой Таскаевым. От Мурома пришли под Нижний сначала головы Степан Сурвотцкий и Андрей Подбельский, а затем воевода князь Семен Вяземский, подняв с собою "понизовых людей" - мордву и черемису. Нижний, таким образом, стал центральным местом действий, где должна была решиться ближайшая судьба всего Клязьменского края. К несчастью для себя, тушинцы не успели предупредить под Нижним авангарда Шереметева: 1 декабря он пришел в Нижний, а 2 декабря нижегородцы всем городом "приговорили" воеводе Андрею Алябьеву идти на воров. Рать Алябьева состояла из местных детей боярских и нижегородских посадских людей и из присланных от Ф.И. Шереметева стрельцов, казаков и инородцев. Алябьев сперва разбил воров на Балахонской дороге и взял Балахну, затем разбил "понизовых людей" на Муромской дороге и взял большие села Ворсму и Павлово. Это происходило в первой половине декабря 1608 года, а 7 января 1609 года на той же Муромской дороге произошел решительный бой Алябьева с Вяземским, причем Вяземский был с прочими воровскими воеводами взят в плен. Нижегородцы круто поступали с ворами: они вешали их вожаков (атамана Таскаева, князя Вяземского), жгли и грабили стоявшие за воров села, но обещали, что тем, кто обратится к царю Василию, не будет "убийства и грабежу и никакого утесненья". Весь край после нижегородских побед начал отпадать от тушинской власти и, опираясь на нижегородскую рать, возобновлял борьбу с ворами. В Нижний мужики присылали захваченных ими тушинских агентов, "воров, которые смуту чинили - ко кресту за вора приводили"; в Нижний писали они "повинные челобитные" и посылали с ними к нижегородским воеводам "лучших людей, сколько человек пригоже"
С середины декабря перед нижегородцами были открыты оба пути к главному городу Клязьменского края Владимиру: путь на Шую и путь на Муром. Но нижегородцы не сразу могли ими воспользоваться по недостатку ратных людей. Войска Алябьева были необходимы для охраны самого Нижнего от нападения со стороны находившегося в бунте Понизовья и потому не могли рискнуть на далекий поход. А у мужиков на Духе и Тезе не хватало сил справиться с тушинскими отрядами, занимавшими их край. Эти мужики тотчас после побед Алябьева во второй раз поднялись на Вора. В качестве воеводы появился у них костромской сын боярский Федор Боборыкин. Ему удалось разбить 11 февраля 1609 года в селе Дунилове суздальского воеводу, тушинского окольничего Федора Плещеева. Но через неделю под Суздалем Плещеев в свою очередь побил Воборыкина, гнал его мужиков до самой Волги и взял городок Плес. Положение Суздаля стало от того не лучше: многие "мужики в сборе" стояли "в Холуе на посаде и в иных местах" и угрожали ворам, занимавшим Суздаль. Плещеев в начале марта направил на них присланных от Сапеги литовских людей и казаков; они разорили Холуй и Клязьменский городок, разогнали мужиков и отошли к Ярославлю. Тогда мужики собрались снова и против них снова надобно было посылать войска. Тушинцы заняли постоянными отрядами и Шую и Лух, бывшие центром крестьянского движения. Пока тушинская конница стояла в этих городах, мужики не отваживались на бой, но как только тушинцев отозвали под Владимир, мужики пошли на "достальных людей, дворян и детей боярских", служивших Вору, выбили их из Луха и Шуи и снова засели там. Так шло дело до лета 1609 года. Если у мужиков не было ни уменья, ни средств сладить с врагами, то и у воров нехватало сил подавить восстание. Лисовский, вызванный со своими полчанами из Галича к Суздалю в феврале 1609 года, уже в марте был спешно направлен к Угличу и Ярославлю, а к апрелю снова переброшен в Суздаль и Владимир. На быстрых переходах он мог только грабить край, но не покорять его прочно. Плещеев же с мелкими отрядами бросался из Суздаля во все стороны и один не мог удержать за тушинским Вором все те места на севере от р. Клязьмы, которые были вверены его попечению. Вор мог поставить ему в заслугу одно то, что Плещееву удалось удержаться в Суздале даже и тогда, когда Муром и Владимир отпали к царю Василию150.
Нижегородцы не могли поддерживать мужиков на левых берегах Клязьмы и Оки прежде всего по той причине, что все свои силы направили к Мурому. В январе 1609 года они занимали почти всю Муромскую дорогу по правому берегу Оки; их передовой отряд стоял тогда в селе Яков- цове, всего в 20-30 верстах от Мурома. В марте Алябьев придвинулся уже к самым стенам Мурома. Однако штурмовать Муром нижегородцы не решались и, вероятно, позаботились о том, чтобы вызвать восстание против Вора в самом городе. Около 18 марта оно вспыхнуло; литовская рота А. Крупки была выбита из города, и Алябьев занял Муром. Немедленно послал он свои войска ко Владимиру, и они были уже там 27 марта. Увидя их, владимирцы убили тушинского воеводу М. Вельяминова, отворили ворота нижегородцам и присягнули царю Василию. Все усилия тушинцев возвратить Владимир остались безуспешны. Однако и Алябьев, задержавшийся в Муроме до 11 мая, чувствовал себя не вполне прочно в завоеванных местах. Он, сидя в Муроме, не мог послать владимирскому гарнизону никаких подкреплений и не решался сам уйти далеко от Нижнего и ради Владимира покинуть Муром, пока в Нижний не придет понизовая рать Ф.И. Шереметева151.
Так обстояло дело в изучаемом теперь районе до той поры, когда руководство операциями перешло в руки самого Шереметева. Нет точных сведений о том, с какими войсками направлялся он на помощь к Москве; ясно только одно, что эти войска были невелики. Сами тушинцы, склонные вообще преувеличивать силы врага, считали у Шереметева всего "с три тысячи" или "три тысячи пятьсот человек" в то время, когда он к лету 1609 года пришел из Чебоксара в Нижний. Мы знаем, что в 1606 году с Шереметевым в Астрахань были посланы стрельцы московские и рязанские, из Переяславля-Рязанского и Ряжска. Под Астраханью к Шереметеву присоединились конные астраханские стрельцы; были у него и казаки. С этой силой он пошел из-под Астрахани в Казань. По дороге, на Волге, привлекал он к себе отряды татар, башкир и прочих инородцев и, вероятно, "вольных охочих новоприборных казаков". Были у него и "немцы" и "литва", неизвестно каким образом попавшие на Волгу. Что у царя Василия бывали на службе наемные европейские отряды, вряд ли требует доказательств, но затруднительно представить себе путь, каким могли бы они попасть на московский восток. Всего вероятнее, что Шереметев захватил с собой в поход тех "полоняников", литву и немцев, которых еще со времен Ливонской войны принудительным порядком селили в понизовых городах и обязывали гарнизонной службой. В одном маленьком Лаи- шеве было поселено в XVI веке 150 таких полоняников152. Таков был состав разномастной рати Шереметева, когда он пришел в Казань, осенью
года. В это время "в черемисе", по обоим берегам Волги, уже "учало оружье говорити" и запылала во всем разгаре инородческая смута, о которой мы уже вели речь выше. Она грозила прекратить сообщение между Казанским краем и прочими областями государства. Овладев берегами Волги, мятежники уже ловили гонцов Шереметева и посылали их в воровской лагерь. Они могли и вовсе закрыть путь по Волге, захватив на ней укрепленные пункты. Вот почему Шереметев не остался на зимовку в Казани, а подвинулся в самый центр черемисских земель и стал в Чебоксарском городе. Впереди себя в Нижний он послал "для береженья" "два приказа" стрельцов московских и астраханских, казачьи станицы, инородцев, немцев и литву. Этот авангард участвовал во всех походах Алябьева: он содействовал тому, что после поражения под Нижним князя С. Вяземского арзамасские дворяне перешли на сторону Шуйского; он участвовал во взятии Мурома; он вместе с арзамасцами составил гарнизон Владимира. "А сидят казаки и стрельцы во Владимире астраханские и московские, которые были под Астраханью на Балчике с Федором Шереметевым, - писал Ф. Плещеев Сапеге, - "сидят их семьсот человек вогне- ного бою". В это время сам Шереметев сидел в черемисе, бил восставших и "приводил их к шерти". Не сладив с черемисою и не очистив волжского пути, он не мог идти далее: иначе он рисковал бы отдать все "Казанское государство" во власть мятежников и в подданство Вора. Только весной
года пришел Шереметев в Нижний, а затем, отделив часть войска к Юрьевцу и Кинешме, сам пошел за Алябьевым в Муром. Отсюда ему лежал открытый путь на Владимир, но он почему-то нашел нужным обратиться в сторону и взять Касимов, служивший Вору, за что и получил выговор от царя Василия. Направившись затем во Владимир, Шереметев пытался оттуда взять Суздаль, но был отбит, отступил опять во Владимир и здесь ожидал соединения с войсками Скопина, которое, наконец, и произошло в Александровой слободе153.
Таким образом, в клязьменских местах еще ощутительнее, чем за Волгой, сказывалось в земском движении участие и руководство правительственных лиц. За Волгой Скопин в первом периоде движения ограничивался увещаниями и указаниями и не сразу мог прислать городам своих воевод и голов. Здесь же, на Оке и Клязьме, стрельцы и казаки Шереметева, с его "головами" А. Микулиным, Б. Износковым и другими, с первых же шагов составляют главное ядро действующих сил, к которому примыкают местные дружины, например, арзамасские дворяне с Ф. Левашевым и "поволжских городов многие мужики", "датошных людей" семьсот человек с губным старостою Б. Ногавицыным и с холопом Шуйского Семейкою Свистовым. Если на севере взятие от воров Галича и Костромы было делом чисто земским, местных "мужичьих" ратей, то на Клязьме у мужиков не хватало сил не только для того, чтобы брать большие города, но даже и для того, чтобы отсиживаться в мелких городках от воровского натиска. Самому Шереметеву уже после соединения всех его войск во Владимире не удалось овладеть Суздалем, представлявшим собой последний оплот тушинцев в области Клязьмы: так мало сил мог почерпнуть Шереметев в местном населении для подкрепления своей небольшой "понизовой рати". В разоренном и ослабевшем краю, под угрозой суздальского гарнизона, ему оставалось только копить средства и собирать людей в ожидании Скопина. Несмотря на все призывы царя Василия, ни Шереметев, ни другие воеводы и головы его войска не решились "идти под Сергиев монастырь на воров, не мешкая". Соображая все это, вряд ли решимся повторить Шереметеву сказанный ему царем Василием упрек, что он "идет мешкотно, государевым делом не радеет". Шереметев понимал, на какой зыбкой почве он должен был "радеть" государю и с каким искусным врагом ему предстояло встретиться под Сергиевым монастырем154.